Я застыл на месте, смотря на окровавленную ванную. С раковины капали багровые капли. Кап-кап, совсем как дождь, кап-кап, совсем глухой удар.

    Где взять силы подняться? Где взять силы хотя бы вдохнуть?

    — Проваливай тупая, сучка. Проваливай блядина!!!

    Противно. До тошноты противно. Дверь резко открылась, я с трудом поднял веки, и посмотрел на красное лицо Кирилла.

    — Я из тебя всё дерьмо выбью, я тебя, сука, каждый день буду штырить, понял, собака?!

   Мне бы дожить до завтрашнего дня, братик.

    Он бросил в меня окурок и громко ступая, направился в свою комнату. Нужно бежать от сюда, Влад, подними свою задницу. Давай же.

    Я поднялся на четвереньки, и превозмогая боль пополз подальше от этого зловонного места. Какой же ты слабак, Влад. Какое же ты ничтожество. Почему ты начал чувствовать боль именно сейчас?! Змей, это все ты! Это ты во всем виноват!

    Я заполз в комнату, и принялся собирать вещи в рюкзак. Хорошо, что их ничтожно мало, и старый любимый плед я заберу, всё заберу. Нужно где-то найти деньги.

    После нескольких попыток, я наконец-то выпрямился, и пересиливая головокружение поплелся на кухню. Тошно. У меня точно сотрясение.

    Хорошо, что Лика показала, где прячет заначку, там я обнаружил восемьсот гривен, это ничтожно мало, но мне хватит.

    Я набросил куртку прямо на испачканную серую футболку и залез в более плотные штаны.

Ноги еле волочились, а до недавнего времени легкий рюкзак показался набитым камнями.

Осталось только обуться, только обуться.

    — Далеко намылился?

    Я вздрогнул так сильно, что в голове резануло звоном.

   — Я-я...

   — Как же ты меня бесишь, шизик хренов! — он начал приближаться.

   В этот момент в голове что-то чертыхнулось. Я со всех оставшихся сил бросил в Кирилла тяжелые ботинки, и распахнув, к счастью уже открытую дверь помчался вниз.

    — Дерьма кусок, я из тебя всё выбью. Ты только...

    Но я уже не слышал. Закрыл эту тяжелую железную дверь и похромал к дороге. Как же больно!

    Наверное, я выглядел как восставший из мертвых солдат. Весь в крови, потрепанный и вот-вот готовый упасть в лужу. Вот она дорога, всего пару шагов, всего пару взмахов руки “автостоп”. Но ноги переплелись между собой, и я упал в ту самую гребанную лужу. Прохожие смотрели на меня как на пугало, мамочки отводили детей.

    Я не мог даже пальцем пошевелить. Давай же Влад, давай! Кирилл тебя догонит, я уже вижу как он стоит возле подъезда и оглядывается. Пожалуйста, Влад.

   — Наркоман что-ли? — надо мной нагнулся блондинистый мужик с сигаретой в зубах. — Альберт, помогите мне поднять его.

    — Вам делать нечего, всяких наркоманов подбирать и... — возле моего лица остановились чернее черного ботинки. Я перевел взгляд вверх, и заметил удивленного парня, что с приоткрытым ртом пялился мне прямо в глаза.

    — Чего стали, крови боитесь?

    — Это он.

====== Глава 11 ======

   — Это он, — шепнул я, едва удержавшись на ногах от вида того, кого так хотел увидеть. Нет, совсем не из-за сильной симпатии или любви, а из-за укола в сердце, что при виде этого падшего ангела, скрутилось в спираль. Я был уверен, что это Он. Его лицо, одежда, руки, все измазано кровью. Он смотрел на меня помутневшими от боли глазами, и вдруг, мне захотелось накрыть собой это блеклое солнце.

    — Кто он? — спросил Федор, помогая Ему подняться.

    — Ангел.

    Я тоже потянулся, потянулся к этому невесомому телу, к этим тонким рукам. Что же с тобой? Неужели ты был так вымотан, когда помогал мне? Внезапно, вдали закричали:

    — Не трогайте его, он псих!!! — Какой-то мужик мчался к нам, размахивая метровым ремнем.

    Ангел весь забарахтался, и подобно рыбе повисшей на удочке, ухватился за меня.

   — П-п-пожалуйста!!

    — Федор, его нужно забрать.

    — Да и сам вижу.

Мы быстро подняли его и потащили к машине. Сзади кричали, ругались, бежали. Мой маленький ангел, что же тебе довелось пережить? Федор завел автомобиль, и «Нива» на всех парах бросилась подальше от того безумца.

    — Не думаю, что мы правильно поступаем, — выдал мужчина, сбавив скорость на светофоре.

    — Плевать. — Я посмотрел на заднее сидение, и сердце вмиг обросло коркой холода. Он потерял сознание, рана на голове кровоточит, ноги босые, куртка промокла. – Ему нужно в больницу.

    — Я вижу, вам от любви вообще крышу снесло, Альберт, мы вообще-то в бегах.

    — А что если он умрет?

    — Так, черт возьми, сделайте что-то, чтобы он не умер. Аптечка сзади.

    Я кивнул и перелез на заднее сидение. Какой же ты худой, как ты еще дышишь? Я вытащил из аптечки перекись, и осторожно приложил мокрую вату к ране на голове.

    — Его нужно разбудить.

    — Обработайте раны, пока он не чувствует, а потом будите.

    Я опять кивнул. До чего же страшно прикасаться к тебе. А что если это сон? Очередной из моих кошмаров. Я протер его лицо влажными салфетками, и увидел наконец-то то, что забыл: губы, четкие скулы, длинные ресницы, большие ушки, совсем как у мартышки. Мне вдруг захотелось обнять его, уберечь от всего мира. Разве можно так полюбить человека из своих фантазий? Я безумец.

    Перевязав голову, и обработав мазью синяки, я посмотрел в переднее зеркальце.

    — Ну что вы смотрите на меня? Я вам не мать Тереза, и вы не мой ребенок, чтобы спрашивать все.

   — А что дальше? — сглотнул я, сжав тонкую ладонь.

   — Я не знаю, Альберт. С ним мы в тупике. Его нужно отвезти куда-то, либо высадить возле больницы, когда он очнется.

    — Но вы же сами видели, как с ним обращаются.

    — Да какая вам к черту разница как с ним обращаются?! Вы его в жизни один раз видели, или вообще уже с ума выжил?! Твой папка тебя бы засрамил! — разгневался мужчина и ускорился.

    — Я не знаю... — Я не знаю, что мне делать со своей проклятой натурой.

    Неожиданно, ангел шевельнулся и приоткрыл глаза. Он внимательно осмотрел салон, после — себя, а потом повернулся ко мне. Мое сердце замерло. Сейчас ты заговоришь, я услышу твой голос, но ты не заговорил ни через минуту, ни через две, ни через пять. Я смотрел в эти глаза, и не понимал чего же ты хочешь. Неужели боишься нарушить звук мотора?

    — Ну что там, очнулся? — на очередном светофоре, Федор посмотрел назад. Ангел отвел от меня взгляд и взглянул на мужчину. — Чего молчишь? Язык отбили?

   — К-к-куда мы ед-едем? — сипло спросил он, и я весь покрылся мурашками.

Извращенец.

    — Катаемся. От врагов убегаем, вот тебя к себе забрали. А ты чего побитый?

    — Не отвечай, — пробасил ангел совсем другим голосом.

    — Что?

    — От-от б-брата... — он повернулся ко мне. – Вы п-парень из п-подвала?

    Федор задорно засмеялся, а вот мне смешно не было. Он помнит меня, и это точно ангел, теперь я уверен в этом на все сто процентов.

    — Да, я рад, что ты помнишь меня. Я думал, что ты...

   — Альберт, не надо, у пацана и так шок, вон, заикается.

   — Сп-спасибо.

   — Как тебя зовут? — решил наконец-то спросить.

   — Влад.

   — Я Альберт, а это Федор. Сколько тебе лет?

   — Скоро в-восемнадцать.

   Я проглотил ком и сжал кулаки. Ты совсем еще ребенок, беспомощный, и нуждающийся в поддержке.

   Я видел как сложно ему говорить и не стал больше задавать вопросы. Пусть отдохнет.

   Когда я очнулся, первой пришедшей мыслью стала: «Я свободен». Кирилл где-то там, позади, пьет самое дешманское пиво, а потом обнимает унитаз. Ему будет всё равно на меня, он скажет тетушке, что отправил меня домой, к Рите, или что-то еще. Тетушка должна уже приехать, как же все-таки хочется ее хотя бы услышать. «Он» сидел рядом, Он никуда не исчез, но я хотя бы не одинок. За окном автомобиля мелькали попутные машины, солнце близилось к закату, зажигались фонари. Впереди сидел блондинистый короткостриженный мужчина, он так сосредоточен, что казалось, на автомате объезжал дорожных «жителей». Я повернул голову, и увидел перед собой знакомые зеленые глаза, они въелись в меня по самые кости, застыв, подобно опаленной глине.