— Вы отнесли это соглашение мистеру Малфою пятнадцать лет назад, чтобы он подписал его? — спросил старейшина Мерсер. Гермиона приподняла бровь, задаваясь вопросом, способна ли старуха вообще вспомнить сегодняшнее утро, не говоря уже о событиях пятнадцатилетней давности.

Словно услышав мысли Гермионы, ведьма подняла голову и фыркнула.

— Нет, — сказала она. — У меня была подагра. Я передала его моему клерку, чтобы он отнес соглашение. Мне не казалось это проблемой. Я не была так молода и бодра, правда ведь?

Мадам Дункан оглянулась через плечо на Драко, затем на остальных членов Визенгамота. Она медленно выдохнула и снова повернулась к ведьме.

— Кто забрал документ?

Старейшина Уитмор повернулась и указала на Таффета, сгорбившегося за своим столом и склонившего голову.

— Он забрал.

*

Отдельная комната отдыха, расположенная вдали от зала суда за скрытой и защищенной дверью, была отведена для исключительного пользования высокопоставленными старейшинами Визенгамота. После возмущений во время слушания, когда старейшина Уитмор опознала Таффетта как ее бывшего секретаря, зал суда был распущен по приказу мадам Дункан. Драко и старейшина Мерсер перешли в комнату отдыха, где в огромном очаге горел огонь, а за дверью на страже стоял аврор. Драко немедленно сел в кресло у камина и протянул руки, чтобы согреть их. Он видел, как дрожат его пальцы, и начал сгибать и разгибать их медленными, повторяющимися движениями.

Старейшина Мерсер поставил дымящуюся чашку чая на маленький столик рядом с собой и со стоном опустился в ближайшее кресло.

— Таффет, — сказал он без вступительных речей, держа свою чашку обеими руками. — Какой сюрприз. Не знал, что он так сильно вас не любит.

Драко покачал головой.

— Он никогда не был вежлив. Даже формально вежлив, на самом деле. Но я понятия не имел, насколько далеко это зашло. Не могу представить, почему он так сильно меня ненавидел, если речь не о моем прошлом. Многие люди настроены против меня только за то, что я был Пожирателем Смерти. Большинство просто переходят на другую сторону улицы, если я прохожу мимо. Но никто не предпринимал никаких попыток мести, достойных упоминания.

В первые несколько лет после войны он время от времени подвергался анонимным проклятиям, на него кричали или его толкали. Однако ложь его матери для спасения Гарри Поттера и тот факт, что его семья повернулась спиной к Темному Лорду во время последней битвы, казались достаточными, чтобы подавить общий гнев. Большинство людей были больше заинтересованы в том, чтобы восстановить свою жизнь, чем в том, чтобы отомстить человеку, которого уже судили и приговорили.

Напоминание о его соглашении с Визенгамотом заставило его руки снова задрожать. Драко сцепил пальцы вместе, его хватка была такой сильной, что заболели костяшки пальцев.

— Если честно, то я не ожидал, что представитель Визенгамота поведет себя так мерзко. Хотя, если бы я прислушивался к разглагольствованиям своего отца, то, возможно, был бы лучше подготовлен к этому.

— С сегодняшнего дня мы будем внимательнее относиться к подбору персонала, — вздохнул старейшина Мерсер тихо и почесал бороду. — Должен сказать, что это немного загадочно. Все это. Во-первых, очевидно, что вас нельзя обвинять в нарушении правил, которых и не было, но что насчет остального.

— Непростительные, — произнес Драко, смотря на огонь. — Убийство. Это Азкабан, я знаю.

— Не будьте так уверены, — Драко взглянул на старейшину Мерсера, подняв брови, и волшебник пожал одним плечом в ответ. Он откинулся в своем кресле, поправил складки мантии сливового цвета на коленях. — Изучение свидетельских и ваших собственных показаний не дает стопроцентной уверенности в том, что вы знали, что Рабастан Лестрейндж умрет в результате ваших действий.

Драко издал испуганный, болезненно-веселый смешок, и старейшина Мерсер пригвоздил его к стулу пронзительным взглядом.

— Можно сказать, что вы не знали, каким образом… хммм. Как сработает защитная наследственная магия вашего бывшего дома. Я прочитал в предварительных показаниях мисс Грейнджер, что вы рассказывали ей о забытых заклинаниях. Вы могли бы заявить, что намеревались заманить Лестрейнджа в ловушку, а не убить его.

Драко потер руки друг о друга, стараясь согреть свои пальцы. Даже пылающий огонь не сильно помогал. Он провел в Азкабане всего пару дней, и ему уже казалось, что холод проник в него.

— Вы никогда не заставите Визенгамот принять это в качестве аргумента защиты, — сказал он, наблюдая за танцем пламени.

— Визенгамот изменился со времени вашего первого суда. Старейшина Уитмор — единственная с тех времен остается в составе суда, и она явно… — старейшина Мерсер постучал пальцами по своей чашке с чаем, его темные глаза блестели скрытым юмором. — Допустим, она очень устала, не так ли? В наши дни мы не просим ее о многом, — он посмотрел на Драко долгим взглядом, приподняв тонкие брови. — Произошло много изменений. Отношение изменилось, воспоминания поблекли. Никто из оставшихся в Визенгамоте не пострадал напрямую от того, что было сделано во время войны, и более половины сочувствовали бы такому человеку, как вы.

Прежде чем Драко успел ответить, дверь распахнулась. Гарри вошел и направился прямо к подносу с чаем, чтобы налить чашку и забрать несколько тонких печений. Гермиона шла прямо за ним. Она подошла к камину и придвинула стул к Драко.

— Таффетт взят под стражу, — сказала она. — Он сразу признался.

Гарри плюхнулся на оставшийся стул рядом со старейшиной Мерсером.

— Гермиона сделала бы карьеру в качестве следователя, если бы захотела, — сказал он, отсалютовав ей одним из своих печений. — У Таффета не было ни единого шанса. Формально, она не должна была задавать вопросы, но ей стоило лишь наградить его взглядом Макгонагалл-младшей «ты опоздал с домашним заданием», и он тут же заговорил.

— Он признался, что изменил твое соглашение, — сказала Гермиона, положив руку на подлокотник кресла Драко.

— Старейшина Уитмор не потрудилась взглянуть на документ после того, как Таффет переписал его. Она даже не заметила, что он принес два разных свитка. Он положил оригинал в архив на случай, если кто-нибудь решит взглянуть, но дал тебе выдуманную им самим версию. Поскольку тебе не разрешили присутствовать, когда Визенгамот принимал окончательное решение об условиях, то ты их и не знал, и все предполагали, что старейшина Уитмор проверила документы, прежде чем подписала, — она фыркнула и откинула волосы назад, один локон скрутила в пальцах, чтобы постучать по губам. — Таффет не ожидал, что ты когда-нибудь захочешь сравнить их.

— Вы смогли определить его мотив? — спросил старейшина Мерсер.

Гарри фыркнул.

— Зависть.

— Не говори мне, что он хотел быть Пожирателем Смерти, — сказал Драко. — В этой работе совершенно не было привилегий.

— Нет, — сказала Гермиона. Она расправила мантию, поправляя брошь с камеей. — Его мотивы не связаны с вашими убеждениями. Дело в твоих деньгах, твоем доме, твоем происхождении. Все, что было у тебя и не было у него.

Драко закатил глаза.

— Но он не единственный человек, у которого этого не было. Вокруг множество таких.

Гарри и Гермиона переглянулись. Гарри доел печенье и наклонился вперед, стряхивая крошки с пальцев.

— Если я скажу, что первый мужчина из рода его семьи был непризнанным внебрачным сыном, то это обретет больше смысла?

Драко пожал плечами и покачал головой.

— Как и для множества людей вокруг.

Гермиона встретилась взглядом с Драко.

— Первой женщиной в роду Таффета была маггла по имени Джоан. В конце четырнадцатого века она встретила молодого человека, который начал за ней ухаживать. Они полюбили друг друга и пообещали пожениться. На следующий год Джоан забеременела. После того, как девушка рассказала ему, она больше никогда о нем не слышала. Согласно письмам, которые оставила Джоан, отцом ее ребенка был Ливиус Малфой.

Драко уставился на нее. Он медленно моргнул, прокручивая в голове родословную и записи семьи. Мысленно он осмотрел гобелены Малфоев, потерянные из-за адского пламени, которое использовал Рабастан для уничтожения Мэнора.