Гермиона устроилась в кресле напротив него и разгладила подол платья на скрещенных ногах:

— Тогда, похоже, ты влип. Я собираюсь забрать дело. Я лучший кандидат, особенно когда речь идет о деле, связанном с магглами, и я собиралась уговорить Элкинс отстранить тебя от задания. Но теперь это не нужно. Я просто возьму все на себя. Ты можешь прислать мне любые заметки, какие у тебя есть. Если только нет кого-то свободного? — спросила она с фальшивым подбадриванием, которое заставило Драко с силой вцепиться в подлокотники кресла.

— Нет, — решительно сказал он, — свободных людей много, но никто не захочет покинуть город со мной, сюрприз, сюрприз. Лора была единственной и только потому что она самый пуффендуйский пуффендуец, который выпускался из Хогвартса за триста лет. К тому же, она обожает Элкинс и сделает все, чтобы угодить ей.

Гермиона хмыкнула и начала изучать свои ногти:

— Тогда решено. Я беру дело. Отличное назначения для первого рабочего дня.

Драко уставился на Гермиону, его руки так крепко вцепились в подлокотники кресла, что пальцы свело судорогой:

— Нет, — сказал он, — Нет. Этого не случится. Ни единого чертового варианта, что я просто отдам его в твои руки. Мне нужно выполнить задание, Гермиона.

— Никого больше нет, — проговорила она, поднимая брови. — Ты только что сказал. Ты не можешь сделать всё сам, поэтому —

— Поехали со мной.

Они оба замерли, уставившись друг на друга. Глаза Гермионы были широко открыты от шока; Драко был уверен, что и его тоже. Он не хотел говорить этого или чего-то даже близкого к этому, но теперь, когда слова были произнесены, идея не казалась такой уж плохой. Даже если и так, это не имело значения.

Если он не возьмет задание и не преуспеет в нем, Гарри не будет свидетельствовать перед Визенгамотом, и если Главный аврор Поттер не даст показаний, досье Драко не будет очищено. Он не мог ждать следующего слушания еще три года. Не тогда, когда он был так близко, так чертовски близко, что практически чувствовал свободу в своих костях.

Если она думала, что сможет забрать у него задание, то ей следовало подумать еще раз. Он был готов на все, чтобы снять ограничения.

Он кашлянул и оторвал руки от стула. Сложив их вместе на столе, он посмотрел на Гермиону. Он изо всех сил старался сохранить спокойное выражение лица, чтобы не дать ей повода заподозрить что-то необычное. Судя по тому, как она ответила на его взгляд, ему это не удалось. Но ему было все равно:

— Поехали со мной, — повторил Драко. — Ты права, нет никого более квалифицированного, чтобы работать с магглами. Я полностью с этим согласен и не могу придумать кого-то получше. Но и передать задание не могу. Кроме того, что я просто не хочу, Поттер уже все приготовил для меня. Если ты хочешь участвовать, то не проблема. Меня это вполне устраивает. Офис Авроров одобрит тебя через секунду. Просто убери имя Лоры с бланков и поставь вместо него свое.

Он встал и, обойдя стол, сел на краешек, поближе к ней. Он прикоснулся к Гермионе, проводя пальцами по тыльной стороне ее ладони, чтобы скользнуть от запястья вдоль предплечья.

Это было не совсем справедливо с его стороны, напоминание о том, что произошло между ними в прошлом; это было не совсем разумно с его стороны, так как ощущение ее кожи, мягкой и теплой, заставляло его сердце биться быстрее, но он знал, что это сделает с ней.

Нежное прикосновение к одной из самых чувствительных частей ее тела, почти эрогенной зоне, всегда сводило ее с ума. Это была одна из тех коварных тактик, которые он так хорошо изучил. Он бы возненавидел себя за то, что использовал ее сейчас, если бы Грейнджер не смотрела на него широко раскрытыми глазами и не впивалась зубами в нижнюю губу.

— Пожалуйста, Гермиона, — сказал он, снова коснувшись ее руки.

Она вздрогнула и опустила голову, волосы упали ей на лицо, скрывая румянец, заливший щеки. Драко глубоко вздохнул и использовал последнее оружие, которое у него было:

— Поехали со мной. Мне нужна твоя помощь.

*

Драко прислонился головой к стене, вытянул ноги на узкой кровати, стоявшей в углу его комнаты, и слушал, как мужчина наверху в восьмой раз за месяц кричит по телефону на свою бывшую жену.

Магглы, по крайней мере те, кто сдавал комнаты в этом доме, очевидно, не верили в приватные разговоры. Боб, или Билл, или как-там-его, чье имя Драко до сих пор не знал, даже прожив в доме почти три года, любил бродить по коридорам и общим помещениям, крича в странное мобильное устройство о гребаной Ронде, ее гребаной сестре, гребаной М25 и этих гребаных Головорезах. Драко решил, что «Головорезы» — это какая-то спортивная команда, которая регулярно разочаровывает Боба-Билла, но что-то еще было невозможно определить из-за бреда и сильного акцента.

Хлопнувшая дверь и топот ног подсказали ему, что Боб-Билл сбежал на ночную пирушку в свой любимый липкий паб, и Драко закрыл глаза, чтобы сосредоточиться на собственных проблемах.

Он попросил Гермиону присоединиться к его заданию. Не просто попросил. Он фактически умолял. Драко знал, что в тот момент пытался убедить ее помочь ему ради собственной выгоды, но теперь, когда он был один в своей крошечной, назначенной Министерством квартире, он мог признаться себе в этом.

Он хотел снова быть рядом с ней.

Это был самый простой способ выразить ощущения, самая легкая вещь, которую можно было вытащить из всей путаницы, всей тоски и потребности, которая была искажена в его уме. В этом было нечто большее, гораздо большее, чем он хотел признать, но это была отправная точка.

Он скучал по ней. То, что было у них раньше…. В его жизни не было ничего, что могло бы сравниться с тем, что было с ней.

Из всех людей в мире, она была самой неправильной по большинству стандартов. Магглорожденная и чистокровный. Павший Пожиратель Смерти и победоносный боец.

Впрочем, когда кто-нибудь пытался выразить всё это, то что бы он ни выбрал для сравнения, всё говорило об одном — они совершенно не подходят друг другу и никогда не подходили.

Если бы только они не чувствовали себя так правильно.

Когда они были вместе, все было прекрасно. Он забыл о своем приговоре, о своем прошлом, о своих ошибках. Он думал только о том, как свободно чувствует себя с ней. Нельзя даже дотронуться до метлы? Это не проблема. Когда она убирала челку с его глаз и улыбалась ему, он мог летать. Когда она клала голову ему на плечо и засыпала, прижавшись бедром к его бедру и положив руку ему на живот, он мог дотянуться и сорвать звезду с неба.

Он скучал по всему этому, по ней, с болью, которая ощущалась битым стеклом в его венах. Драко скучал по ней больше, чем мог себе представить до того, как все закончилось.

Он попросил ее присоединиться к нему на задании, потому что скучал по ней и даже попытка убить Альбуса Дамблдора не могла быть большей ошибкой.

Драко ударился головой о стену, поморщился, услышав, как треснула тонкая штукатурка, и глубоко застонал. Он потер глаза, пытаясь сосредоточиться, пытаясь выбросить из головы мысли о ней. Это не сработало.

Все, о чем он мог думать было то, как она выглядела в Министерстве этим днем. То, как она смотрела на него. Сначала возмущение, потом….

— Черт возьми, — пробормотал он, его пальцы прижались к горлу, чтобы почувствовать, как колотится сердце. Потом. Потом он дотронулся до нее, и она посмотрела на него. Только на мгновение она опустила голову, но в этот момент он увидел эмоции, которые горели между ними.

Влечение, желание, жгучая потребность. В эту секунду он вспомнил все, чем они были друг для друга, и это почти разбило его. Ее гнев был своего рода представлением, тактикой, которую он узнал по предыдущим делам и предыдущим боям, связанным с Министерством.

Когда она чего-то отчаянно хотела, ее характер становился легендарным. Но взгляд, который она бросила на него, страсть в нем…. Это не было подделкой. Это было реально и вызвало волну воспоминаний, которые он никогда не забудет.