- Я предчувствовал, что добром это не кончится, - проговорил Элронд, - но никто не мог знать, что именно случится. Говорят, что в сердцах эльфов и людей всегда есть возможность выбора… Но Исилдур сделал свой выбор. И если леди Галадриэль не сможет объяснить людям, почему так вышло, и почему Исилдур направился в Ласгален, и почему Трандуил - не убийца их короля, но лишь орудие судьбы… Если она не сможет объяснить это, то не сможет и никто другой. Тогда нас ждет война. - Элронд умолк, не желая говорить, что он уже дал поручения о подготовке войск. Быть может, им придется выступить раньше, со дня на день. Если Владычице Галадриэль потребуется помощь.
Келебриан отвернулась от него, покачала головой и на миг закрыла уши руками, словно не хотела слышать то, что говорил ей Элронд, будто это могло как-то помочь.
- Я верю, что у нее для этого достаточно мудрости и сил,- плечи Тилли вздрогнули,- но мне снова страшно, Элаэ. А я думала, что все страхи остались позади.
- Тилли, единственная моя, - Элронд обнял ее, желая оградить от всего мира, как она сама обнимала близнецов, - что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя! Мы справимся со всеми опасностями!
В этот момент в комнату постучали - Белираэн, эльф, ведавший почтовыми стрижами Имладриса, принес письмо - тонкую и узкую бумагу, свернутую лентой.
- Послание для леди Келебриан, - сообщил он с легким поклоном.
Келебриан протянула руку за письмом, пробежала глазами короткую строчку послания, потом молча протянула его Элронду - ее тонкие руки слегка дрожали, а в глазах стояли светлые слезы.
Элронд прочитал послание. Коротко, без лишних слов, леди Галадриэль написала, что застала людей уже на границах Ласгалена, что Элендур вызвал Трандуила на поединок и что Лесной король победил в бою, но сохранил противнику жизнь. “Между людьми и эльфами по-прежнему мир”, написала Галадриэль в конце письма, “Обнимаю тебя, дочь моя. Приветы моего сердца Элронду и вашим детям”.
- Снова мир, Тилли, - проговорил Элронд, улыбаясь. - Я начинаю верить в нашу звезду!
Келебриан неуверенно улыбнулась ему в ответ.
- Пока рано судить,- заметила она,- но если ты в нее веришь, поверю и я,- и она шагнула к нему, и когда Элронд заключил ее в объятия, замерла в его руках, закрыв глаза и слушая удары его сердца.
Взяв Келебриан за руку, Элронд повел ее на лестницу, и супруги, смеясь, как подростки, поспешили наверх. Тилли подхватила руками подол длинного платья, чтобы не наступать на него, Элронд, забежав вперед, с поклоном открыл дверь спальни и опустился на одно колено:
- Дорогу прекраснейшей из народа эльдар! - воскликнул он, изображая герольда. - Узрите Келебриан и возрадуйтесь!
И в тот вечер и в ту ночь князь Имладриса и его супруга вовсе не думали о войне и о тяготах правления. Они не думали вообще, наслаждаясь друг другом и шепча лишь слова, не имеющие смысла. - Рассвет застал их бодрствующими.
- Вот и новый день, Тилли, - прошептал Элронд. - Новый день только для нас с тобой! И мы можем не выходить из спальни. Пока не проснутся дети, - поспешил он добавить, увидев легкое беспокойство на лице супруги. Затем, закрыв глаза и положив голову на плечо Келебриан, князь Имладриса уснул, не успев добавить еще что-то столь же важное.
***
Галадриэль не нашла кольца. Она не видела его и не чувствовала. После поединка галадрим разбили отдельный лагерь, внутри Ласгалена. Галадриэль знала, что Элендур идет на поправку – люди перенесли его в шатер, - и эльфы, отравленные издалека наблюдать за лагерем нуменорцев, видели, как Элендур выходил из шатра на третий день после поединка, в сопровождении двух воинов, но сам, хоть и медленно. Тем не менее, она не хотела покидать это место, пока не увидит, как снимутся с лагеря и уедут воины Арнора и Гондора. На седьмой день после поединка люди стали готовиться к отъезду. Галадриэль отправила Эльмина узнать, готов ли король встретиться с ней на прощание. Он был готов. Владычица Лориэна сама пришла к нему – в простом зеленом платье с удобными рукавами, почти без украшений – лишь зеленая брошь на груди и пояс из серебряных нитей. Элендур поднялся при виде ее – он сидел в кресле, наблюдая за тем, как воины сворачивают лагерь, убирают палатки, грузят все на корабли.
- Нет нужды вставать, - проговорила Галадриэль.
- Я приветствую тебя, золотая королева, - ответил Элендур, делая знак воинам, чтобы они принесли второе кресло – и он стоял, пока не села Галадриэль. Воины, продолжая сборы, внимательно наблюдали за ними, и в их взглядах не было теплых чувств.
- Я благодарю звезды, что ты поправился, - сказала владычица Лориэна.
- А я, наверное, должен благодарить тебя, - ответил Элендур медленно, не поднимая взгляда. Потом, посмотрев ей в лицо, добавил: - Но ни к тебе, ни к другим эльфам в моем сердце нет благодарности. Вы использовали моего отца и вы использовали меня. Ваши цели достигнуты. А я должен теперь уйти, связанный клятвой, и радоваться тому, что я жив, и что моему народу, истощенному в войне с врагом, не придётся вновь воевать.
Галадриэль печально улыбнулась:
- Мы все для тебя на одно лицо, Элендур, не так ли? Бессмертные, беззаботные, счастливые? Но знай, в моем сердце я чувствую, что между тобой и мной больше общего, чем между мной и королем Трандуилом, кто теперь почти что мой родственник, - это слово она сказала с особым выражением.
Элендур, невольно взглянув ей в глаза, увидел там лишь синеву весеннего неба и глубокую печаль эльдар.
– Люди и эльфы были союзниками в войне с Сауроном. Эта война не окончена. Но надеюсь, что тебе и твоим детям, и детям твоих детей, и многим поколениям королей Арнора и Гондора не придется воевать. Время мира – вот что было куплено в битве у Мораннона. И в твоей битве с Трандуилом. Прощай теперь, король, - с этими словами она поднялась, намереваясь покинуть Элендура и его воинов.
- Подожди, - сказал Элендур. Он тоже поднялся на ноги. – Я не рад случившемуся, но не ты виной этому. От имени Арнора и Гондора я подтверждаю союз людей запада с эльфами Линдона, Имладриса и Лориэна.
- От имени Лориэна я подтверждаю наш союз, - проговорила Галадриэль. – Да воссияют звезды над тобой и над твоим домом, Элендур.
Сказав это, Галадриэль покинула лагерь нуменорцев, и галадрим, стоявшие в полном вооружении недалеко от лагеря, наконец выдохнули и переглянулись. Кажется, еще не настало время им присоединяться к тем, кто ждет Последней Битвы в Чертогах Мандоса.
Он, чуть поморщившись, приподнялся на локтях и оперся спиной на высокие подушки. Трандуил плохо помнил, как добрался до дворца с места сражения с Элендуром – песня Келеборна помогла ему заснуть и не чувствовать боли в глубокой ране, и проснулся Лесной король уже в своих покоях, толком не представляя, сколько прошло времени.
В комнате пахло терпкими лечебными травами и горящими сосновыми дровами. Трандуил повернул голову и огляделся – он чувствовал себя отдохнувшим, и на сердце у него было удивительно спокойно. Теперь, когда свершилось то, чему суждено было свершиться, его королевству и ему самому больше ничего не угрожало.
Рану на бедре неприятно тянуло – боль была не сильной, но вязкой и утомительной. Трандуил снова пошевелился, стараясь усесться поудобней. Тяжелая дверь его покоев отворилась бесшумно, и Келеборн переступил порог.
- Я так и знал, что ты уже проснулся,- улыбнулся он, подходя к постели ближе, и Трандуил ответил на его улыбку бледной ухмылкой.
- Что говорят о моем возвращении в таком плачевном виде? – поинтересовался он. Келеборн присел на край кровати и прохладной рукой провел по щеке Трандуила. Тот невольно прильнул к его ладони, приятно холодившей разгоряченную кожу.
- О тебе уже слагают песни,- тихо рассмеялся Келеборн,- все знают, что ты не только победил короля людей в честном сражении, на которое он тебя вызвал, но еще и был так милосерден, что пощадил его. Менестрели наперебой воспевают твой подвиг, и, кажется, разговоров о нем хватит на еще одну эпоху. Даже Леголас уже выучил парочку и распевает их на весь дворец.
