Мужчина схватился за стол, отчаянно пытаясь удержать равновесие, но было уже слишком поздно. Он умудрился удариться и локтем, и еще одна искра чистой агонии взорвалась в его руке.

Он услышал, как Тиффани звала его. Эрик и Хавьер приблизились, нависая над ним.

Себастьян чувствовал что-то мокрое. Ему удалось посмотреть вниз. Кровь. Она пропитала его брюки.

Бл*ть. Его рана снова открылась, вероятно, намного хуже. Ему понадобятся швы, придется держаться подальше от протезов, а это означало костыли или еще хуже.

Тиффани упала на колени рядом с ним.

― Малыш, ты в порядке?

Вот оно. Тот самый взгляд, которого он пытался избежать. В ее глазах появилась тошнотворная жалость. Она больше не смотрела на него как на Дома. Тиффани видела, кем он был на самом деле — подпорченным человеком, который мог развалиться в любой момент.

― Выйди.

Ее глаза расширились.

― Что? Себастьян, ты ранен. Мы должны остановить кровотечение.

― Уходи. Я хочу, чтобы ты съехала с квартиры. Оставайся с Хавьером. Мне все равно, но не хочу, чтобы ты была там, когда я приду домой.

У него не было выбора. Он не мог съехать со своей собственности или попросить кого-то о помощи. Он отвернулся от нее, не в состоянии выдержать взгляд, которым девушка на него смотрела.

― Себастьян, прекрати это сейчас же, ― потребовала Тиффани. ― Приляг, а я позвоню в скорую.

Она не сделает этого.

― Не смей. Эрик, дай мне руку. Я могу управлять собой. А еще лучше, у вас здесь есть иголка с ниткой?

Он, бл*ть, мог сам себя зашить и не выслушивать неизбежную лекцию. Себастьян мог вызвать нескольких грузчиков, чтобы помогли ей съехать.

Эрик закатил глаза.

― Так легко наблюдать, как ты выставляешь себя идиотом.

Слезы катились по лицу Тиффани.

― Не делай этого. Не делай этого с нами. Пожалуйста, позволь мне помочь тебе.

Он знал, как манипулировать ею. Она научилась иметь с ним дело; ну, он сделал то же самое с ней. Он мог использовать ее же природу против нее.

― Я не двинусь, пока ты не уйдешь. Я буду сидеть здесь и истеку кровью прямо на пол, если ты не уйдешь, Тиффани.

Она покраснела, а в глазах вспыхнула чистая боль. Да, он знал, куда вонзить нож. Девушка поднялась на ноги и сделала шаг назад.

― Я собираюсь попросить еще раз, Себастьян. Пожалуйста, не делай этого.

― Вали на хрен отсюда.

Он не собирался позволять ей видеть его таким. Себастьян предпочел бы, чтобы она его ненавидела, а не жалела.

Тиффани покачала головой, вытирая слезы. Ее челюсть сжалась, и он мог видеть упрямство на ее лице.

― Пусть будет по-вашему, Мастер.

Она повернулась и вышла.

А он остался с зияющей раной в душе, которая никогда не заживет.

Тиффани ходила по столовой, все ее тело вибрировало от смеси гнева и ярости, было немного беспокойства, а затем еще большей ярости.

Как, черт возьми, он посмел.

Ее лев зарычал. Теперь она знала, что чувствовала Красавица, когда ее Чудовище злилось.

Упрямый мужчина. Глупый человек.

Был ли Себастьян в порядке? Тиффани знала, что он добрался до больницы. Эрик рассказал ей, что, по его мнению, должно было случиться, но с тех пор она ничего не слышала.

Ее телефон завибрировал, и она посмотрела на экран. Текстовое сообщение от Хавьера.

Хавьер: Себастьян сейчас с доктором. Эрик остался с ним. Я вернусь и помогу тебе съехать.

Она нахмурилась. Они все думали, что Тиффани была каким-то увядшим цветком сабы?

Тиффани: Не обязательно. Я справлюсь со своими вещами. Спасибо за заботу о нем.

— Привет, я слышала, что случилось с Себастьяном, — Элли быстро прошла через столовую, ее руки были полны пакетов. — У меня тут несколько инструментов для нового кондитера. Мэйкон идет следом за мной. Себ в порядке?

Себастьян сводил с ума. Себастьян был злым. Он не заслуживал ее нормальной солнечной и счастливой персоны. Ничуть.

— Он придурок, но думаю, что в порядке.

Вошел Мэйкон, неся большой миксер, который поставил на один из столиков.

— Эрик позвонил и сказал, что произошла чрезвычайная ситуация.

Девушка отмахнулась. Эрик был настоящей королевой драмы.

— Себастьян упал. Он был упрямым ослом последние пару недель, потому что, очевидно, поранил себе ногу, сам не заботился о себе и не позволял кому-либо поухаживать за ним. Почему, черт возьми, Мастер не позволяет своей сабмиссив делать свою чертову работу?

Мэйкон вздохнул.

— Я говорил тебе, что у него все еще есть некоторые бзики. Знаешь, насколько все плохо? Его госпитализируют?

— Нет.

Нет, судя по звонку Эрика. Он сказал ей, что Себастьян откажется от своего протеза на неделю или две, чтобы рана зажила. Эрик вернулся в их с Себастьяном квартиру, чтобы забрать инвалидное кресло, которое последний так старался, чтобы она никогда не увидела.

Себастьян должен был знать, что она шпионила. Тиффани была той, кто сказал Эрику, где находилось это чертово кресло.

— Эрик спросил, можем ли я с Элли помочь тебе собраться, — сказал Мэйкон тихо.

Он относился к ней, как к хрупкому цветку, так расстроенному лаем Себастьяна, что девушка не могла не сломаться.

И все же, ей нужно было удостовериться, что ее мужчина имел в виду именно то, что сказал.

— Он сказал мне выметаться из квартиры. Прежде чем упал, сказал, что я должна уйти. Себастьян выяснил, что я связалась с его сестрой.

Элли кивнула.

— Хорошо. Что ты выяснила?

— Эй, — сказал Мэйкон, поджав губы в жесткую линию. — Ты ковырялась в его прошлом. Я рассказал тебе то, что знал, по секрету, и, по-моему, также упомянул, что он не хотел бы, чтобы ты совала свой нос, куда не следует.

— А мне следовало, и я поступила правильно, позвонив ей, — тот факт, что Себастьян позволил себе соврать сестре, и держаться подальше от семьи, очень разочаровал Тиффани. — Ты знаешь, почему он больше не разговаривает со своей семьей? Они думают, что Себастьян вышвырнул свою девушку из своей жизни, когда выяснил, что она беременна.

Мэйкон потряс головой.

— Что? Я знал, что у него была невеста, но думал, что это она его бросила.

— Себастьян оставил ее, потому что ребенок был не его, но очевидно он забыл упомянуть об этом факте своей семье.

Тиффани сделала глубокий вдох. Она не могла поддаться гневу, который чувствовала. Гораздо важнее было определиться с порядком действий, а время истекало.

— Он не сказал им? — переспросил Мэйкон.

Девушка опять вздохнула, усталость грозила сокрушить ее. Рамону пришлось немного поуговаривать, но та рассказала ей историю. В ее тоне была горечь, но также и оттенок потери. Она устала ненавидеть своего брата, вероятно, скучала по нему. Как и Себастьян, Рамона была сиротой. Хотя она вышла замуж и родила ребенка, было легко понять, как сильно она скучала по человеку, с которым жила с рождения.

— Из того, что я узнала, могу сказать, Себастьян пытался объяснить это своей матери, но она не слушала, и он заупрямился. Видимо, эта Алисия была городской любимицей, и все отвернулись от него.

— И вот тогда он позвонил мне, — догадался Мэйкон. — Себастьян находился в плохом положении тогда.

— Ну, сейчас он тоже в плохом положении, потому что упрямый мудак.

Мужчина был придурком, но она не рассказала, что Себастьян случайно толкнул ее. Это не имело значения, он будет извиняться не за действия, а за обидные слова, ведь они были такими, за которые он должен ответить. И в ближайшем будущем этот человек будет делать то, что скажет Тиффани.

Она просто должна была убедить его сделать это.

Элли протянув свою руку, схватила девушку за кисть.

— Мне очень жаль, дорогая. Ты можешь остаться в своей квартире, и мы будем возить тебя на работу каждый день. Я должна помогать здесь до самого открытия.

— Я сказала тебе, что не съеду.

Это была война, а Себастьян был призом. К сожалению, оппонентом тоже был он. Хорошая новость состояла в том, что противник был ранен и теперь не в состоянии физически вышвырнуть ее.