Незнакомец сделал шаг в темноту, и Иорвет зажмурился и задержал дыхание, как маленький мальчик, увидевший призрака.

— Ты заблудился? — прозвучал над ухом мягкий, почти мурлыкающий голос. Иорвет открыл глаз и отпрянул — незнакомец стоял прямо перед ним, отделенный от Иорвета лишь границей света и тени.

У эльфа не было сил даже на то, чтобы отшагнуть в сторону. Он чувствовал, как по спине его опускается холодная армия мурашек, а затылок сковывает льдом.

В человеке, возникшем перед ним, не было ровным счетом ничего пугающего. Он стоял, сложив пальцы рамочкой, улыбался приветливо и светло, смотрел с искренним сочувствием и лишь капельку — с любопытством. Свет фонаря подчеркивал солнечный цвет его рубахи, а лицо — открытое, загорелое, простое лицо сердобольного прохожего — казалось, оставалось немного в тени, хотя лучи падали прямо на него.

— Нет, — смог изобразить Иорвет, все же попятившись на шаг, — все в порядке, благодарю. Я шел домой.

— Дом, милый дом, — человек покачал головой и улыбнулся шире, — где он, твой дом, Иорвет?

Эльф замер, наконец пристально посмотрев на приветливое лицо. Должно быть, этот человек был одним из бывших партизан из отряда Вернона, Иорвет не потрудился тогда запомнить все их имена и лица. Должно быть, можно было попросить этого человека проводить его до ближайшей корчмы — или до дворца, пить эльфу совершенно расхотелось.

— Я мог бы проводить тебя до дворца, — подтвердил незнакомец невысказанную мысль эльфа, — до дворца, где за высокими стенами, в роскошных комнатах, о которых и не мечтал, умирает твой человек.

— Кто ты? — эльф не мог двинуться с места. Казалось, слова незнакомца вонзаются в единственную целую глазницу, проникая прямо в мозг, открытый перед ним, как книга.

Человек сделал шаг назад, прямо в центр круга света, как актер на подмостках, отвесил Иорвету глубокий церемонный поклон.

— Позволь представиться, — сказал он торжественно, — Гюнтер О’Дим, скромный торговец зеркалами.

Происходящее все больше напоминало нелепый, нелогичный кошмарный сон. Может быть, Иорвет заснул, раздосадованный тем, что Вернон снова не был способен даже на крепкое объятие. Или, может, все же добрался до корчмы и крепко набрался.

— Что тебе нужно? — спросил он, вонзив ногти в ладонь, силясь проснуться — но ничего не произошло.

— Неважно, что нужно мне, — ответил человек и снова приблизился — не сделал шаг, просто возник на несколько дюймов ближе, — важно, что нужно тебе.

— Мне нужно домой, — ответил Иорвет ледяными, враз ссохшимися губами.

— Дом, — человек сделал патетическую паузу, — дом там, где сердце — разве не так? А твое сердце скоро перестанет биться. Может быть, не завтра, и не через год, но скоро. Семь лет, десять, даже пятьдесят — для тебя это лишь миг. А для твоего человека — целая жизнь.

Иорвет молчал. Он чувствовал, как холод на спине сменяется жаром, растекающимся из груди, охватывающим все тело. Кто бы ни был этот незнакомец — колдун, галлюцинация или кошмар — эльф наконец разозлился.

— Ты пришел, чтобы поглумиться надо мной? — резко спросил он, выпрямившись по весь рост — и оказавшись почти на полголовы ниже незнакомца, хотя до этого разница в росте была в его пользу. — Я и сам это знаю, но против законов природы я бессилен.

— Природа создала нас всех, — возразил человек, — и некоторым дала чуть больше, чем другим. И тебе она дала познать любовь, а я обожаю истории о любви. И, конечно, со счастливым концом.

Иорвет смотрел на него внимательно, не моргая, так, что через несколько секунд от напряжения у него заслезился глаз.

— Ты маг? — спросил он, — или джинн?

— О, нет, — незнакомец презрительно фыркнул, — я брезгую магией, ее эффекты обычно так ненадежны, а результаты — так краткосрочны. Я — торговец. И я могу продать тебе то, что тебе нужно.

Иорвет заносчиво вздернул подбородок — это было единственное средство унять поднимающуюся дрожь, а еще — непрошенную, неправильную, жестокую надежду.

— А ты знаешь, что мне нужно? — спросил он с вызовом.

— Конечно, — подтвердил незнакомец, — ты хотел бы, чтобы твой недолговечный, хрупкий, стареющий с каждым днем человек жил если не вечно, то хотя бы также долго, как ты сам. И отчаялся. А я — враг отчаяния, я люблю продавать людям надежду.

Иорвет сжал кулаки. Сон это был или нет, бред или наваждение, но уже знал, что согласится, не позволит такой возможности исчезнуть, не сможет ее упустить. Других шансов у него все равно не было.

— Что мне нужно сделать? — спросил он твердо, и человек милостиво улыбнулся.

— Ничего особенного. У нас товар — у вас купец, как говорят люди, — ответил он, — я дам тебе то, что исполнит твое желание. За разумную плату.

Иорвет помрачнел. Конечно, во всем этом был какой-то подвох.

— У меня ничего нет, — сказал он холодно, — ни своих денег, ни дома, ни сторонников.

— Я всегда был за то, что у каждого в сердце есть место лишь для одной настоящей любви, — ответил человек невозмутимо, — но у твоего Вернона сердце такое большое, что вмещает не только тебя. За свой товар я заберу вторую его любовь. Ту, что ты так ненавидишь.

Иорвета словно пронзило стрелой, второй раз за вечер он ощутил прилив паники.

— Я не отдам тебе моего сына, — сказал он быстрее, чем успел подумать. Иан, — отозвалось у него в сознании, — сына зовут Иан.

Незнакомец испуганно поднял руки.

— Что? Нет! Я не торгую детьми! — заверил он эльфа, — к тому же своего ты вовсе не ненавидишь. Между ревностью и ненавистью есть огромная разница, поверь мне. К тому же… даже эту плату я возьму не навсегда. Слышал о людской примете? Если разбить зеркало…

— Ждет семь лет несчастий, — прошептал Иорвет машинально.

— Верно, — подтвердил незнакомец, — семь лет несчастий для той, с кем ты никогда не сможешь сродниться, для той, что тебе навязали.

— А потом? — требовательно спросил Иорвет, — когда пройдет семь лет, твой товар потеряет силу?

— Плохой из меня был бы торговец, если бы мои товары служили так ненадежно, — усмехнулся человек, — когда пройдут семь лет, для твоего человека все останется по-прежнему. Я даю гарантию на свои товары. Пожизненную гарантию.

— Почему я должен тебе верить? — Иорвет понимал, что уже готов сдаться. Каким бы странным ни казалось предложение, в своей душе он уже принял решение. Вернон будет жить — какой бы ни оказалась запрошенная цена.

— А почему нет? — человек снова сложил ладони рамочкой и склонил голову к плечу, — если я вру, или если твой разум подводит тебя, просто ничего не изменится, жизнь пойдет своей чередой, и через тридцать лет твой человек сойдет в могилу, как и все люди. Но если это правда, ты получишь то, о чем просишь. И он останется с тобой до конца. По своей воле и в молодом теле. Конечно, я не смогу защитить его от болезней, стрел и мечей, от яда и предательства. Но ведь и ты от этого не застрахован.

Иорвет размышлял всего мгновение.

— Я согласен, — выпалил он с жаром, но человек шутливо пригрозил ему пальцем.

— Подожди, есть еще одно маленькое условие, — сказал он, — я люблю истории про взаимную любовь. И если за эти семь лет твой человек разлюбит тебя, изгонит из своего сердца и из своего дома, откажется от тебя, я заберу твою душу. Но ведь тогда она будет тебе уже не нужна, верно?

Иорвет туго сглотнул и зажмурился, стараясь вместо улыбающегося лица незнакомца вызвать в памяти родной образ — Вернон улыбается ему. Усталый, садится на кровать с младенцем на руках. Сжимает эльфа в объятиях, едва они оба достигли пика. Вернон хмурится, и бессердечные морщины бороздят его лицо…

— Я согласен, — повторил Иорвет, не поднимая века.

— Значит, сделка, — человек отступил на шаг, сделал короткий театральный жест, и в руках у него появилось небольшое зеркало в простой серебряной раме.

— Я ведь торговец зеркалами, — напомнил он, будто Иорвет задал какой-то вопрос, — и пока тот, кому ты его подаришь, смотрится в это, годы его не коснутся.