— Ой, — вырвалось из меня каким-то низким и испуганным писком.

— Ой, — вторил мне непривычно серьёзный, пугающе раздражённый и вообще весь такой «детка, ты влипла!» голос.

«Допрыгалась,» — подумала я, ища и не находя пути к отступлению.

«Допрыгалась,» — явно читалось в сверлящем меня взгляде, чей обладатель облокотился спиной о машину и скрестил руки на груди, ожидая моих действий.

— Марш в машину, Наташа! — рявкнул он, и я, не будь дурой, предпочла тут же подчиниться с ещё одним сдавленным и тихим «ой».

Ой, что будет…

Комментарий к В-пятых, не делайте скоропалительных выводов.

А в следующей главе любовный треугольник превращается… превращается… в любовный квадрат!

Кстати, кто ещё не в курсе, теперь у меня есть своя группа в ВК:

https://vk.com/nelma_fish_house

Заглядывайте!

========== В-шестых, остановите это немедленно! ==========

Опомнилась я только в тот момент, когда мы тронулись с места. Опомнилась, напыщенно громко фыркнула — чтобы сгладить свою минутную слабость — и сразу же дико разозлилась. На саму себя, естественно.

Но когда это мешало мне сорвать злость на ком-нибудь другом?

— А чего это ты раскомандовался? — с наглой ухмылкой поинтересовалась я, хотя внутренний голос настойчиво подсказывал, что стоило бы вести себя тише.

Но к чёрту этот внутренний голос! Я ведь и без вот этого показательно-злого и впервые настолько пугающего выражения на лице Артёма прекрасно знала, что накосячила.

И сколько бы я не пыталась отгораживаться от всех типично женских реакций, но чувство вины перед ним будило во мне как раз одну из них: немедленно устроить скандал.

Оставалось только придумать, как бы так всё вывернуть, чтобы с самым наглым видом сказать, что он сам виноват…

— Значит, презентация прошла просто отлично? — уточнил он сухо, принципиально не поворачиваясь в мою сторону.

И не надо говорить мне о том, что Тёмка сидит за рулём и ему надо смотреть на дорогу. Точно вам говорю: он делал это принципиально!

— Тогда почему же мне утром звонит Максим, которому позвонил Слава, которого вчера двое разных людей попросили выяснить отправителя видео, чуть эту самую презентацию не сорвавшую?

— Ааааа, видео. Совсем про него забыла, — отмахнулась я с самым непринуждённым видом и честно выдержала тяжёлый и укоризненный взгляд в свою сторону.

Со скандалом как-то не складывалось.

Я искренне была уверена, что Тёма — нежный и милый котик, просто физически не способный злиться и выпускать коготки. По крайней мере, все мои прежние, порой совсем уж кричаще-вызывающие и хамские выходки он выносил с долей иронии и улыбкой, говорящей о том, что чем бы дитя не тешилось…

— Да, я так и подумал, — ехидненько отозвался он, — особенно когда чуть позже мне позвонил Ян и спросил, до сих пор ли ты психуешь из-за этого видео и не впала ли в депрессию от того, что твою машину разбили.

— Ой, ну прям уж в депрессию.

— Наташа!

— Наташе двадцать восемь годиков! Наташа взрослая и самостоятельная, и…

— И сильная, и самодостаточная? — с усмешкой уточнил Иванов, который мне больше совсем не нравился. Верните мне прежнего милашку, немедленно!

— Да! — уверенно рявкнула я и скрестила руки на груди, чтобы не поддаться искушению и не занять их попыткой по-быстрому разрешить этот конфликт.

Например, сжать обеими ладонями его шею. Или одной, но кое-что другое. Или попробовать и то, и то, чтобы на будущее узнать наиболее действенный способ выключить в Артёме этого невесть откуда взявшегося зануду.

— А кошку тебе не подарить?

— Вот не надо искать повод подсунуть мне своё чудовище! — огрызнулась я, напряжённо разглядывая растянувшуюся как минимум на ближайший километр пробку.

На несколько мгновений мысль открыть дверь и просто сбежать показалась мне вполне неплохим вариантом спасения пятничного вечера. Но нет, Наташа Колесова не убегает от проблем и трудностей. По крайней мере, не в этих шикарных туфлях.

Да и зачем убегать от того, что можно просто игнорировать, саркастично комментировать, бесстыдно опровергать или поднять на смех и поставить финальный штрих своим фирменным фырканьем?

Но ожидание неминуемо последующих скоро нотаций вызывало внутри неприятное чувство. Что-то среднее между несварением, изжогой и длящимся больше суток голодом, когда желудок, кажется, готов переваривать даже собственные стенки.

Пришло время открыть самую страшную, самую сокровенную, самую позорную мою тайну. Самую большую слабость. Самый большой мой страх (помимо введения законодательного запрета на ношение красивой одежды, конечно же).

Я боюсь осуждения. Не от всех — только от самых близких людей, которых можно по пальцам одной руки пересчитать. Два родителя, две подруги и… вот. Подозрительно притихший сюрприз на водительском месте.

В то время как общественное порицание я могу принять со смехом или дать ему жёсткий отпор, вообще не заботясь о том, что будут говорить за моей спиной — потому что рано или поздно выскажу каждому ещё больше и прямо в лицо, слова родных людей огромными мозолями остаются на коже. Вроде и не смертельно, и ничего такого. Но болят, сука! Мешают. И проходят так долго, что иногда поверх ещё не заживших старых успевают появиться новые.

Уж не знаю, что там так долго формулировал в своих нравоучениях притихший Иванов, когда как я за долгие-долгие годы успела сделать среднюю выжимку по каждому подобному разговору:

1. Как мне не стыдно?!

Вот действительно, как? Нет бы ходить с постоянно опущенной и красной от стыда физиономией на радость остальным людям. А то они постоянно расстраиваются, что их мнение мне не интересно.

2. И почему только я родилась такой эгоисткой?

Кстати, когда я тот же вопрос переадресовала маме, она отделалась возвращением к пункту один нашего разговора, тем самым дав понять, от кого же я унаследовала этот восхитительный талант уходить от неудобных вопросов.

3. Если я продолжу в том же духе, то останусь вечно одинокой. И замуж меня никто не возьмёт. А может, даже притащенный с улицы кот, и тот потом сбежит, потому что со мной просто невыносимо!

Кстати, про кота вот всегда было как-то особенно обидно. Что сразу сбежит-то? Вот понимаю ещё муж — спору нет, этот мифический объект точно даст от меня дёру сразу же, как я отстегну его от батареи. Даже паспорт свой наверняка выпрашивать обратно не станет.

Но котик? Что я, совсем изверг какой-то?

Тёмка продолжал молчать, чем только действовал на нервы. Долгое ожидание казни хуже её как таковой, а мне уже надоедало вести ожесточённый мысленный спор с самой собой, придумывая аргументы о том, что никакая я не эгоистка. Тем более, что аргументы эти почему-то оказывались всё равно не в мою пользу.

А развернувшись к нему, вдруг поняла, что всё это время готовилась зря, и он вовсе не собирался озвучивать мне список своих претензий. Артём больше не выглядел ни злым, ни раздражённым. Только, как обычно, уставшим после перелёта и слегка расстроенным.

— Ты что, обиделся? — брякнула я, вовсю продемонстрировав свои способности к эмпатии и умопомрачительную тактичность.

«Нет, Наташа, он наверняка просто охреневает от счастья, что оказался единственным непосвящённым в происходящее», — кажется, в этот момент мой внутренний голос научился не только истекать ехидством, но и закатывать глаза. Давно пора, после стольких лет вместе.

— Да смысл на тебя обижаться? — только и отмахнулся он, а потом протянул задумчиво: — Отшлёпать бы тебя как следует.

— В качестве прелюдии?

— В качестве наказания! Не буду я с тобой спать, я обиделся! — заявил Тёмка, картинно поджав губы и задрав вверх подбородок.

— Ты только что сказал, что не обиделся!

— А я передумал, — фыркнул он, точь-в-точь имитируя мою интонацию и используя мой же коронный аргумент против меня.

Хам, наглец, предатель!

От сердца сразу отлегло. Я знала, что можно и нужно делать с вот таким вот Артёмом Ивановым, и планы свои не собиралась скрывать, сразу же растянувшись в хитрой и наглой улыбке. Не будет он, как же!