Месяц шел медленно и мучительно, я даже не заметил, когда пришел Глазастик, его голос был где-то далеко, и никак не мог пробраться сквозь густой туман. Любимым другом стала точка на стене в которую я пялился сутками, и чем больше я на нее смотрел, тем больше хотел выть. Монстр грыз меня, грыз так сильно, что я просто больше не смог сдерживать слез. Я мог рыдать целый день, тихо, в подушку, чтобы никто не услышал, но люди не глупцы, они слышат даже то, что не нужно.
В один день, не пойми какого месяца, я открыл глаза и увидел солнечные лучи. Они осветили собой комнату коснувшись «руками» даже до недавнего темного угла. Первый раз я радовался солнцу, оно вовсе не противное, теплое и яркое, словно улыбается мне. Фрукты обрели вкус, и теперь я за две щеки уминал яблоки. Оказывается, они невероятно вкусные, кислые и немного сладкие, совсем как Альберт. Он тоже, выслушивает медсестру с кислой рожицей, а как только посмотрит на меня, тут же сверкает подобно звезде. И чего это он?
Дни шли, и с ними шел монстр. Нет, вовсе не рядом со мной, он мрачнел и тускнел, а я рос и становился все видимее. Думала ли эта тварь, что ее место займет кто-то вроде меня? Не думаю.
С каждым разом он становился менее и менее опасным, и вскоре вообще сделался похожим на щенка. Психотерапевт посоветовала писать мне свои мысли в блокноте, а после отдавать ей и проводить ритуал по его сожжению.
Мне это показалось смешным, но не настолько, чтобы издеваться над несчастным блокнотом.
Сегодня моя последняя встреча с психотерапевтом, и я иду к ней оставляя следы черноты позади. Каждый шаг отдается волнением, каждый шаг сложный, но решительный. Белая дверь скрипит, и меня встречает теплая улыбка. Я усаживаюсь в уже привычное кресло и смотрю на красноволосую девушку. Да, мой психотерапевт обошел все стереотипы своей профессии, и встреть бы я ее где-то на улице, то ни в коем случае не подумал. Что она работает с душевнобольными.
— Влад, я буду по тебе скучать, — смеется она, а я подхватываю ее хохот неловким смешком.
— Я тоже, б-буду скучать.
Она взяла мои ладони и посмотрела в глаза.
— Мир жесток и опасен. Каждая его частичка может напомнить тебе о прошлом, — серьезно говорит она. — Влад, ты готов пойти в этот мир?
— В этом мире я н-не один, у м-меня есть Альберт.
— И...?
— И я, — улыбаюсь и отвожу глаза. Ангелина знает, как смутить, но она не знает, что со мной есть еще кое-кто.
— Умничка. Значит ты готов выпустить монстра.
— Я уже выпустил ег-его. Он будет жить вечно, но никогда н-не вырастет.
— Я верю тебе.
— Спасибо, Ангелина.
— И тебе спасибо, ты вселил в меня надежду. Теперь я знаю, что каждый человек может усмирить своего монстра.
Я вновь улыбаюсь, и так, попивая чай, мы просидели еще целый час.
Вечером приехал Альберт, я ожидал его в холле, с полной сумкой одежды. А ведь говорил, что ничего мне привозить не надо, но Глазастику ничего доказать невозможно. Упертый.
Он забрал у моего врача список лекарств, и выхватив у меня сумку. Потащился к машине. Странное чувство разочарования поселилось в сердце, когда я взглянул на здание психбольницы. Здесь были разные люди, и много кто из них не выдерживал, от этого грустно, но и радостно, ведь я смог, смог выбраться из тьмы. Пусть она еще витает рядом, стоит совершить неверный шаг, но я буду осторожен, теперь в моих руках сила, а не оковы, теперь я знаю, что делать.
Глазастик занял свое место и резко выдохнув, обернулся ко мне и сразу же впился губами в мои. Я застыл, широко открыв глаза. В груди что-то упало, а потом вновь поднялось, после чего вовсе скрутилось в торнадо. Я потянул руки к лицу Глазастика и провел по нему, не отрывая глаз от его черных ресниц.
Он отстранился и прерывисто дыша, метнул на меня улыбчивый взгляд.
— Я год сдерживался, больше не могу.
— Я тоже.
Альберт опять повернулся ко мне и сжав мою руку с браслетом со всей серьезностью посмотрел в глаза.
— В недрах моей души живет Ангел, и я его безумно люблю.
Я усмехнулся и наклонился к его уху.
— В недрах моей души живет, Глазастик, й-я тоже его безумно люблю.
«В этом мире я не один, у меня есть Альберт, Я и Змей...»
