Сентябрь пролетел незаметно, радуя теплой погодой. Жанна много гуляла с ребенком, наслаждаясь солнечными деньками. Лида-маленькая позвонила подруге, пригласила приехать вместе с Ланой, познакомиться с Димочкой.

– Приеду, – пообещала Лида. – И заказы твои привезу – все готово. Мой подарок на годик внучку.

– Спасибо, Лидусь. А Ланочка придет?

– Ланочка опять улетела. Москва- Ленинград. Заработалась. Мы ее больше слышим – меньше видим. Уж лучше бы в школе физкультуру преподавала, честное слово.

– Ну, Лидусь, не гневи Бога. Такая дочка – успешная, востребованная. Значит, специалист хороший, раз зовут. Гордиться надо. Да и работа – это ж тебе не на одном месте сидеть, в четырех стенах, как Жанна моя. В общем, жду, приезжай – поболтаем.

Посидели очень душевно и тепло.

Лида-маленькая и Жанна благодарили за подарки, но свитерок оказался как раз впору, и Лида тут же вернула его в сумку:

– Не пойдет, к зиме мал будет. Надо исправить. Не рассчитала что-то, да и не мудрено – малыш крупный, рослый.

– В папу, – улыбнулась Лида-маленькая.

– Да, совсем другие дети пошли, ранние. Как я Жанну помню в таком возрасте. Все в коляске сидела. Скоро день рождения у наших девчонок.

Жанна ушла укладывать сына спать, а Лиды не могли наговориться – вспоминали прежние квартиры, соседей, общих знакомых.

– Помнишь Голынских? Через дорогу от нас жили?

– Да, конечно, их Лариса с Жанной в музыкалку бегала.

– Да, так они уже два года, как в Канаде. Лариса замуж вышла за зубного врача, красавца. Двойню родила. А какая девочка была неинтересная.

– Помню-помню. А у Урицких что?

– Они все там же, а сын их уехал в Израиль, уже пару лет назад.

В разговоре выяснилось, что с их улиц уехали многие – Израиль, Штаты, Канада.

– А Наталку помнишь? Возле гастронома жили, муж украинец.

– Да, конечно, Василь.

– Так их дочка танцовщица, в Риме живёт, осталась там. Вроде даже замуж вышла. А старше наших на пару лет.

В итоге пришли к тому, что меняется город, уезжают люди.

– А ты говоришь – Москва, Ленинград. Это нормально ещё, в одной стране живёте, Лидусь, грех жаловаться.

– Да не жалуюсь я, подруга. – Лида-большая вздохнула и положила к себе на тарелку ещё кусочек капустного пирога. – Просто хочется уже, чтобы тоже остепенилась, семью построила, деток родила. Смотри, Димочка какой красавчик – крупный, развитый. А папа где?

– В Москву уехал, – Лида-маленькая оглянулась на дверь и понизила голос:

– А мы детей не отпустили, нечего Жанне там с ребенком во Фрязино делать. В холода эти. Свекровь ей не родня, хоть и помогла с Димочкой, спасибо ей. Теперь наша очередь.

– Жанна сама не захотела или вы настояли?

– Семён решил, а он если решил что-то – это всё. Нечего ей там делать, – повторила она. – Анатолий в Москве. День и ночь на работе. Вот до Нового года доживем, а там – вернётся, переедут к себе, Димочка к весне в садик пойдет. Заживут нормально, как все. А пока Жанна на работу выйдет, на полставочки, а я с Димочкой ее заменю. Устала она, вымоталась.

Лида-большая согласно кивала. Да везде хорошо и везде нелегко. Не стала высказываться, что не дело это – отрывать жену молодую от мужа на несколько месяцев. Все взрослые люди, сами понимают, что делают. Ей бы со своей дочкой разобраться.

В середине октября позвонила Лола и, часто дыша, сообщила, что Рашидик не поладил с Людмилой, и она, Жанна, должна срочно позвонить, как бы между прочим, поинтересоваться. Жанна позвонила, поинтересовалась, и через неделю уже вышла на работу.

Она опять была на своем месте, опять выслушивала комплименты и принимала конфеты и цветы. С новой аппаратурой освоилась быстро, а с Лолой у них сложились очень близкие отношения. Каждое утро начиналось с ее вопроса:

– Ну, что, звонил?

Анатолий звонил нечасто. Она не обижалась, знала, что ехать на Главпочтамт и выстоять там очередь – это та ещё история. И когда? Работает человек. Да и разговоры были такие… ни о чем. Как дела, да что слышно? Как Дима? Как погода? После таких звонков у нее оставалось неприятное послевкусие. Да, наверное, она ждала каких-то других вопросов и других слов. Лола, вытягивая из нее подробности об этих беседах, поджимала губы и качала головой, а как-то несмело спросила:

– Слушай, Жанна, а ты его любишь?

И она оторопела от этого простого вопроса, не желая признаться даже себе, что не может ответить прямо, не задумываясь. За последний год они виделись урывками – она с сыном во Фрязино, он – в Москве. Может, ей не надо было оставаться сейчас? И что – опять засесть во Фрязино? Здесь – ее город, её семья, её работа. Здесь она ощущала поддержку – ежечасно, ежеминутно, а там, у свекрови – одиночество. А Анатолий…

Внезапно, как в детстве, загорелись уши. 20-го октября было три года со дня их свадьбы. Ни мама, ни папа не обмолвились об этом. Забыли? Папа на работе с головой утонул, приходит поздно. Мама – с Димочкой много возится, готовит. Да и при чем здесь они? Это их свадьба с Анатолием, это он должен был помнить, позвонить, поздравить. Не позвонил. Не поздравил.

Она с трудом доработала день, дежурно улыбаясь пациентам и ловя на себе встревоженный взгляд Лолы. Обычно они шли вместе с работы до троллейбусной остановки, дожидались Лолиного троллейбуса, а потом она шла домой пешком. Сегодня сославшись на головную боль, ушла чуть раньше. Ей не хотелось отвечать на вопросы подруги, видеть ее участливый и все понимающий взгляд. Она шла, вдыхая любимый запах осенних костров, провожая глазами тонкий дымок, причудливой спиралью тянущийся к небесам, и чувствуя внутри какую-то непонятную пустоту.

Вспомнила, как почти месяц назад на день рождения получила от мужа поздравительную телеграмму. Вот ведь, не забыл! А она? Тоже хороша! Не поздравила Лану. Димочка тогда приболел, они даже не справляли. И Лана тоже не позвонила. И вообще, не пришла ни разу, даже Диму не видела. Странно. Надо позвонить тете Лиде, узнать, все ли в порядке.

Она шла по тихой, почти всегда пустой улочке, как в детстве, загребая сухую листву носками модных сапожек. Ещё совсем немного – и похолодает, начнутся дожди, а пока можно наслаждаться этими последними тёплыми деньками, высоким синим небом с плывущими куда-то облаками, притворяющимися скакунами, замками и рыбами. А потом – зима, Новый год, вернётся Анатолий, они переедут, и все встанет на свои места. Или не встанет. А пока, пока она наберет желудей и каштанов, и они вместе с сыном будут делать человечков с ручками и ножками из спичек.

К Новому году купили ёлку из пластика – они только входили в моду. Поставили на стул, обмотав его белой простыней. Нарядили – у Жанны была двухэтажная коробка – немецкие игрушки ее детства. Баба с дедом дарили. И гирлянды – разноцветные фигурки: мишки, машинки, клубнички.

Димочка ходил вокруг и удивлялся, но не трогал – смышлёный малыш. Жанна из плотного белого ватмана навырезала снежинок и расклеила по окнам.

Встретили весело, с шампанским, бенгальскими огнями и "Голубым огоньком". И стол был на славу с множеством солений и салатов. А на горячее – баранья нога, нафаршированная толчённым чесноком и истекающая ароматным соком, запах которого наполнил, казалось, всю квартиру.

Рая пришла с коробкой конфет, бутылкой рижского бальзама и с большим коричневым пакетом, который тожественно вручила Диме со словами: это тебе от Деда Мороза. А потом с таинственным лицом сообщила, что в Каунасе у нее появился человек, и что скоро грядут изменения в ее жизни. Посыпались вопросы и поздравления. Наконец-то! Да, детей заводить поздно, но пожить для себя, иметь близкого по духу человека, с которым можно и выйти, и поехать куда-нибудь, да и просто стариться вместе.

Через пару дней приехали Лида-большая с Ланой. Привезли Димочкин свитерок, пакет с подарком от Деда Мороза и две коробки: огромную – с солдатиками и поменьше – трехярусную, с цветными карандашами фабрики со смешным названием – фабрика имени Сакко и Ванцетти. И снова было ощущение необыкновенного тепла и близости, чувство, что виделись только вчера и не расставались. Лана играла с малышом, и он на удивление быстро пошел с ней на контакт.