– Чего тебе? – растерянно спросила учительница.

– Мариванна, можно выйти? – взмолился он.

– Ну… выйди – только недолго!

– Это вряд ли, – честно предупредил он. – Мне еще последствия разгребать.

И пулей вылетел в дверь. И с гордостью подумал на бегу: «Вот как надо создавать традиции!»

Хист – и армейский порядок в гареме

Император из величайших стоял на пригорке и смотрел, как отступало его войско. Что ж, хорошо войско отступало, бодро. Катили пароконные платформы, и даже с пригорка были видны ослепительные улыбки пограничников. А все дело в том, что снайпера-Ласточки, с чего-то решившие размять свои прелестные ножки, быстренько передумали и забрались к бойцам на платформы, и теперь их замшевые кокетливые курточки мелькали среди песчаной униформы. За погранцами упрямо топали битюги конно-саперной части, тащили фургоны с бывшим любеевским сбродом. Слабое звено войска решением Джайгета запихнули в центр колонны, и правильно сделали. И на всякий случай между фургонами и обозом тылового обеспечения пустили широкой подковой конников блицштурма. Тоже правильно. Саперы – бойцы молодые, необученные и дурные. Таким нечего делать в обозе, и даже поглядывать туда не стоит. Да и впереди молодняку нечего делать. Вот разве что поглядывать. Большего по отношению к Ласточкам погранцы все равно не позволят, им самим не хватает.

Саперы…х-хе! Тоже ведь, военная часть считается! Не зря какой-то язвительный злодей начертал на фургонах яркой краской «Ит-Тырки»!

– Может, расформировать Ит-Тырков… э… любеевских? – задумчиво спросил Хист. – Ну никакой надежды на них нет, гнойник настоящий, прыщ на заднице!

– Я думал об этом, – признался Джайгет. – И мое мнение – нет! Равенства меж людей сроду не будет. До уровня хорошего бойца любого дотянуть, конечно, можно – но какими трудами? И – за сколько времени? А у нас ни сил нет сейчас на подготовку, ни времени тем более. Проще отобрать тех, кто изначально пошустрее да потолковей. В армии так всегда делается. А гнусь и слабаков тащить в боевые части не стоит! Так что можно проверить саперов, и кто чего-то стоит – перевести к погранцам! Есть и среди любеевских толковые ребята, они везде есть. А боевые части, наоборот, почистить. В блицштурме недостойных оружия хватает, например, есть такие и среди погранцов. Я бы даже кое-кого из Ласточек в Ит-Тырки отослал! Жаль, что нельзя. Девок в такой сброд – точно нельзя, слабые они и быстро опускаются до непотребства, до «розочек» привокзальных. А вот эпсара туда надо настоящего. Я бы даже сказал – лучшего! Чтоб эта зараза дальше не распространялась!

– Ну, не знаю. Ты у нас полководец, тебе видней! – сказал Хист с сомнением. – А что с негодными Ласточками делать, это как раз понятно. Пусть детей рожают. Найдутся у нас молодцы, кто это дело быстро оформит? Вот пусть займутся. Яйлу кем-то всё равно придется заселять.

– Настоящий император, далеко смотришь! – уважительно признал Джайгет. – Ну тогда и вблизи посмотри.

Вблизи на данный момент находился сам Джайгет, и Хист уставился на него с недоумением.

– Совсем вблизи! – поспешно исправился пограничник. – Дребен, наведи порядок со своими дзудами! Определи наконец, кто твоя дзуда, а кто не совсем! Хоть какую-нибудь градацию введи! У нас армия или что?!

Хист резко помрачнел. И по недавно обретенной нехорошей привычке принялся похлопывать клинком сабли по голенищу сапога.

– А я сказал – наведи порядок! – рявкнул бесстрашно пограничник. – Как Ворте твою безопасность обеспечивать, подумал? Вокруг тебя бабы вьются с недавних пор, как мухи над… ё-каргана! И все в императорский шатер лезут! Даже дальше – в императорскую постель! Есть толк снаружи охранять, если дюжина йох тебя внутри может зарезать?

– Не дюжина! – искренне возмутился Хист. – И не в постель! То есть – не все в постель!

– Это пока что! – язвительно отозвался Джайгет. – Так что давай наводить порядок! Вот Яха. Ты сказал – ты сам сказал мне что? Что Яха – будущая наша императрица! Что она уже чья-то дзуда, ты забыл. Яха забыла тоже, но это как раз неудивительно и на нее похоже. Так что и мы – забыли! Итак, Яха – императрица. С ней понятно. А вот со Здравой ир-Дарц, йохой из очень почтенного рода – уже нет! Что она делает на императорском ложе, э?

– А то не знаешь? – огрызнулся Хист и покраснел.

– Знаю! – признался Джайгет. – И Яха знает. И Здрава. Хотя еще бы ей не знать. Но знаю – не значит, что понимаю!

– Думаешь, я понимаю? – неловко пробормотал Хист. – Может, ты и прав, и пора бы разобраться. Наверно, прав. Ну, давай разберемся.

Они не спеша ехали по следам войска. Хист угрюмо молчал.

– Обрати внимание, командир! – буркнул Джайгет. – Здесь когда-то жили люди. Везде жили. Фундаменты домов еще угадываются, и не все поля заросли лесами. А разведчики говорят, впереди даже есть древние боевые башни. До сих пор сохранились. А людей нет. Как могли исчезнуть люди?

– Война, – пожал плечами Хист. – Потом – гражданская война.

– И никого не осталось? – недоверчиво спросил Джайгет. – Командир, так не бывает! После любой войны столько всяких недобитков вылазит: из землянок, из нор, из пещер горных! Глядишь – снова везде люди! Стоит найтись хоть одной дзуде, и сразу непонятно от кого начинают детишки плодиться! А здесь как вымерло всё! Но место посмотри какое благодатное!

– Как вымерло, – задумчиво сказал Хист. – Гномы? Скорее эльфы… хотя они утверждают, что есть запрет на истребление базового генофонда. Но кто бы верил эльфам?

Хист посмотрел на озадаченного пограничника, спохватился и замолчал. Так в озадаченном молчании и поехали дальше.

– Значит, лучший выпускник полицейской школы, э? – наконец негромко проворчал Джайгет. – Ну и каково жить слишком умным?

– Как в камере одиночного заключения! – вырвалось у Хиста. – Тихо, есть время обо всем подумать… а за стенами жизнь. Яркая! И никого рядом. Я же из бедных, Джайгет. Из бедных – и маленький. Да еще и умный. От продажных пьянчужек меня всегда воротило. А гордые йохи слишком хорошо знали себе цену и с коротышкой связываться… не спешили! Им конногвардейцев подавай, да чтоб были из древних родов, чтоб песни под чардаком пели на благородном диалекте: «Хубавица Аллия, ти – моя мрия!» Я всю юность провел один, понимаешь, Джайгет?! Все чувства, всё кипение крови – внутри осталось! А тут появилась Яха. Ну и что, что чья-то дзуда? Я голову потерял! Она голову потеряла! Такая дзуда! Искренняя, открытая, щедрая – и страстная! И показалось на миг, что вот оно, счастье. А оказалось, она ко всем открытая. И щедрая.

И маленький полицейский угрюмо нахохлился в седле.

– Я Яху не осуждаю, – наконец с трудом признался он. – Уже не осуждаю. Она такая и есть. Она же визжит от восторга, когда меня встречает! И тут же с «Кулаками» на поцелуйчики подговаривается играть. Ну, много у нее всего: и тела, и страсти! Она еще и мужа своего искренне любит, представляешь?! Так что Яха – императрица. Таковой и останется! А вот Здрава…

И маленький полицейский в затруднении замялся.

Джайгет сочувственно скривился. Со Здравой было непонятно. А там еще и Асиа следом шла.

– С недавних пор как плотину прорвало! – сообщил Хист озадаченно. – Йохи косяками прут! Я со своим маленьким ростом уже у них за сладкого парня считаюсь! В таких нарядах подходят, что и раздевать не требуется! Да что там – сами раздеваются у ложа, Яхи не стесняясь!

– Ну и кто у нас такие бесстыдные? – деловито поинтересовался Джайгет. – Огласи списочек! Мы с Вортой его враз укоротим! А то мне среди такой толпы принцессу пророчества сроду не найти! И не пришибить вовремя!

– И ведь не дурак я и всё прекрасно вижу! – в сердцах высказался Хист, не слушая пограничника. – Блеск императорский их влечет неумолимо! И гнать бы таких, но… Джайгет, они же по-настоящему в меня влюблены! Вот что меня сбивает с толку! Они же исходят томлением и желанием! Они трепещут и сознание на ложе теряют от счастья! И закрадывается страшная мысль: так, может, любовь женская… именно величием мужского положения вызывается, и ничем более?! И лично Дребен Хист, полицейский и неудачник, им нужен не более, чем репей ишаку под хвостом? И лишь император может вызвать у них и дыхание буйное, и стоны сладострастные? Но я… я всё понимаю – а отказать им не могу! Пока что не могу! Уж слишком безрадостной была юность, вот и наверстываю. И свою ненависть на них вымещаю! Так что сами их гоните, у меня рука не поднимется!