— Ди… я приходил к тебе когда-то вместе с Орсино, — дрогнувшим голосом заговорил Диармайд. В прошлый раз он не ощущал силы, сокрытой в этой умопомрачительной женщине. Одно её присутствие заставляло Диармайда вздрагивать, чувствовать свою неполноценность. Она была подобна недосягаемому божеству, снизошедшему в мир смертных. Величественная, неприступная, непобедимая.

— А-а-а-а, юный протеже… Учитель всё-таки решил отдать тебя мне, в качестве отсрочки? Не пойдёт… он уже слишком сильно задержал уплату своего долга… Ты не сможешь меня уговорить, — её красные глаза налились силой, озарив комнату кровавым светом. От подавляющей силы дурного глаза воздух потяжелел и стал обжигать лёгкие. Диармайд даже не дрогнул, он спокойно смотрел на девушку, ожидая её дальнейшей реакции. Он был на волоске от смерти, но без труда сохранял самообладание, усилием воли подавив чувство страха в себе. Он не боялся смерти… он страшился только неудачи в своём начинании, Элизабет де Пейн было его не запугать.

Элизабет оказалась рядом с Диармайдом слишком быстро, парень не смог разглядеть даже начала её движений, словно само пространство исказилось вокруг неё, перенеся девушку к гостю. Она подняла руку, с заостренными конусами ногтей, и поднесла её к лицу Диармайда.

— Как же ты на него похож… — тихо произнесла она, — невероятно, как я раньше этого не заметила. Ты не первая инкарнация, которую я встречаю. Но инкарнацию Диармайда О’Дуйвне мне ещё видеть не доводилось… Помнишь меня? — тихо, интимно спросила она. Диармайд чувствовал на лице теплоту её дыхания, отдающего металлическим запахом крови. Диармайд знал, это не из-за желания соответствовать образу… просто маги крови пахнут как кровь… ничего необычного.

— Нет… — выдержав паузу ответил Диармайд, — я не видел тебя ни разу за все воспоминания предка. Последнее, что я видел — как Грайне одурманила Диармайда и соблазнила его.

— Хм… обидно как-то, — глаза Элизабет опасно блеснули.

— Ну говори — зачем Орсино тебя прислал?

— Он мёртв. Я убил его.

Лицо Элизабет растянулось в улыбке, ещё сильнее обнажив длинные верхние клыки.

— А я говорила ему — ты слишком хорош, чтобы быть учеником такой бездарности как Орсино. — Зачем тогда ты пришёл? Добровольно отдаться в руки мага, чьего должника ты убил — неразумно.

— За тем же, из-за чего Орсино тебе задолжал — за услугой, — спокойным, ровным голосом сказал Диармайд, чувствуя, как на его теле встают дыбом волосы от растущего обилия маны в комнате.

Элизабет начала смеяться, громко. Девушка снисходительно смотрела на беспристрастное лицо мальчишки. Он молча ждал, пока женщина отсмеётся.

— И почему я должна на это соглашаться? — вытерев проступившие от смеха слёзы, спросила она.

Диамрайд достал телефон и открыл фотографию страницы дневника Жиля де Рэ. Естественно там было видно только описание эффекта от зелья, никакой рецептуры.

— Мне нужна помощь, чтобы заполучить «благословенную полынь». Я не собираюсь тебя шантажировать или торговаться — я не идиот. Первое, что я сделаю — отдам тебе лекарство, которое обещал Орсино.

— Чего ты от меня хочешь? — с серьёзным лицом спросила Элизабет.

— Пять лет твоей жизни.

— Всего-то? — Женщина сделала ещё один шаг, коснувшись своей большой грудью торса Диармайда. Он чувствовал теплоту её тела через одежду, ощущал сердцебиение.

— И зачем же? Чего ты хочешь добиться? — смотря в вертикальные зрачки парня спросила она.

— Уничтожить мир в том виде, в котором он существует сейчас, — улыбнувшись ответил ей гость.

Элизабет улыбнулась, протянув указательный палец к его правому глазу.

— Какие у тебя необычные глазки… впервые вижу такие. Как у мага воды появился дурной глаз? Тебе их имплантировали?

— Нет… они мои, — Диармайд приложил усилия, чтобы не вздрогнуть под изучающим взглядом девушки.

— Любопытно… — задумчиво произнесла она, — не думала, что такое возможно.

— Ты… — Элизабет замерла, заметив Нико у выхода из её скрытого жилища, — а я гадала, кому принадлежит знакомая мне мана… Не ожидала встретить ещё раз разочарование столетия. Мальчик тоже его ученик? — кивнула на Диармайда она.

— Нет, — проглотив оскорбление ответил Нико, — мне удалось отвести внимание от парня.

Элизабет не смогла сдержать смех.

— Может я и не его ученица, но мой отец был. Поверь, от этого существа невозможно ничего скрыть. Он куда больше, чем ты можешь себе представить.

Нико не нашёл, что ответить.

Тем временем Мелисса развернулась к Нико задом и заскребла задними лапами по полу, забрызгав его с ног до головы сточной водой. Месть свершилась.

Красоту прованской долины трудно переоценить, даже зимой. В мире не существует настолько чёрствых людей. Зелень природы поблекла из-за похолодания, но даже того, что осталось — было достаточно, чтобы зачаровать Диармайда. Несмотря на свою чёрствость, по отношению ко многому человеческому, природа для него всегда была отдушиной, особенно, когда он влачил своё существование в изоляционном лагере. В самые тяжелые для парня времена, воспоминания предка, странствующего по дикой Ирландии, наполняли его изувеченное сердце жизнью.

Потребовалось всего полночи, чтобы оказаться в окрестностях Монтелимара. Приближающийся рассвет заставил их прекратить движение и найти укрытие, чтобы солнечный свет не прожарил до основания новообретённого союзника.

С тех пор как Элизабет присоединилась к группе, возможности поболтать не было. Они сосредоточились на беге, едва поспевая за магом крови перемещавшегося в пространстве так, словно она материализовалась впереди, разрывая саму ткань пространства вокруг себя.

Диармайд застыл у звонкой речушки, огибающей одичавшее лавандовое поле. Деревянный мост, переброшенный через неё, уже давно сгнил, оставив после себя только несколько деревянных колодок и часть поручней. Рогоз колыхался от дуновения тёплого зимнего ветерка, приятно шелестя листвой.

— Она назвала тебя разочарованием столетия, — Диармайд заметил, как нахмурился Нико, но учитель знал — как только они останутся наедине с парнем — эта тема всплывёт. Слишком уж любопытным был его ученик, а тактом и сдержанностью он вообще никогда не отличался.

— Знал, что ты об этом заговоришь… не самая приятная для меня тема, — Нико снял свою шапку-котелок и подставил голову под тёплый ветерок, позволив ему растрепать свои волосы.

— В детстве я был талантливым, кое-кто даже называл меня гением, — Нико горько засмеялся. В его руках материализовалась бутылка бренди, из которой он жадно отпил, осушив на треть всего за пару глотков. — Это сделало меня надменным и наглым до невозможности… у отца было столько проблем, из-за моих выходок… В те времена Корея ещё была отдельным государством, и моя семья занимала в её иерархии не последнее место. А когда мне исполнилось четырнадцать, в какой-то год всё изменилось: китайская империя сломила сопротивление так быстро, словно сражалась не с солдатами, а с детьми, вооружёнными деревянными побрякушками. Тогда погиб мой отец, мать… все погибли. Я единственный выживший, из клана Хё. И всё из-за того, что мне захотелось… не важно, не хочу об этом говорить…

Нико огляделся по сторонам, приметил кипарис, росший на берегу речушки и сел под его кроной, осушив ещё треть бутылки.

— Я не знал, что мне делать. За ночь исчез весь мой мир, даже поместье, в котором моя семья жила много поколений — сгорело, оставив после себя только золу и пепел. Тогда я думал, что мне конец, что за мной вот-вот придут китайские власти, и будут решать: или до конца стереть род Хё, или превратить в осеменителя, заставив трахнуть какую-то верную императору магичку, чтобы создать ещё одного сильного и верного солдата. Всё же элемент молнии редкость, подобными мне не разбрасываются. Тогда-то я и встретил наставника… многомудрый старик, который имел ответ на любой поставленный вопрос… он появился из ниоткуда и взял меня под своё крыло. Я тогда думал, что он просто пожалел меня, ха-х, если бы…