Она повернула ключ в замке зажигания и поняла, что ехать-то некуда – уютный, построенный с любовью дом перестал быть ее домом. И еще она поняла: этот разрушительный процесс начался не в тот миг, когда Зойка услышала топот ног, щелканье затворов и крики «на пол! лицом вниз! руки за спину!», а задолго до того, двадцать первого декабря прошлого года.

Что же делать теперь, когда догадки и предположения превратились в факты? Как жить под одной крышей со лжецом? Как жить в стенах, впитавших в себя полтора часа животного ужаса, непривычно острый запах собственного пота, звуки, стоны и крики? Даже когда она идет по улице, из глубин ее памяти время от времени выныривает: здесь на меня едва машина не наехала, на этом углу толкнули, в этом магазине обслужили по-хамски. Но улица, перекресток и магазин – всего лишь крошечные точки на карте города и едва заметные вкрапления, образовавшиеся в ее жизни. Но как быть, если вкрапления эти – весь твой дом? Если ты просыпаешься, и первое, что ловит глаз, – это дверь шкафа, о которую тебя били головой? Если завтракаешь в столовой и видишь место, где растекалась лужа крови? У Зойки до сих пор в спальне не только голова может внезапно разболеться, а и зубы – после того как она открыла сейф, Вонючка очень сильно ударил ее по лицу, у нее аж искры из глаз посыпались.

Да, призраки того вечера преследуют ее на каждом шагу, и дом перестал быть для нее колыбелью души. Так говорит папа, а уж он знает в этом толк – он так и не смог жить в доме, где умерла мама. Он продал квартиру, полученную от государства после выхода из детского дома, и купил такую же, но на другом конце города.

Что значит колыбель души? Это место, где можно спрятаться от не всегда доброго мира, где ничего не боишься, где можно быть собой и где все стабильно. Это не только место, это уверенность в том, что окружающие стены и люди надежны. Что утром, еще не открыв глаза, она услышит ровное дыхание мужа, а халат будет ждать ее на том же месте, где она оставила его вечером. Она включит чайник, окликнет дочку, и Танюшка тут же весело отзовется. Откроет шкаф, а в нем все на своих местах – стоит только протянуть руку. Все это называется надежным счастьем. В чем оно, надежное счастье? В уверенности, будто высеченной в камне, что никто и никогда не сможет это разрушить, и в доверии к тем, кто рядом.

Метров за сто до дома Зойка остановилась и выключила двигатель – пока ехала, мысленно выкладывала Саше все, что накипело, но выложенное вдруг – фьють! – и без следа выветрилось из ее головы. И среди множества мыслей, все еще назойливо жужжащих, явственно проступила одна: семье пришел конец, и надо думать в этом направлении.

…С Сашей они познакомились на компьютерных курсах – он проводил в ее группе уроки фотошопа и веб-дизайна. Преподавал свой предмет с той же страстью, с какой рисовала она. Его одержимость нравилась Зойке как ученице, желающей в совершенстве овладеть программным обеспечением, используемым художниками, – к тому времени она уже пережила развод с Алексеем и иллюзий в отношении мужчин не питала. Нельзя сказать, что на тот момент она в принципе была лишена страсти – Зойка могла рисовать до потери сознания или легкой гипогликемической комы, но на мужчин страсть не распространялась.

На Сашу, симпатичного, стройного и амбициозного – амбициозность его была видна во всем, начиная с манеры разговаривать и заканчивая сверкающим безукоризненной чистотой автомобилем, на котором он подкатывал к зданию компьютерного колледжа, – девушки из группы сразу обратили внимание. И тут же скисли – на его правой руке сверкало обручальное кольцо. Скисли все, кроме Зои, – выражаясь языком пользователей программного обеспечения, к ее матрице тогда ничья матрица не подходила, и она видела в Александре Петровиче не мужчину, а всего лишь хорошего препода. Однажды после занятий она шла с подружкой к метро, а та ей говорит, что Саша на нее как-то по-особенному смотрит – Александр Петрович сразу сказал всем, чтоб к нему обращались на «ты» и по имени.

Зоя скривилась, рукой махнула, мол, перестань. Но на следующий день поймала на себе его пристальный и заинтересованный взгляд. И сердце застучало чуточку сильнее. Зойке было приятно внимание препода, но он был женат, а зачем ей женатик? Разве только для постели. Ну да, она уже не помнит, когда целовалась.

И вдруг сам женатик догоняет ее на машине прямо у метро, рукой машет, мол, разговор есть. Посидели в кафе, поговорили об отличиях между векторной и растровой графикой, как раз сегодня они разбирали эту тему, обменялись номерами телефонов, и в субботу утром он позвонил и предложил прогуляться. Прогулялись, снова в кафе зашли. В следующую субботу договорились в кино пойти. И в темноте кинозала он взял ее за руку и посмотрел в глаза. И Зойкино сердце дрогнуло. Оказалось, он старшее нее на шесть лет, и это было приятно – ее ровесник Алексей оставил по себе отвратительную память.

Однажды она сообразила, что в ее присутствии он стал сбрасывать звонки жены. Потом пропало обручальное кольцо, оставив светлую полоску у основания безымянного пальца. Он красиво ухаживал, с ним было тепло и уютно, и в какой-то момент в Зойкином сердце растаял последний кусочек льда. Был и неприятный период – период его развода. Нет, его жена никаких пакостей не чинила, Зойку не вычисляла: детей у нее с Сашей не было, и они расстались спокойно. Развод состоялся, но еще до него Саша переехал со съемной квартиры, в которой прожил с супругой почти четыре года, в Зойкину, вернее, в квартиру ее отца.

Поженились, родилась Танечка. Был трудный период – Саша оставил преподавательскую работу и начал поиски чего-то более перспективного, интересного для себя. А чего конкретно, он и сам не знал. Брался за любую работу: писал программы, рисовал и даже верстал. А потом его нашел сокурсник по институту и предложил заняться созданием компьютерных игр. Успех и деньги пришли не сразу, но когда пришли – это была фантастика! Сразу и много. И успеха и денег.

О, с каким наслаждением Зойка поехала в родной поселок на собственной машине! Она себя еще покажет! Так покажет, что Ирка от зависти удавится, а Никита умрет от горя. Правда, это шальное время оставило в душе Зойки гаденькое ощущение собственной непорядочности и стыда: ладно, на Никиту и Ирку она точила зуб, но подружки-художницы при чем? Зачем перед ними она кичилась тряпками, планами на отпуск, стоимостью своей косметики? Девчонки слушали, хлопали глазами, и потихоньку их компания распалась. И она осталась одна. Вернее, только с мужем и дочкой.

Зойка вынимает из сумки распечатки, и уже с первых строк у нее возникает ощущение, что всю ее, с головы до ног, вываляли в дерьме. Саша говорил ей, что едет в караоке-бар, а сам, оказывается, отправлялся к Марине, чтобы получить «лучший на свете» минет. Боже мой, он звонил Марине даже в годовщину их свадьбы! Он мог инфицировать Зойку чем угодно, даже ВИЧ… Надо сдать анализы… Какой ужас!

С каждой строкой она все глубже погружалась в мир, который всегда подсознательно отталкивала, – в мир бесстыдного флирта. Он и в юности был ей не по душе. Может, где-то это происходило не так, как в их поселке. Она не раз наблюдала его среди гостей на свадьбах, новосельях и даже на похоронах, и очень часто флирт имел продолжение в ближайших кустах или в сарае. Бывало, полюбовников поймают на горячем, и такое начинается… Тут тебе и зубы выбитые, и клочья волос ветер гоняет, и ближайшие друзья разругиваются навеки. А через какое-то время Зойка смотрит – снова те же пары сидят за одним столом, и как будто ничего и не было… Но это все неправильно, потому что не по-человечески. Да, человек – существо полигамное, но ведь не животное же! А самым тошнотворным был для нее Иркин флирт, и Никита на него повелся.

Она переворачивает страницу – их переписку вполне можно использовать в качестве субтитров к фильму с жестким порно. И распечатку телефонных разговоров тоже можно использовать. Вот и разговор на следующее утро после налета – сплошной мат с обеих сторон. Когда он мог с ней разговаривать? После налета они весь день провели дома – убирали, мыли, раны зализывали… Наверное, когда ванну набирал: