Дату дня защиты требуют перенести на месяц раньше(24 января) в связи со смещением даты старта программы “Обратной инверсии!”

Дата съезда Сената будет также перенесена на месяц(28 декабря) в связи с систематическими преступлениями в районах Вавилона, норовящие стать не только проблемой вышеуказанной территории.

Офелия подняла полные озадаченности глаза на Арчибальда и с подозрением прищурилась, словно не веря протянутым бумагам.

– Неужели остальные Представители ради Вавилона так просто согласились поменять свои планы? – задалась вопросом она. – Смещение на срок в целый месяц несет за собой череду корректировок других запланированных мероприятий.

Арчибальд кивнул и убрал документ обратно в карман. Сам перенос двух важных событий был крайне непонятен не то что простому люду, но и приближенному к власти обществу. Что будет обговариваться на съезде, известно лишь Представителям и паре их подчиненных, посему Офелия и хотела узнать, кого Фарук назначил своими собственными. Втайне она рассчитывала на свою удачу знать этого человека.

– Думаю, это мы узнаем исходя из результатов съезда, – ответил Арчибальд. – Если я узнаю, кто отправиться на Звезду с Фаруком, непременно сообщу.

Офелия слегка кивнула в благодарность, глянула разок на прекрасный театр, почти законченный, и поднялась с пола. Сегодня ей предстояло увидеться с Гаэль, что наконец дала о себе знать на одном из предприятий по ремонту старых механизмов. Поскольку матушка Хильдегард исчезла в Изнанке, Гаэль не осталось ничего, кроме как найти себе новое пристанище. А Офелия, помимо долгожданной встречи со старой знакомой, хотела увидеть ее еще и по другой причине: она начинала подозревать, что и у Гаэль мог быть недуг, схожий с недугами Торна и Ренара.

Закончив уборку гостиной от продуктов производства, Офелия скрылась в коридорах поместья и нашла высокое зеркало, куда быстренько прыгнула. Иногда она чувствовала вину за то, что начинает по новой отдаляться от семьи и друзей, но цель, с которой она это делала, вынуждала ее продолжать идти и стараться дальше.

Однако сейчас она была в тупике. С той размолвки с Торном прошло около недели, полной игнорирования и молчания с обеих сторон, отчего Офелия становилось все более поникшей и опечаленной. Без общества Торна жизнь на Полюсе была ей в тягость. Она почти физически ощущала в себе комок вины и потребность вновь попросить прощения, но знала, что ей не за что его просить: Офелия сказала грубую, но правду. Да и Торну извинения всегда были как пятое колесо, не нужны и излишни.

Офелия шла по зеркальному коридору, как в одном из проемов заметила ржавчину и коррозию. Она шагнула туда и вмиг оказалась среди старых металлических листов неприятного оранжевого цвета, в окружении мерзкого запаха машинного масла, слыша шум дрели и молотка, бьющего по железу. Офелия обернулась, изучая помещение: то был тесный домик на задворках Небограда, куда мало кто приходил. Весьма гнилые доски под потолком, выросшие по углам грибы и слой трихит на стекле говорили о возрасте домика и вызывали у Офелии чувство дискомфорта, ибо в заброшенных местах она себя чувствовала интервенткой. Старые здания для нее жили собственной жизнью по типу отдельной экосистемы, куда вторгаться является преступлением против морали, если цель не была великой и значимой.

– Гаэль? – позвала Офелия и робко зашла за угол. Само помещение было распланировано нестандартным образом: в центре его располагался вход в кладовку и лестница, отчего первый этаж напоминал кольцо.

– Кто там? – послышался нахальный голос знакомой.

Добравшись до ее рабочего пространства, Офелия увидела и саму Гаэль: та сидела, скорчившись на шатком табурете, и с усердием занималась проводкой интересной технологии, механизма работы которой Офелия не понимала и не хотела.

Она подошла к столу почти вплотную и заглянула Гаэль в разные глаза.

– Офелия, – коротко ответила она, ругая себя за излишнюю прямолинейность.

Пальцы Гаэль остановились, не закончив работу, а сама она выпрямилась на стуле. Офелия заметила удивление в ее взгляде, но оно скрылось за переполненной радостью пеленой. Офелия не удержалась от счастливой улыбки, уголки ее губ стремительно поползли вверх, а уже в следующую секунду Гаэль стиснула ее в огрубелых объятиях, на какие только была способна. Офелия положила руки ей на спину, чувствуя, что рубашка Гаэль пропиталась запахом масла и сажи, отчего незаметно для нее сморщила нос, но в душе сжимала ее с такой же силой: это бесспорно была Гаэль, и ее отражение в зеркале это подтверждало.

– Как давно я тебя не видела! – воскликнула она, рассматривая Офелию со всех сторон и сжимая ее плечи. В какой-то момент глаза Гаэль остановились на руках Офелии, бегая от левой к правой и наоборот, но не с непониманием, как это было у крестного в первый раз, а с сосредоточением. Гаэль рассматривала то левую руку Офелии, поднося к себе ближе, то правую, крутя ее в разные стороны. Она оценивала размеры, и перчатки ей никоим образом не мешали. – Материалов хватит… – улыбнулась она.

Офелия растерянно нахмурилась, прижимая оба запястья к груди.

– Вы о чем? – спросила она, нервно засунув руки в карманы пальто. – Материалов на что?

Гаэль с похабной уверенностью обернулась к столу и раскрыла перед собой чертеж. Офелия также повернулась и заодно поняла, что то была вовсе не незнакомая технология, а маленький механизм и довольно вытянутый. Она наклонила голову и осознала, что видела этот чертеж раньше, в архиве крестного.

– Вы связались с Архивариусом? – поинтересовалась она.

Гаэль схватила один из пальцев и стала вертеть маленькую шестеренку, не заботясь о ее сохранности. Офелия улыбнулась ее безмолвному ответу, что дал ей понять о многочисленных связях крестного: старый дед способен достать ее и из-под земли, если потребуется.

Она прижалась бедром к столешнице и приготовилась начать серьезный разговор, что имел вероятность пролить свет на искомую правду.

– Гаэль, я пришла к вам поговорить насчет того, что волнует всех приближенных к истории с Другим, – начала Офелия, глубоко вздыхая. – Феномен Изнанки.

Гаэль с долей уныния ухмыльнулась и швырнула металлический палец на стол. Только сейчас Офелия заметила на ее лице пару синяков, свидетельствующих о травме во время работы, да потертости на коже рук, как в самую первую их встречу.

– Мы знаем о нем не больше вас, – ответила Гаэль, принимаясь ходить из стороны в сторону. – Я не помню ничего, кроме момента на Вавилоне, когда я туда собственно и попала, и пяти минут в снежной пустыне Полюса. Остальное время заняло недолгое пребывание в больнице и работа здесь.

Офелия видела в выражении ее лица горечь от неимения понятия о том, что происходило с ней все два безмолвных, пустых года, и слышала в ее голосе досаду с разочарованием: не такой она представляла свое будущее после всего произошедшего. После длительных поисков Аркантерры с Арчибальдом, после тысяч загадок и тайн, после обвала Мемориала и бесконечных инверсий… Изнанка забрала все, что успела дать, и даже то, чего не давала вовсе…

Офелию медленно обуздывал гнев и жажда восстановить справедливость. Никто не имел права отобрать у нее воспоминания! Ни у нее, ни у ее друзей! Изнанка и Другой сами заварили эту кашу, но Офелии предстояло ее расхлебать, за что она и ее близкие теперь расплачивались собственными провалами в памяти…

– А вы… помните Ренара? – она ощутила, как ее голос дрожал от злости.

Гаэль с отвращением фыркнула.

– Кто ж его не знает… Разумеется, бывший слуга бабушки Арчибальда, нахальный, но огромный тип, что сейчас работает в секретариате, – хмуро глянула она на Офелию. – А тебе зачем?

Офелия попыталась скрыть обиду, что вонзилась в тело сквозной раной, и лишь формально покачала головой. Она получила главный ответ на свой вопрос, что сформировал некую цепочку взаимосвязи всех вышедших из Изнанки: все связано с памятью, но каким образом Изнанка так точно способна определять нужные воспоминания и стирать их, осталось тайной.