— Демоны тебя накажут, в могиле будешь гнить, чувствовать все на себе, я тебя уничтожу, мразь! — Мой взгляд был безумным, улыбка натянулась едва не на все лицо и тогда, в этих голубых глазах, я увидел страх.

   — Конченый вообще. В дурку засажу, — буркнул Кирилл и поплелся в кухню.

   Испугался, братик, бойся.

   Лика схватила меня за руку и потащила в комнату. Как только дверь хлопнула, она взяла мое лицо в руки. Ее ладошки дрожали, а серые глаза бегали из стороны в сторону. Чего же ты хочешь, прекрасная Астра?

   — Влад, ты же специально это сказал? — Я кивнул. На милом лице сразу расправились морщинки, и Лика успокоилась. — Я хочу уйти от сюда, но мне за тебя страшно.

    — В-все хорошо.

    Все хорошо, Астра.

    Когда-то, мать сказала мне, что я вывернутая наизнанку семечка: снаружи вкусный, а внутри чернее ночного неба. Я был мал, и долго думал над смыслом услышанных слов, а когда наконец-то понял, было уже и так всё ясно.

   — Пап, когда ты меня заберешь? Я боюсь, — как клещ вцепились в мозг слова.

   — Скоро, Алик, потерпи еще немного, — шепнул отец, крепко меня обнимая.

   И вот сейчас, я уже такой взрослый мужик, а так хочется сказать: “Пап, забери меня”.

   Я всё никак не мог уснуть, Фёдор сопел рядом на матрасе и наверняка видел сто пятый сон.

А в мою голову, как хитрая кошка, полезли эти чертовы вспоминая. Нет, моя жизнь была неплохой, не настолько плохой, чтобы я имел право жаловаться.

   Огромная вилла в Мюнхене, куча друзей, здоровый младший брат, любовь нянечек, да я жил как принц в розовом бархате. Но было и другое в моей жизни, и это другое калечит даже сейчас...

    А что будет теперь с моим домом? А что будет с фирмой? Почему Герард не отвечает? Неужели с ним что-то случилось? Меня постоянно сжирают вопросы. Их не возьмешь, и не оцепишь от себя как пиявку. А может я просто много думаю?

   — Альберт.

    От неожиданности я вздрогнул.

   — М?

   — У вас есть деньги?

   — Я думал вы спросите почему я не сплю, или хотя бы объясните чего сами не спите.

   — Не могу, чепуха в голову лезет.

   — Аналогичная ситуация. Нет, у меня ни цента нет, карточка дома, телефон всмятку, только на работе сейф и в банке депозит, но паспорт я тоже где-то посеял, — пробормотал, сам на себя злясь. Ну и тупой же ты Альберт.

   — Тогда на работу завтра, сколько у вас там? Уехать хватит? — Фёдор повернулся ко мне, и на свете луны я заметил его морщины. Сколько ему лет?

   — Уехать в Карпаты или в Азов может и хватит, а на Европу только если в Польшу, чтобы сразу да с работой.

    — В Германию поезжайте, к матери. Или до сих пор обижаетесь? — мужчина слегка улыбнулся.

    — Немного. Она болеет сильно, и хочет мне бизнес передать, а я отнекиваюсь. —  Фёдор удивленно поднял бровь. — Надоела мне такая жизнь, я простоты хочу, как у отца было. Может это даже Герард все затеял, чтобы фирму ту сраную отнять, да пожалуйста, хоть весь Мюнхен пусть забирает, мне уже до лампочки.

   — Вы же не бывали в простой жизни, Альберт, хоть знаете как тут всё?

    — Человек ко всему привыкает, а мне лучше простым быть, нежели бегать от пуль, — я покачал головой. — Сколько вам лет?

    — Тридцать восемь, — как на автомате.

    — О, я думал вы моложе. Так что, мы завтра найдем Его? — на последнем слове я сделал акцент.

Фёдор задумался и почесал трехдневную щетину.

    — Вы вроде не гей, вроде девушка была.

   Я удивился такому заявлению. А в памяти проскочила безжизненная кукла.

    — Вроде была... А с чего у вас такие выводы?

    — Вряд ли мужик просто так будет настолько потеть за другим мужиком. Я проницательный, Альберт.

    — Я заметил.

    Фёдор отвернулся к окну и натянул одеяло выше. Неужели на мне так заметна эта “болезнь”?

    А что я скажу Ему когда увижу? Что я грязный педик и извращенец, который влюбился в человека, которого раз в жизни видел, и даже лица толком не помнит? Паршиво от этой мысли. Я не помню его телосложение, не помню цвет глаз, волос, ничего не помню, только тепло, только руки. Я сошел с ума. Точно сошел с ума. Лучше бы Он дальше жил только в моем воображении, ведь от мысли, что этот человек может вовсе оказаться маленьким ребенком, меня всего перекашивало. А что если Он вообще девушка? Я хочу тебя увидеть, просто взглянуть, одним лишь глазком. Посмотреть какой же Ты.

   Вот так, с мыслью о Нем, я проворочался всю ночь. Только под утро немного вздремнул, а после меня разбудил громкий бас Федора:

    — Подъем, товарищ!

   Ох, уж эти “копы”, живущие “по правилам”

   — Берите бутерброды в холодильнике, идите в душ, там новая щетка и бритва на тумбочке, и будем отчаливать.

    — Ага, жду не дождусь, — лениво бросил я. От недосыпа вообще пропало желание что-либо делать.

Но моё бормотание никак не потревожило Федора, и вскоре мы мчались по городской дороге. Я с куском хлеба во рту, мужчина с чашкой кофе. Даже поесть нормально нельзя.

   — Значит сейчас на работу.

   — Ага.

   После того как я пригрозил Кириллу, брат отлетал от меня как от ядовитой ящерицы. Я слышал, как он звонит в больницу, и слышал, как он матерится, ибо тетушка не берет трубку. Я не пил таблетки, и Он сидел рядом. Сегодня змей молчал, молчал ожидая худшего исхода, а я решил его поддержать.

    Я знаю, как к больным относятся в психушках, и честно, уже готов к этому.

   Разве есть смысл сожалеть?

    — Но ты же можешь попытаться сказать «нет», — упрекнул Он.

    Могу, но мне и самому не нравится с Тобой жить.

   Сейчас утро, и возможно уже вечером меня отвезут туда, от куда мало кто возвращается. А учитывая с каким внутренним зверем я живу, вряд ли мне удастся ещё хоть раз вдохнуть свежий воздух без таблеток. Ведь, зверя не должно быть, так?

    В комнату вошла Лика, она присела рядом возле кровати, и положила ладонь на мое колено.

Ну что же ты смотришь, Астра, говори.

    — Я пыталась его отговорить... Но как видишь, он на своей волне.

    — Не нужно.

    — Но ведь это несправедливо, ты лучше некоторых “нормальных” людей.

    Я посмотрел на Лику, пытаясь понять сказанное.

    — М-мне давно т-туда п-пора. Я в-всё-таки не здоров.

    Даже не думал, что когда-нибудь скажу это.

   Лика нахмурилась и уткнулась мне лбом в плечо.

    — Почему мир несправедлив и хорошим людям просто не везет?

   — Я н-не знаю к-кто я.

   — Что?

   — Я не м-могу ничего р-рассказать о себе.

   — Наверное ты просто запутался.      — Лика грустно хихикнула. — Знаешь... Моя сестра однажды спросила: «Ты на самом деле ничего не замечаешь?». Ей было пятнадцать, я думала это просто подростковое. Мы с ней были словно подруги, всегда вместе, всегда секретами делились. А потом она немного изменилась... Стала реже смеяться, отнекивалась постоянно, и когда она это спросила, я просто посмеялась. Понимаешь... Она не могла справиться со своими мыслями, а потом оказалось, что в школе на нее давили и обижали. Я... Не знаю, что с тобой и почему так произошло, но... Это не правильно игнорировать проблему.

    — Я н-не помню к-когда б-был обычным. Я н-не вижу проблему с-с которой мог бы сп-справиться сам, — промычал уныло. А ведь правда, как убить этого змея?

    — Тебе нужен хороший специалист. — Я кивнул. Да, а чем мне поможет задрыпанная психушка? Лика переместилась вперед, и её лицо оказалось всего в паре сантиметров от моего. — Боже, Влад, я такая дура.

    И её губы накрыли мои. После этого всё было как в тумане: Кирилл, внезапно открывший дверь; сильный удар куда-то в ребро; кровь, запах железа и грязного унитаза. Вода. Я резко вдохнул.

    Он топил меня как полуживого котенка, бил голову о раковину, кричал так, что стены дрожали. Либо это я дрожал. А потом всё резко прекратилось, как будто весь мир замер в один лишь клик.