Лето Франции 1557 года. Страной правил Генрих 2. Его полководец герцог де Гиз затеял авантюрную войну в Испании с целью завоевать Неаполь и провозгласить себя королём этой страны. Но не имея поддержки Парижа продовольствием и солдатами был вынужден приостановить продвижение своих войск.

По пыльной дороге, накатанной телегами и натоптанной лошадьми среди поросших сорняками полей шагали два молодых человека: один высокий худощавый черноволосый, с немного вытянутым лицом, крупным с горбинкой носом, черными глазами, большим, узким ртом, он больше походил на араба чем на француза. На нем была белая рубаха без ворота, с длинными рукавами, застегнута на деревянные пуговицы, сверху накинут, из белой шерсти, без рукавов потдоспешник. Рубаха заправлена в черные шерстяные, облегающие брюки, подпоясанные широким, кожаным ремнем, на котором висели петли для крепления оружия. Большая бляха, в форме шита, защищает самое уязвимое место. В петлях болтаются пустые кожаные ножны, отделанные серебряными пластинами в виде ромба. На плече держит кавалерийский меч – палаш (узкий прямой клинок часто с односторонней заточкой, для нанесения колющих и рубящих ударов, крестообразная гарда с загнутыми концами вперед), на конце лезвия сзади висят связанные сапоги – ботфорты. На поясе также в специальных кармашках четыре метательных ножа с черными рукоятками из прочного дерева, совсем не рыцарское оружие. Босые ноги молодого воина топчут мягкою дорожную пыль.

Его спутник, чуть постарше, с лицом и фигурой типичного француза – простолюдина: круглое, светловолосое лицо, голубые глаза, прямой нос, пухлые губы, на щеках и подбородке обозначена небольшая светлая бородка. На голове круглый кожаный шлем с пластинами, предназначенными для защиты щек и шеи. На широких плечах – поддоспешник накинутый на голое, поросшие рыжеватым пушком сильное тело. Сверху расшнурованный, кожаный панцирь с нашитыми на груди и спине металлическими пластинами. На ногах одеты неопределенного цвета грязные шерстяные штаны., подпоясанные кожаным шнурком, под него, длинной рукояткой вниз, подсунут острый топорик, тут же висят в ножнах четыре метательных ножа, с права в специальных петлях висит короткий, широкий, еще не зазубренный меч гладий (оружие римских гладиаторов, широкий, прямой, короткий, около метра клинок, прямая гарда, для нанесения рубящих ударов, часто носят без ножен). Не знающие обуви ступни сливались с дорожной пылью. На плечах слуга несет огромный, позвякивающий металлом шерстяной мешок, который он придерживает похожей на бревно рукой, в другой он держит повод, серой в яблоках понуро бредущей вслед лошади. Когда-то это была красивая, сильная рыцарская лошадь, побывавшая в боях и на турнирах. Но время превратило её в старую клячу, которая с трудом переставляла ноги. На ней выцветшая, неопределённого цвета попона сверху простое, с высокой задней лукой, предназначенной для упоров спины рыцаря вовремя боя, седло. К нему с правой стороны прикреплено, большое с широким раструбом, для защиты руки, копье.

Из-под шлема, через лоб слуги, оставляя чистые бороздки, скапливаясь на носу, стекал пот, капли которого, время от времени тот сдувал.

Солнце перевалило за полдень, в воздухе мелькали насекомые, из – под – ног выпрыгивали кузнечики, в небе, ловя бабочек, порхали птицы. Воздух наполнен стрекотом насекомых и запахом сохнувшей травы.

Вылезшее из-под волос простолюдина насекомое, медленно ползло пол щенке, намереваясь залезть в глаз. Тот небрежно смахнул её концом зажатой в руке уздечкой.

– Тебе не надоело их гонять? – Не оборачиваясь спросил молодой господин, видимо процесс уничтожения вшей проходил не один раз. – Возьми золы и хорошенько вымой голову.

– Так, достопочтимый граф Мишель, ведь я их мыл совсем недавно, месяца два назад, – последовал ответ, – а уничтожать божьих тварей церковь запрещает.

– Ты, Пьер, за свою короткую жизнь уже нарушил все семь заповедей, а может и больше, та что уничтожение армии насекомых не уменьшит твоей вины перед Богом.

– Это так, но святой отец перед походом отпустил нам все грехи, так что дорога в рай мне тоже обеспечена, – басовитым голосом пояснил слуга.

– С такой армией вшей дорога тебе туда закрыта, иначе заразишь всех ангелов, – усмехнулся Мишель.

Молодого человека звали граф Мишель де Гиз, он был дальним родственником знаменитого полководца Франциска. В младенчестве он потерял отца, погибшего в очередной войне. Его воспитывала мать и инвалид дед, Петр де Гиз, хромая на деревянной ноге, которую потерял в Крестовом походе, он один сумел вырастить умелого бойца, по его же словам не уступающего лучшим рыцарям Франции. Искусство боя на двух мечах, передаваемое по наследству, Мишель освоил в совершенстве.

Когда ему исполнилось десять лет, в замке появился молодой мужчина восточного типа, который назвал себя Рашидом, с его слов он пришел отдать долг жизни. Оказывается, дед в пустыне северной Африки, нашел его раненого отца, и спас его он неминуемой гибели. Спасенный оказался из племени ассасинов, искусных наемных убийц. Рашид предложил деду кого ни будь из его врагов убить, совершенно бесплатно, но старый рыцарь отказался, и попросил научить Мишеля своему умению. И с тех пор молодой человек умел уничтожать врагов днем и ночью, любыми имеющимися под рукой предметами и голыми руками, Рашид научил его незаметно проникать в любые защищенные замки. Передав все знания, он исчез из замка.

Одним из его спарринг партнеров был Пьер, сын кухарки, который чаще брал выносливостью.

После гибели отца хозяйство пришло в упадок, матери пришлось продавать окружающие деревни, замок обветшал, сборов с оставшихся смердов часто не хватало даже на еду.

По праву сюзерена, феод должен поставлять герцогу продовольствие, фураж и солдат. Но они не могли снабжать армию припасами, и поэтому, достигнув совершеннолетия, Мишель был отправлен на службу к дальнему родственнику.

В дорогу дед дал ему несколько серебряных монет, снабдил перекованными по заказу доспехами, доставшимся от отца, палашом и привезенной из Крестового похода секирой, из прекрасной дамасской стали.

Так как граф не мог быть без лошади, то пришлось ему взять единственную, ранее сильную, а сейчас старую лошадь по прозвищу Молния. В качестве оруженосца (учеников рыцаря из простолюдинов ещё называли сержантами), взял Пьера.

– Сейчас бы каши с маслом, которую готовит моя матушка, – мечтательно произнес слуга, – а то со вчерашнего дня ничего в рот, кроме кислого вина не брал.

– А кто спер головку сыра поутру в селе и почти всю сожрал? – оглянувшись спросил Мишель, – или забыл, как за тобой смерды гнались?

– Да, если бы не ты, то меня точно забили, – огорчился Пьер.

– Славная была битва! – С задором воскликнул господин, – разбежались как крысы, увидев острый меч. А поторопиться ты не можешь? Вон впереди я вижу деревья и небольшой овраг, возможно там ручей, отдохнём, напьемся чистой воды.

– Я бы поторопился, но вот Молния не спешит, а она ко мне привязана, – ответил оруженосец, пиная ногой очередную лошадиную лепешку.

Подойдя ближе, путники свернули под тень деревьев. Спустившись по пологому склону, заросшему бурьяном, редкими яблонями – дичками, к ручью, в начале напоили лошадь, пустили её объедать молодые побеги, напились сами, причем вначале господин, потом слуга. Отправив Петра очистить поляну для отдыха, Мишель, раздвинув траву и убрав опавшие сучки, сел у дерева, опершись спиной о ствол. Правая рука наткнулась на круглый, зеленый небольшой плод. Подняв его и оттерев о поддоспешник граф откусил половину горького кислого яблока, скривившись хотел выкинуть, но желудок протестующе заурчал и он, прожевав мякоть проглотил. Съев первый, пошарил вокруг нашел ещё несколько, найденные, испорченные выкинул в ручей, остальные с удовольствием грыз.