— Говори, — он резко остановился и развернулся ко мне лицом. Я чуть не впечаталась в его грудь.

Я то шла за его жопой, как осел за морковкой, и не успела сориентироваться. Оглянулась, а мы уже за гаражами. И Самойлов, наступая на меня своей массивной фигурой, втолкнул меня в узкий просвет между строениями.

Он был так близко…

Я мысленно отвесила себе хлесткую пощечину и выхватила из рюкзака пистолет. Решительно подняла руки и направила оружие на него. Уперла ствол прямо в его грудину.

— Слушай сюда, фрик, я знаю, что мою тачку угнал ты. Или ты сейчас же говоришь мне, где ее забрать или я нажму на курок и тебе пиздец! — злобно прошипела я.

Я смотрела на него, ожидая хоть какой то реакции.

Платон несколько секунд смотрел на меня в упор. Потом перевел ленивый взгляд на пистолет, нагло упирающийся в его черный батник. Он явно раздумывал и медлил.

У меня задрожали руки от напряжения.

— Говори, козлина! Где мой Порше? — громче приказала я.

Самойлов сделал всего один выпад. Настолько молниеносный и быстрый, что я не успела пикнуть. Он выхватил пистолет из моей руки. Играючись и перекатывая оружие в руке, усмехнулся.

Я испуганно отступила на шаг.

Черт, он должен был испугаться…Молить не стрелять. Плакать и пускать сопли пузырями. А гребанный фрик без единого слова вырвал мое преимущество и теперь издевался.

Его взгляд потяжелел. Налился свинцовой похотью. Он посмотрел на мои губы. Облапал ядовитой зеленью грудь и бедра. Заставил меня покраснеть от предчувствия расплаты за дерзость.

Я судорожно оглянулась.

Бляха! Вокруг ни души. Я ведь сама хотела увести его на безлюдный пустырь. Такое положение дел называется — доигралась!

Платон сжал ствол уверенно в кулаке и поднял до уровня моей головы.

Направил оружие прямо в лоб. Я перестала дышать. Мое опасное беззащитное положение в купе с его лютой злостью не сулили мне ничего хорошего.

Он ведь псих…

— Ох, и заебала ты меня, Лили! Может и вправду, замочить тебя, — рассуждал он приглушенным голосом. Я сложила руки в мольбе на груди и слезы непроизвольно потекли из глаз вместе со всей моей боевой решимостью и безнаказанной дерзостью. Язык прилип к небу и единственное, что я смогла пропищать, это:

— Пожалуйста…Платон…

— Кхм, уже не гребанный фрик! Давай, на колени, сучка!

Я с ужасом посмотрела в его глаза. В них была тягучая густая похоть. Она словно свинцовыми хлопьями оседала на моих плечах.

Я была готова на все, кроме такого унижения. Встать перед этим отбросом общества на колени! Да он издевается.

Платон сильнее надавил пистолетом на мой лоб, и я дрогнула.

— Разбалованная, зажравшаяся, сука! Я с тебя быстро собью и спесь и снобизм. На колени. Живо, — его непреклонный голос приобрел стальные нотки.

Ноги стали ватными нитями. Сами подогнулись, и я пала перед ним на грязный асфальт.

Самойлов теперь высился монументальной скалой. Моя голова была на уровне его ширинки. Взгляд сам оказался на выпирающей ткани джинсов.

Платон свободной рукой от пистолета схватил меня за волосы и больно закинул мою голову назад. Наклонился ниже и всмотрелся в мое зареванное лицо.

Дулом пистолета провел по носу до самых губ. Задышал отрывистее и тяжелее. Его возбуждал мой униженный вид. Королева в ногах плебея!

В его руках власть сделать со мной все, что он захочет.

Чувство сильнее страха, острой тянущей болью потянуло между ног. Я захотела, что б он сделал со мной то, о чем сам думал. Пусть прикажет отсосать! Я сделаю! Хочу…

Самойлов задержался холодным стволом пистолета на моих губах.

— Открой рот, — его голос стал хриплым неузнаваемым.

Я подняла на него взгляд. Все происходящее между нами было за гранью. Где то далеко в глубокой пропасти разврата и похоти.

Я разомкнула губы. Он с кривой ухмылкой просунул пистолет мне в рот. Металл проскользил по языку. Толкнулся вглубь.

— Соси, сука, и слушай, — отдавал он пошлые команды от которых ружилась голова, и я сильнее сжимала кулаки. Пыталась усмирить потоп в трусах. Меня все это так заводило, что мне хотелось, что б он развил эту ситуацию по максимуму. Приказал сделать тоже самое с его каменным членом.

— Теперь ты, наконец, заткнулась и заняла нужное место. Слушай внимательно, Лили. Твоя тачка у меня. Хочешь ее получить, с завтрашнего дня переходишь в мое полное распоряжение. Я скину тебе адрес моей квартиры. Ты на месяц переезжаешь ко мне. Выполняешь любые мои приказы, не выебываясь. Через тридцать дней твоего подчинения, получишь Порш обратно. В противном случае твою тачку уже завтра разберут на гайки. Обратишься в полицию, ничего не добьешься, кроме того, что потеряешь машину. Завтра в девять я жду тебя с вещами в своей хате. Адрес скину на почту. И только попробуй, сука, не прийти или опоздать! Я дважды повторять не буду! И мне похер, как ты объяснишь своему Ринату и родителям свой переезд. Советую придумать жаркую и сильную любовь ко мне. Потому что одно твое слово про наш уговор и пойдем по сценарию, где ты ходить пешком. Если поняла, моргни, — добавил он с ухмылкой и проталкивая пистолет мне глубже в рот, до самого горла. Я закашлялась и моргнула.

Все что угодно, только пусть сейчас этот псих меня не убивает и вернет машину.

— Отлично. Я знал, что мы договоримся. Очень надеюсь, что ты не такая дура, как кажешься. А это я, пожалуй, заберу, что б ты не поранилась, — он вытащил пистолет у меня изо рта. От губ потянулась слюна. Он наклонился ниже ко мне. Я инстинктивно в страхе отклонилась назад. Платон схватил меня за футболку и вытер об нее оружие, оставляя влажные следы у меня на выглаженной ткани.

Снова одарил меня презрительным взглядом и развернулся спиной. Словно, он получил все, что хотел. Мое унижение и согласие.

Он ушел медленно и спокойно, а я прошипела сквозь зубы

— Ненавижу тебя, ублюдок! — и, шатаясь, поднялась с колен.

— Ура! Последний экзамен позади. Мы все свободны и с дипломами. Кто за то, чтоб сразу нажраться? Или встречаемся вечером? — радушно спросил Юрчик, поглядывая на меся с опаской.

Мы стояли возле аудитории экономики. Камилла с Мари ближе к своим парням, а Ринат подальше от меня.

Сегодняшний мой потрепанный вид в спортивном костюме грязном на коленях, не ускользнул от их укоризненных взглядов. Но мне впервые было абсолютно плевать на их мнение. И свой вид!