Маги собрались на поляне вокруг сундучка, который должен был ответить на многие вопросы.
— Открывайте, третий, — попросила вторая.
— …åpne, — Фолквэр коснулся пальцами крышки сундучка, заставив ее открыться. — … четыре кулона… — не поверил он своим глазам. — Они потрескались.
— Первый, четвертый, Теодор и Джонас, пламя в ваших кулонах исчезло, — поднесла один из кулонов к глазам вторая.
— Тортур забрал из нас всю магию, — прикусил губу четвертый. — Пыточник…
— А кулоны детей? — наклонился к сундучку первый глава.
— Кулон Беренда просто потух. Мальчик умер, — вздохнула вторая. — Кулон Финиции тоже…
— Подождите! — остановил ее четвертый. — Разве вы не видите? Мое солнце жива.
— Что? — все повернулись к парню.
— Ее кулон… Я вижу в нем угасающий огонек… — всматривался в многогранник глава.
— Но она не подает никаких признаков жизни. Я лично ее осмотрела, — нахмурилась вторая.
— Проверь ее на остаточные заклинания, — приказал Гутлеиф женщине.
— Но ее ранили в сердце…
— Проверь.
— Хорошо, — вторая опустилась на колени рядом с девушкой. — …søk etter rester av magi, — прошептала она, склонившись над телом.
Появилось тусклое свечение, похожее на голубой огонь. Оно металось между рук главы, в поисках остатков магии. Вскоре огонек замер, остановившись над сердцем девушки, и, взмыв на уровень глаз главы, исчез.
— На ее сердце лежит остаточное заклинание, — вынесла вердикт женщина.
— Как давно? — спросил первый.
— Оно было наложено прошлым утром, до рассвета.
— Что это за заклинание?
— Я… я такого не знаю… — в недоумении прошептала глава.
— Уверена? — Гутлеиф сел рядом.
— Да. Я никогда не ошибаюсь в этом, первый. Заклинание накладывала сама девочка. Думайте скорее, что это может быть. Оно поддерживает жизнь девочки и продержится еще не больше семи минут. Не сможем понять, что это, Фрауль умрет.
— Она не могла не проговорится об этом… Ищите подсказку в ее речи за последние два-три дня, — задумался третий.
— Она, когда мы только собирались… — после недолгого молчания подал голос четвертый. — Она что-то сказала кулонам. Что-то вроде клятвы…
— «Я буду сражаться, пока во мне течет магия», — процитировал Теодор.
— Обычно в таких случаях говорят «течет кровь», — заметил директор.
— Фин не могла ошибиться, когда приносила клятву, значит… — начал первый.
— Четвертый, дай кулон, — перебила мужчину вторая.
Парень покорно протянул женщине кулон, и она, выдернув нить, служащую цепочкой для многогранника, положила его на сердце Финиции. По телу девушки к сердцу начали стекаться тонкие, едва заметные серебристые ручейки, обвивающие кулон, словно заворачивая его в себя. Ярко вспыхнув, они начали медленно погружать многогранник в тело Финиции, вдавливая его в кожу. И меньше чем за минуту кулон исчез под одеждой девушки.
— Шио! — закашлявшись, выкрикнула Финиция, приподнимаясь на локтях, но сразу же упала обратно.
— Она жива! — Не верили своим глазам маги.
— Вторая, быстро неси ее к себе в лечебницу. Лично окажи ей помощь, — приказал первый. — Фрауль должна выжить.
— Поняла вас, — кивнула женщина и в эту же секунду исчезла.
— А нам что делать, глава? — ждали дальнейших указаний маги.
— Третий, пятый, доставьте нас в королевский университет магии, после этого сразу же отправляйтесь в совет, необходимо сообщить важную новость… Тортуры вернулись.
========== Глава 21. Хочешь стать тортуром? ==========
— Как ты, Гер? — повернулся к другу Шио.
Фрауль прыгал по верхушкам деревьев, крепко держа Герберта за руку. Они уже были далеко от той поляны, где совсем недавно их нашли маги.
— Ты правда тортур? — стараясь не смотреть на парня, спросил Герберт.
— Как видишь, да. Боишься меня?
— Нет… совсем чуть-чуть. Что ты будешь делать со мной дальше?
— Помнишь, я сказал, что мы похожи? Гер, ты хочешь стать тортуром? — Шио остановился и заглянул в глаза друга.
— Стать тортуром? — Нахмурился парень. — Разве такое возможно?
— Да. Но только если душа человека прогнила насквозь. Если желания человека так же черны, как желания тортуров.
— Но я…
— Твои нити, Гер. Они похожи на мои. Обычному человеку такие не создать. А ты их используешь, как обычные сферы. Ты потерял всю человечность, которая у тебя была. Скажи, ты сильно расстроился, когда убил брата?
— Я… — Герберт осекся. Он пытался найти в себе хоть каплю печали, но вместо нее было лишь ледяное спокойствие.
— Я не буду заставлять тебя. Тортуром невозможно сделать насильно. Одно твое слово, и я отнесу тебя, куда пожелаешь и оставлю там…
— Почему я не чувствую печали, Ши? — перебил тортура маг.
— А что ты чувствуешь?
— Пустоту… и ненависть…
— Ненависть к кому?
— К Беренду, — парень поднял напуганные глаза на друга. — Почему?
— А почему ты не грустил, когда разгромил все и вся два года назад?
— Потому что… — маг замолчал. — Я не знаю… меня это пугает, Ши. Мне страшно.
— Страх — это самое нормальное, что ты сейчас можешь чувствовать, — положил руку на плечо Герберта Шио.
— Ты тоже такое чувствовал, когда становился тортуром?
— Нет, — после недолгой паузы ответил тортур. — Прародительница создала меня уже таким. Я всегда был тортуром. Понимаешь, тортуры рождаются из тьмы, из грязных мыслей и черноты живущей в душах существ. Когда этого накапливается слишком много в одном месте, там образуется сгусток темной энергии, который через тысячелетие созревает и может превратиться тортура. Но чтобы превращение прошло успешно, нужна сила прародителя. А у меня ее нет.
— А как ее получить?
— Нужно просто получить признание всех существующих тортуров. А если тортур всего один, он никогда не получит признание других, по понятным причинам.
— И это все? Так просто?
— Глупый Гер, — усмехнулся Шио. — Чтобы получить признание, нужно, чтобы все тортуры тебе доверяли.
— А это разве не просто, заставить доверять?
— Когда ты связан со всеми тортурами на подсознательном уровне… когда все тортуры могут услышать, о чем ты думаешь? Нет, это не так просто.
— Тортуры так могут? — удивился Герберт.
— Да, — кивнул Шио.
— Раз тортуры связаны, получается они знали, что маги открыли на них охоту?
— Да.
— Но почему они тогда не спрятались, а позволили главам их убить?
— Потому что… — Шио вздохнул. — Если бы мы спрятались, это было бы хуже всякой смерти. Мы не могли показать магам, что они превзошли нас. К тому же прародительницу убили одной из первых, и мы не получили приказа уходить.
— Это глупо.
— Я знаю. Но… каждый из нас считал, что сможет победить магов.
— А ты?
— А я после смерти предпоследнего тортура решил, что к черту честь. Я остался последним. И знаешь… я впервые в жизни слышал звенящую тишину. Обычно, когда мысли тортуров затихали, меня звала к себе прародительница. Она любила говорить со мной. Я был в растерянности, когда услышал ее «min mørke» в последний раз. Уже тогда я понимал, что в этот раз нам не стоит ждать победы. Но остальные тортуры думали иначе. Мне оставалось лишь подчиниться им. Однако… когда ко мне пришли главы, я уже был уверен, что не собираюсь с ними сражаться. Я оставил свою оболочку в обители, а сам поспешил уйти. Я спрятался в ближайшей деревушке. А дальше ты уже слышал.
— И что ты будешь делать теперь, когда нашел противоядие? Хочешь создать как можно больше тортуров и пойти против магов?
— Все сгустки, которые я нашел, будут готовы к обращению в тортуров как минимум через три с лишним сотни лет. Сгустков не так много, как ты думаешь. Если бы их было много, вам бы не осталось места в этом мире, мы ведь не умираем. Сейчас есть только два сгустка. Первому три сотни лет до превращения, второй только начинает образовываться.
— Так долго…
— А чего ты хотел?
— Но ты же можешь создать тортура из другого существа.
