– Привет, Сорано. Я Хидео, и мне тоже нравится твой голос. А этого пижона зовут Ким.

С этими словами Хидео поднялся и отвесил Сорано галантный поклон.

Третья, ладони которой вспотели, как на экзамене, просияла. Поднимающийся вслед за другом Ким вдруг застыл в смешной позе на полусогнутых. Парк замер, и в воздухе повисла тишина. Приближался кто-то из них, поняла она. «Пускай это будет Гаша», – подумала Сорано.

– Прости, что помешал твоему уединению, – извинился Второй, – но у нас мало времени. – Он казался обеспокоенным ее видом – нос у Сорано покраснел, а один глаз распух больше другого и едва виднелся меж раздраженных век.

– Так это ты остановил время у меня дома? – спросила она, не отрывая взгляда от замерших парней.

– Да. Но остальные интервенты тоже умеют это делать, – ответил он. – Жаль, что такая штука не работает во время интервенции.

Сорано, у которой, с языка уже был готов сорваться наиболее волнующий ее вопрос, почти не заинтересовалась услышанным.

– Что будет с моей семьей? Я не успела проститься с отцом и друзьями, – сказала она, вперив взгляд в застывшего Хидео.

– Не волнуйся, с ними все будет в порядке. Для твоей семьи сепарация прошла совершенно безболезненно. А после интервенции ты сможешь наведаться домой, – добавил Гаша.

– Где меня даже не вспомнят, – с горечью констатировала Сорано.

– Это, к сожалению, так. Но я думаю, что ты всё равно захочешь увидеть семью и родные места.

– Если я помогу вам, вы гарантируете им защиту?

Гаша усмехнулся.

– Ты будешь помогать не нам, а себе. А жизнь не даёт никому никаких гарантий. Я думаю, то, что твоё исчезновение не принесёт им боли, и есть лучшей защитой.

– Но почему я ничего не помню? Вы ведь помните. «А может, зачем-то пытаетесь навязать мне то, чего не было», – подумала Сорано, и по коже у неё пробежал холодок.

Гавриил замялся, подыскивая слова.

– Понимаешь, кое-что пошло не по плану в прошлый раз, – начал он. – Ты по неосторожности явила себя людям, потому в наказание твой дар обернули против тебя.

– У меня есть ощущение, что я знала вас с Первым раньше, – сказала Сорано. – Но то, что ты говоришь, звучит так невероятно, что мне кажется, будто я схожу с ума. Кроме вас с Первым я смутно помню парня, увлекающегося опиумом.

– Это один из наших. Ты сразу его узнаешь, он вечно чем-то увлекается, – ответил Второй.

– Так что же мы такое? Это как-то связано с реинкарнацией? И что ты зовёшь интервенцией? – в голове у неё роился миллион вопросов.

– Разве культура, в которой ты воспитывалась последние семнадцать лет, отрицает возможность реинкарнации? Если обобщить, то наша задача состоит в том, чтобы возвращаться в переломные для мира события и вмешиваться в них или даже предотвращать. Но, честно говоря, случаев последнего было довольно мало, потому что время обычно сопротивляется переменам. С этими словами он обнял ее за плечи и притянул к себе.

– Ты только представь, семьдесят пять лет назад мы с тобой стояли на этом самом месте среди американских казарм, два солдата воюющих между собой стран, чтобы сегодня оно стало оазисом благости для миллионов людей.

– Да ты шутишь! – выпалила Сорано, переводя взгляд с прудов на своего чудного собеседника. – Говоришь, я тоже имела какое-то влияние на ход событий?

– Самое непосредственное влияние, – заверил ее Второй. – Первый покажет тебе хроники, и ты сможешь сама в этом убедиться. Каждый из семи членов нашей команды обладает определенными способностями. Но главная наша ценность не в этом, а в умении быстро ассимилироваться. Все мы – звенья одной цепочки, передающие тайное знание бережно, из рук в руки, и сейчас мы просим тебя выступить проводником между нами и Четвёртым.

– Но что, если я никогда не буду готова заглянуть в хроники и стать проводником? – обеспокоено спросила Сорано.

– Ты будешь, поверь мне. Потому что это правильно и важно. И потом, разве не каждый мечтает ловить детей над пропастью во ржи?

Сорано не могла с ним не согласиться. То, о чем говорил Гаша, казалось и вправду очень важным. А ещё нереальным.

– Значит, в прошлой жизни я была мужчиной? – с сомнением в голосе переспросила Сорано.

– Да, бравым бойцом войск США, – с улыбкой подтвердил Гавриил.

– 君は日本兵だった?[5] – переспросила Сорано. – Я могу представить тебя японцем, – сказала она. – И, подумав, мрачно добавила:

– Как, впрочем, немцем и финном. Или австралийцем.

– Я и вправду неплох в своём деле, – с улыбкой ответил Второй. – Но и тебе недолго осталось определять себя маленькой, потерявшей ориентиры школьницей.

С этими словами он увлёк Сорано по тропинке вдоль прудов. Она с грустью взглянула на Хидео и его друга Кима, вздохнула и послушно последовала за Вторым. Потому что, похоже, ничего другого ей не оставалось.

Ни один посетитель парка ни за что не догадался бы, какие странные разговоры вели эти двое молодых людей, парень в военной форме и заплаканная девушка, подобно многим другим прогуливающиеся у прудов.

– Мне всегда трудно отвечать на зов, потому что я привязываюсь к семье и окружению. Но с другой стороны тем лучше я понимаю, что мне есть что защищать.

– Кажется, Первый не испытывает ничего подобного, – шепотом сказала Сорано, будто опасаясь, что тот мог ее услышать.

– Не всё так однозначно, как тебе может представляться. Первый не живёт среди людей до призыва. Этим и объясняется некоторая его отчуждённость.

Сорано вздрогнула, перебирая в голове одно за другим нелепые предположения, кем же может являться Первый да и все они. Ничего экстраординарного в себе она не наблюдала, и тем тяжелее ей было принимать все происходящее. Тряхнув головой, словно пытаясь выкинуть оттуда эти мысли, она спросила:

– Кем ещё тебе довелось побывать и чем приходилось заниматься?

– В прошлую миссию, как ты уже знаешь, я родился в Японии. После средней школы очень кстати поступил в военную академию, а затем грянула Вторая мировая, и нас направили в жилые комплексы США Вашингтон-Хайтс. Это был один из самых интересных опытов для меня. До него мне ни разу не приходилось рождаться в Японии. А одной из самых запоминающихся интервенций я назвал бы форсирование Днепра в 1943. – Гавриил на минуту умолк, и Сорано поняла, что ему трудно об этом вспоминать. – Чтож, время не ждёт. Нам нужно подобрать Урию. Я уже слышу его бурчание, – нарочито весело сказал он, и Сорано снова стало неловко из-за собственного любопытства.

– А откуда нам нужно его забирать? – осторожно осведомилась она.

– Из одного чопорного английского поместья.

Услышав ответ, Сорано продолжала испытующе глядеть на своего спутника.

– А, ты имеешь ввиду, откуда? 1886 год. Королева Виктория, постмортем, Керрол, Крафт-Эбинг.

Сорано поймала себя на мысли, что осведомлена и о правлении королевы Виктории, и о Рихарде фон Крафт-Эбинге, хотя могла поклясться, что вряд ли могла бы припомнить хоть что-то с ними связанное ещё с утра.

– И как мы там окажемся? Снова квантово скакнем? – предположила она.

Гавриил улыбнулся.

– Как обычно. То есть, через дверь.

– Через какую-то волшебную дверь?

– Любая дверь волшебная, если ты можешь допустить такую возможность. Что скажешь по поводу этой? – указал он на дверь администрации парка. – Я бы посоветовал тебе расслабиться – так вторжение пройдёт значительно легче. Готова?

Сорано нервно кивнула и схватилась за его руку.

– 1868 год от Рождеста Христова, Англия, графство Ланкашир, детская комната Урии Данэма Третьего.

Третья взглянула на своего спутника, как на диковинную зверушку, настолько странными показались ей его слова. Она хотела было переспросить, как именно они попадут в Ланкашир из Японии, но встретившись взглядом с удивленными администраторами парка, чью трапезу они с Гашей нарушили, Сорано почти сразу почувствовала, как её желудок резко ухнул вниз, а голову стало невыносимо тяжело держать на плечах. Она сучила конечностями в надежде отыскать хоть какую-то опору и успокоилась лишь тогда, когда ее схватили за руку. Сорано молила всех богов, чтобы это была Гашина рука. Обнаружив себя вцепившейся в испачканные сапоги Второго, она прижала ладони к полу, пытаясь утихомирить желудок.