Вскоре послышался треск веток и шум ломаемого сухого кустарника, создалось впечатление, что к ручью ломиться стадо быков, но вот наступила тишина Мишель сделал вид что не заметил подошедшего оруженосца.

– Так, слуга работает, а хозяин жрет яблоки, хотя настоящий рыцарь сначала должен накормить лошадь, потом оруженосца, а потом есть сам, – укоризненно произнес Петр.

Воин медленно поднял глаза. Сначала взгляд коснулся толстых ног, потом широкого торса, и остановился на круглом, потном лице.

– Ты так тихо подошел, что я тебе и не заметил, вот приедем в войска, прикажу за наглость всыпать тебе батогов, или отходить плетью, вымоченной в соли.

Огорченный простолюдин, бухнулся на колени.

– Ваше сиятельство, – слезно просил он, – я сглупил, хотел, как можно тише подойти чтобы не потревожить тебя, но когда увидел эти прекрасные яблочки, не утерпел и поспешил, думая что ты их все съел.

Он так натурально всхлипывал и вытирал несуществующие слезы, а руки его шарили в траве. Вод он напрягся и зад его издал громкий звук, птица, щебечущая в листве дерева испугавшись вспорхнул и улетела подальше от шумной компании.

– Ладно, ладно, – засмеялся Мишель, – на этот раз прощаю, даже больше, когда стану главнокомандующим, за твой подвиг посвящу тебя в рыцари (это была очередная шутка, сержантов в рыцари мог произвести только король, но слуга этого не знал).

– О благодарю тебя, мой господин, – оруженосец подполз на коленях ближе и схватив реку господина, стал с усердием её целовать, потом поднял глаза и спросил:

– За что же мне такая милость?

– За то, что ты разогнал этих подлых птиц, клюющих наши яблоки и норовящих нагадить мне на голову, – пояснил со смехом господин.

Наконец взгляд смерда наткнулся на крупное зелёное яблоко, видимо оно упало недавно, так как лежало в свежей лепешки, оставленной их лошадью. Он незамедлительно схватил его, вытер о штаны, целиком сунул в рот, и скривившись принялся усиленно жевать.

– Ладно, вставай, – приказал молодой граф, поднимаясь с земли, – посмотрим, что ты там приготовил.

Увидев, что слуга не думает подниматься, а ищет в траве новые плоды, пинком пытался нанести удар в район печени, но попал в воздух. Пьер, ловко перекатившись, пружинисто встал на ноги.

– Хватит драться я все приготовил в лучшем виде, очистил от бурьяна, сучьев, конских лепешек, – продираясь сквозь кусты, рассказывал оруженосец.

Очищенная поляна действительно оказалась великолепной: большой зеленый круг под тенью деревьев, в центре сложены дрова для костра, рядом лежали вычищенные сапоги.

– Неплохо, – похвалил Мишель, – разведи пока костер.

Пока кутильер (первый оруженосец, рыцарь мог иметь трех учеников: меченосец, щитоносец и знаменосец), возился с огнивом, воин вынул из ножен тяжёлый палаш, изготовленный из неплохой булатной, стали, принялся за разминку. Его меч со свистом резал воздух спереди, сбоку, сзади, вот небольшое деревце, срубленное концом острого лезвия, медленно упало в траву, вот пролетающую мимо бабочку неожиданно развалило на части, и она кувыркаясь упала вслед за деревцем.

Костер наконец – то весело затрещал, в воздух поднялся легкий дымок.

– Дайка мне щит! – Крикнул юноша, не прекращая движения.

Пьер наклонился перед огромным мешком, развязал горловину и вывалил на траву содержимое. Здесь оказались части полного рыцарского доспеха – стальная кираса, закрывающая грудь и спину, на передней пластине выгравирована набольшая длиннохвостая птица, сидящая на дереве, похожая на сову, символ рода, наручи, поножи, защищенные стальными пластинами боевые перчатки, короткая юбка, с также нашитыми на кожу стальными пластинами и прочая мелочевка так необходимая в дороге рыцарю. Появился на свет также островерхий шлем с опущенным решётчатым забралом, и прикрепленными сверху, за неимением лучшего, несколькими гусиными перьями, круглый, кавалеристский стальной небольшой щит с такой же птицей на лицевой стороне, изнутри отделан кожей и имел удобную кожаную петлю для удержания рукой, два тупых тренировочных меча, один – копия палаша, которым орудовал граф, второй, двуручный, больше смахивающий на немецкий фламберг,(двуручный меч, с длинным лезвием и прямой крестообразной гардой). На самом дне оказалась в отделанных серебром ножнах, арабская секира (прототип сабли, но немного расширенным на конце лезвием) с рукоятью увенчанной головой орла и с изумрудными глазами и оплетенная серебряной нитью.

Как только железо упало на землю, слуга, ухватил щит и с силой бросил его господину, следом полетел тренировочный палаш.

Граф, ожидающий подвоха, резко пригнулся, ловко подставил руку и щит застыл, закрывая грудь от удара меча, но его не последовало. Молодой человек бросил свой клинок, поймал свободной рукой учебный за рукоятку, тут же развернул его острием вниз, встречая уже подбежавшего оруженосца с высоко поднятым двуручником.

Удар тяжёлого меча, опущенного сильной рукой был страшным. Слуга пытался воспользоваться преимуществом в длине клинка. Мишель сделал шаг с разворотом в сторону и оружие противника опустилось в дюйме от его спины. Казалось бы, не встретив сопротивления тяжёлая полоса металла увлечёт за собой хозяина, но тот был опытным бойцом и довернул меч. В результате он наткнулся на подставленный, закрывающий то удара ягодице палаш. Последовал глухой удар, сталь слегка прогнулась, но выдержала. Господин толкнул щитом своего противника, но с таким успехом он пытался бы сдвинуть гору, и отпрыгнул в сторону, разрывая дистанцию.

Тренировка проходила минут пятнадцать. Бойцы кружили вокруг костра нанося и отбивая удары. Хорошо пропотев и размяв мышцы граф остановил бой.

– Так, а теперь идем мыться, – едва отдышавшись предложил он, направляясь к ручью, – сначала я, а потом ты.

Спустившись к воде, он увидел большую лягушку, мирно дремавшую на гнилой ветке. Медленно достав из ножен метательный нож, Мишель резко его бросил. Острая сталь поразила тварь точно в голову, по рукоятку вонзившись в гнилое дерево.

– Вот и обед, – довольно произнес он.

Сняв с себя одежду, ножи в ножнах и взяв в рот серебряный крестик, висящий на шее, нагишом вошёл в ручей, холодная вода доходила ему до колен. Присев, с удовольствием смыл с себя пыль и пот, потом достал добычу, и взяв за лапки, кинул её на берег, нож полетел туда же, воткнувшись в ближайшее дерево.

Опустившись ещё раз воду, вышел, тряхнул с себя остатки воды. Одев на мокрое тело одежду, пристегнул ножны, выдернул, и вернул на место использованный нож и подобрав жабу, направился к месту стоянки.

К поляне подошёл почти неслышно, стараясь не наступать босыми ногами на сучья и осторожно раздвигая бурьян.

На траве под деревом сидел Пьер и набрав полный шлем зелёных яблок с наслаждением закрыв глаза жевал их, закидывая в рот целиком.

Граф подошёл с зади и положил лягушку сверху. Протянув руку за очередным плодом, слуга, наткнувшись на холодное тельце рептилии с криком вскочил, при этом крепко приложившись о растущую сверху ветку, шлем скатился с колен, рассыпав кислый его обед.

– Вот чёрт, – выругался он, потирая ушибленную макушку, среди грязных волос которой вырастала изрядная шишка, – где ты взял эту гадость, ты ведь знаешь – я их ужасно боюсь.

– О храбрый рыцарь, одним только духом распугивающий птиц, как ты можешь боятся эту ничтожную тварь? – Засмеялся Мишель, – к тому же это лучше, чем твои кислые яблоки.

– Эту гадость ешь сам, – возмутился слуга, направляясь к ручью.

– И хорошенько помой своих вшей, хотя бы глиной, – крикнул вслед молодой граф.

Проводив взглядом могучую фигуру, он достал нож, вздохнув, ловко разделал добычу по всем правилам охотника. Нанизав тушку ни яблоневый прут, воткнув в землю, повесил её над прогоревшими углями. Чтобы мясо не подгорало, медленно поворачивал его то одной, то другой стороной. Вот над поляной разнеся аромат жаренного мяса, тушка подрумянилась и на ней выступили капельки жира, обед был готов.