Как оказалось, и правда — не будет. Причём пресёк он все мои возможные поползновения на свою честь прямо на лету, заявив, что ему нужно доработать сделанный ещё утром набросок, и закрылся у меня в гостиной.

Вот это стало ударом ниже пояса! Который светил, конечно же, ему самому, если я вдруг узнаю, что на самом деле он ничего не рисовал и просто наврал из вредности. Потому что мне пришлось провести крайне унылый вечер наедине с заставленным едой столом.

Котик-Иванов ехал за мной, предварительно загрузив в багажник купленный в кафе готовый ужин. А я, не зная об этом, но вспомнив про девственно-чистые полки своего холодильника, по дороге домой заказала для него пиццу.

И если вы вдруг подумали, что меня внезапно одолел порыв проявить заботу, то немедленно оставьте подобную чушь! Это просто ход такой. Тактический! Хитрый!

Настолько хитрый, что смысл его я не собираюсь объяснять, потому что вы всё равно не поймёте.

Ещё и Антон засыпал меня сообщениями, словно на расстоянии почувствовав, что сегодня в крепкой стене сарказма обнаружилась приличных размеров дыра, через которую можно пробраться в покрытую паутиной и давно заброшенную мной комнату нормального общения. А уж его настойчивая просьба составить им с сыном компанию на прогулке в следующее воскресенье и вовсе ввела в меня в ступор и размышления о смысле жизни.

Отцом он и правда был отвратительным, если решил,, что я — подходящая компания для ребёнка. Конечно, я часто проводила время что с Егоркой, что со Златой — семилетней дочерью одной из лучших моих подруг. Но для всех нас это было этаким забавным аттракционом: день с супер-крутой и безбашенной тётей Наташей.

А вот что же Антон — сама настойчивость — Романович ожидал от нашего знакомства, мне и думать не хотелось. Наверняка ведь не конкурса по поеданию сахарной ваты на скорость, в котором я всегда выигрывала благодаря своему богатому «жизненному опыту».

Ну, тому самому, который на практике даже превращает геев обратно в натуралов в уверенных бисексуалов.

Вы поймите меня правильно: это в романтических фильмах девушка влюбляется в мужчину, с первых десяти секунд общения становится для его ребёнка ближе и роднее родной матери, а потом живут они все долго и счастливо. Но в реальной жизни это если и встречается, то точно не с такими персонажами, как я.

У меня самой и интеллект, и образ мышления недалеко от детских ушли. Я не могу завести даже нормальные отношения, и если представить, что вдруг мне на голову свалится живой муж, да ещё и с живым настоящим ребёнком…

А почему я вообще думаю про мужа? Потому что хочу? Или потому, что у всех есть, и мама сказала, что мне тоже надо? А самой-то мне надо? Если надо, то прямо сейчас или можно немного попозже? А если я думаю о попозже, то это значит, что не так уж сильно мужа хочу?

В общем, надумав себе только головную боль, я легла спать в крайне паршивом расположении духа. И к тому же, совсем одна.

Но проснулась уже на мягком и тёпленьком человеке, беспечно посапывающем во сне. Посмотрела на него, собираясь исподтишка ущипнуть, а потом сказать, что ему показалось, вот только спящий Иванов, как всегда, выглядел невероятно милым котиком, и обидеть его у меня рука не поднималась.

Зато на рассвете поднималось кое-что другое. Не без участия моих рук, конечно же.

И раз уж у меня назревала целая глобальная программа переосмысления своих принципов, то самое время было попробовать нарушить один из них. Благо этому способствовало и наше положение, и утреннее состояние.

— Это изнасилование! — сонным голосом попробовал воспротивиться Артём, что по звучанию для меня мало отличалось от тихого «мур-мур-мур».

— Ты ничего не докажешь! У меня папа судья! — внаглую заявила я, раздумывая над тем, что если вовремя схватить валяющиеся на стуле неподалёку колготки, связать ему запястья и закрепить их на кованом изголовье (и ведь никто не понимал, зачем же я выбрала такую странную кровать), то его дальнейшее сопротивление станет бесполезным.

Благо Тёма знал меня не первый год и не стал терять попусту время и силы на попытки сопротивления.

***

Первую трель дверного звонка я решила проигнорировать. Ну да, это кованое изголовье имело один значительный минус: при каждом резком движении кровати (ну ладно, ладно, правильнее сказать «на кровати»), оно ударялось в стену. Совсем немного. Ну так, легонько. Можно было бы и вовсе не заметить, не длись эти ритмичные постукивания добрых полчаса.

На второй трели я закатила глаза, только слегка сместившись всем телом вбок, на более прохладную часть простыни. Ну, я даже могла понять, когда соседка дважды прибегала ругаться из-за этого стука посреди ночи — почти пятидесятилетней и одинокой мне тоже бы не понравилась столь бурная чужая жизнь.

Но сейчас-то десять утра! Поздравить с утренним сексом она меня, что ли, хочет?

Третья по счёту трель стала моей личной точкой невозврата к прежнему расслабленно-довольному состоянию, и с кровати я соскочила в один миг, намереваясь тотчас же устроить незваной гостье утреннее представление.

— Крольчонок, лучше я… — попытался остановить меня Артём, известный как чёртов-раздражающий-пацифист и та-ещё-очаровашка. Ему без сомнений было под силу сделать так, чтобы спустя несколько минут соседка успокоилась, извинилась и даже благословила нас на дальнейшие сексуальные подвиги в любое время суток.

— Лежать! — решительно рявкнула я на него, уже успевшего натянуть на себя джинсы. — Я сама! Ничто так не бодрит с самого утра, как хороший скандал!

— А я-то думал, как хороший секс… — наигранно грустно вздохнул Иванов, плюхаясь обратно на кровать.

Изнасилуешь его, как же!

В коридор я вылетела в невероятно эффектном виде: мужская футболка на полностью голое тело, сексуально уложенные волосы и хищный блеск тигрицы в глазах.

По крайней мере, именно так я себя ощущала, хотя со стороны это и выглядело как еле прикрывающая стратегические места футболка, взъерошенная и спутавшаяся копна на голове и странный прищур вкупе со злобным оскалом.

Только когда я открыла дверь — конечно же, сразу нараспашку, и не подумав посмотреть в глазок, то впору было повторить вчерашнее, ставшее новой классикой, многозначительное «Ой».

— Блять! — выдала я, и не подумав как-то смягчить формулировку своих мыслей и ощущений на тот момент.

Каждый пятый россиянин, отправляясь в путешествие на дальнее расстояние, предпочитает самолёт железнодорожному транспорту. При этом при статистике перемещений на короткие расстояния (до тысячи километров), популярность самолёта перед поездами оказывается почти незначительной: пятьдесят шесть процентов авиа-перемещений против сорока четырёх на поезде.

А всё знаете, почему? Потому что простым россиянам не доступна услуга «прицепить к поезду вип-вагончик» или «отправить поезд вне графика, потому что я так хочу».

Наверное, простые россияне берут билеты заранее и даже предупреждают о желании приехать, а не заваливаются в квартиру своей бывшей девушки в девять утра субботы с самодовольной физиономией.

— Вижу, ты так рада меня видеть, Натусь! — подмигнул мне Ян, быстро просочившись внутрь квартиры, пока мне не пришло в голову закрыть дверь. И оглядев меня с ног до головы оценивающим взглядом, ехидно уточнил: — Я что, не вовре…

Нужно ли пояснять, кто именно в этот момент высунул свою растрёпанную светлую макушку из спальни? А вслед за макушкой и голый торс, и красноречивый красный след зубов на нём.

Вот сейчас как никогда подошло бы уже озвученное мной «Блять!», но я просто жуть как не любила повторяться.

— Привет, — брякнул Тёмка, и прежде неудобная ситуация стала походить на комедию абсурда.

— Вы что… это? — растерянно выдавил из себя Ян, переводя взгляд с меня на Артёма и обратно. Сказала бы я, что он вмиг растерял своё красноречие, но Ян и красноречие настолько же несовместимые понятия, как я и скромность.

— Пффф, Ян, ну что ты как маленький! — кажется, тут оказалось недостаточно небрежного тона и того, как картинно я закатила глаза, и требовались какие-то дополнительные пояснения, давать которые мне, конечно же, совсем не хотелось.