Мишель, устранив наблюдателя встретился с Пьером у развилки, проводив кузнеца и вручив ему несколько медных монет, свернули к тропинке, ведущей к оврагу. Медленно и осторожно, стараясь не шуметь разведчики пробирались сквозь колючий кустарник к месту сбора отряда. Запах жареного мяса и легкий дымок над оврагом выдавали их расположение. К оврагу подобрались полсти ползком, раздвинув кусты заглянули вниз.

На круглой площадке, на низанный на полку дозревал подсвинок, возле него сидели два человека, один в доспехе, другой в белых одеждах отрывал зубами от большого куска мясо и запивал вином, вот он поднял единственный глаз и посмотрел прямо в лицо графа, как будто могильный дух проник в душу и ужас сковал воина, казалась колдун мог одним взглядом убить. Остальные разбойники разбрелись кто, куда впрочем, не выпуская из рук оружие.

– Всего одиннадцать, а где остальные, – пересчитав шепнул оруженосец.

– Здесь мы, здесь и не дергайтесь, – и друзья почувствовали, как им в спины уперлись наконечники копий.

Умелые руки быстро обыскали пленников, забрали оружие, но два ножа на ногах не заметили. Пьеру крепко связали за спиной руки и сбросили разведчиков вниз. Ломая небольшие деревца и кусты, Мишель с со слугой свалились у противоположного костру края поляны, тотчас несколько арбалетов направили свои жала на пленников, исключая всякое сопротивление.

Граф от удара на мгновение потерял сознание, а когда очнулся, казалось поломано все тело, остро болью отзывалось каждое движение.

– Я сказал не калечить, – произнес Арес и протянул руку в строну пленника.

Тут же боль исчезла, и он почувствовал себя относительно здоровым.

– Вставай, графчик не притворяйся, знаю, что ты здоров, слава богам, произнес с набитым ртом младший бог.

Мишель медленно поднялся, окинул взглядом площадку, посмотрел в верх.

– И не думай, тебя нашпигуют болтами как ёжика, не успеешь сделать и шага. А теперь подойди сюда и выслушай этого господина.

Де Гиз медленно, стараясь не делать резких движений, перешёл ручей приблизился и проговорил с презрением:

– Этот господин больше похож на смерда, жрет и пьет точно также.

Арес чуть не подавился очередным куском, кинув оставшуюся часть мяса в костер, сделал изрядный глоток вина:

– Ты, смертный, – скривил он жирные губы, – если бы не просьба моих родственников давно был бы мертв, а сейчас тебе дается шанс спасти свою жалкую оболочку сразившись с этим славным итальянцем без оружия. Если победишь, так и быть, живи, а если нет, то умрешь и ты, а твой слуга будет зажарен живьем вместо этого поросенка.

Подошедший к Антонио разбойник, помог снять тяжёлые доспехи, оставив его в не первой свежести с удлиненными рукавами с кружевами на концах и кружевным воротником, льняной рубахе черных узких брэ, на ноги одеты короткие, когда – то красные, без каблуков сапоги. Длинные, рыжие волосы стянул в пучок на затылке и завязал протянутым шнурком.

Под прицелом склотов, граф снял пояс, кольчугу, шлем и сложил все в стороне под стеной, остался в белой рубахе, рейтузах и ботинках, встряхнул волосами избавляясь от мелких сучков и сухой травы, набившихся туда во время падения.

Джентльмены удачи, на другой стороне ручья, расступились, образовав круг, Антонио встал и мягким шагом пошел по кругу, выбирая позицию для удара, руки у него были длинные, и, Мишель решил, что победить его можно будет в ближнем бою, не дав воспользоваться этим преимуществом, а пока он внимательно смотрел за противником, старясь не пропустить момент атаки.

Антонио напал неожиданно, целя крупным кулаком в лицо. Граф пригнулся, пропуская удар, и в ответ послал свою руку в область печени, но противник непостижимым образом увернулся и оказался сзади. Мишель резко присел и прыгнул в сторону, избегая удара в затылок.

Разбойники старались не пропускать решающего момента, но противники обменивались ударами с такой скоростью, что невозможно было определить, что произойдет в следующую секунду, они так увлеклись зрелищем, делая ставки, что упустили из вида Пьера. Тот же, сел, пропустил ноги сквозь связанные руки, и быстрым движением скинул веревки. Приему быстро избавляться от любых пут, вплоть до цепей их научил дед, и наука сейчас пригодилась. Вскочив на ноги, сержант оказался сзади своих охранников, схватив их за волосы, с силой столкнул, раздался глухой стук и бездыханные тела упали на песок. Почти одновременно слуга воткнул два ножа в шеи их соседей и выхватив из их рук арбалеты в два прыжка перепрыгнул ручей, костер и сидевшего рядом бога. Преследователи не могли попасть в Пьера, не задев при этом Ареса, он же, прикрывшись его телом, спустил пружины склотов и скрылся за шкурами, закрывающими вход в пещеру. Один болт достиг цели и ещё один противник с криком упал, держась за живот, другой направленный в бога, рассыпался в пыль. Пятеро мужчин, с обнажёнными мечами тут же кинулись в пещеру, сорвав полог. Только зря они это сделали, озверевший оруженосец набросился на них, разбивая головы, печень и гениталии в мгновение ока поверг их на пол несмотря на оружие. В пещере раздавались стоны раненых и хрипы дорезаемых мечем нападавших, вскоре все затихло. Пятеро оставшихся, в ужасе сбились, как бараны в неуправляемую толпу, со страхом смотрели в зев пещеры. Вот оттуда вышел, весь в крови человек с коротким мечом в руке с лезвия которого капала кровь и направился в их сторону, бывшие смерды побросали свое оружие и бросились наутек из страшного оврага, в верх по течению ручья. Человек с криком:

– Отдайте мое золото! – Побежал вслед за ними.

– А ведь он неплох, твой оруженосец, если ты убьёшь Антонио, я, пожалуй, возьму его под свое покровительство.

Но занятый боем граф не обратил на эту реплику внимание, только победа кутильера ещё больше его воодушевила, воспользовавшись тем, что противник на секунду отвлекся, увиденным поражением своей шайки, нанес сильнейший удар в солнечное сплетение, разбойник, схватившись за живот согнулся, Мишель подставил колено под его лицо, и сцепленными руками, ударом в затылок завершил бой, голова Антонио оказалась словно между молотом и наковальней, кости носа влезли в мозг, а задняя часть черепа лопнула. Смерть наступила мгновенно. Мертвое тело свалилось на песок.

Со склона оврага раздались жидкие аплодисменты, подняв голову, де Гиз увидел, с удобством расположившегося на краю оврага в широком мягком кресле, покрытым персицким ковром, человека лет тридцати, черноволосого, одетого в шелковый голубой халат, в дорогих кожаный сандалиях, в нем он с трудом узнал нищего из харчевни. Обернувшись с целью рассчитаться с последним противником, не обнаружил того на своем пеньке, тот непостижимым образом исчез. Пожав в недоумении плечами молодой человек подобрал стоящий рядом с догорающим костром кувшин и с жадностью приложился к горлышку, сделав несколько глотков, поставил сосуд на место и достав из за пояса штанов, чистую тряпицу, вытер пот стекающий со лба, вновь поднял голову и никого не обнаружил в верху, суеверно перекрестившись, махнул рукой, сел не место Аида, подобрал валявшийся здесь небольшой нож с красивой рукояткой, повернул вертел, отрезал от наиболее пропеченной ноги кусок и откусив с удовольствием стал жевать.

Надо сказать, что вера в Бога в средневековье имела большое значение для населения Европы, догмы с самого рождения впитывались в сознание, соборы, костелы и мелкие церквушки процветали, собирая не только положенную десятину, но и многочисленные пожертвования прихожан. Верховным во Франции был кардинал, вхожий и дававший советы самому королю. Мишель носил на теле медный крестик на серебряной цепочки, подаренный матерью во время отъезда, оберегающий от сглаза и нечистой силы, у Пьера висел деревянный на льняной нити.

Вскоре появился, ведущий за повод двух нагруженных, окровавленными тяпками лошадей, которые недовольно упирались, сержант, увидев своего хозяина проворчал:

– Жрешь, а верный оруженосец, положив двадцать бойцов, и разогнал всю шайку, добыл две лошади, бегает по оврагу, голодный, без вина и женщин.