Мечтай.

Но знай, что может сбыться неосторожная мечта.

Случайность ли, предназначение – уж не понять, не нужно спрашивать, ответа нет. Шаг в сторону, Туман вокруг – развеялся, но мир уже не тот.

Здесь все возможно, здесь Ужас правит бал.

О том ли ты мечтала, Рианнон?

Что в слове «готика»? Лишь черные одежды, по кладбищам прогулки, черный сплин и смерти поклоненье? Но вдруг те книги, что ты читала, правдивы? И за Туманом мир иной?

Мир Страха, где Зло царит, где люди – не цари природы, где жизнь не ценится, где Лорд Домена – царь и бог, где смерть – реальна, и прекрасного в ней нет.

Умрешь? Заплачешь? Или победишь?

Герои в этом мире сильны, но плохо все кончают.

И кем вернешься ты домой? Вернешься ли вообще?

Бойся и беги. Сражайся и умри.

Здесь Ужас, Боль и Страх – вот короли.

Страдай же, Рианнон!

Закат был словно припорошен мягким пеплом: серые облака стаей тянулись на запад, будто стремясь как можно скорей улететь отсюда. А может быть, это маленькое кухонное окно было пыльным… Впрочем, Рианнон не сильно заботил закат, у нее были дела поинтереснее. Например, докрасить ногти и высушить их так, чтобы черный лак не треснул.

Ногти у Рианнон были красивые. И руки у нее были красивые – изящные кисти, длинные тонкие пальцы, тщательно обточенные коготки идеальной формы. Рианнон вообще была недурна собой, на службе на нее заглядывались программисты из соседнего отдела, но подойти пока ни один не решился. То ли черные когти смущали, то ли взгляд обведенных угольным карандашом глаз, то ли любимый серебряный браслет с подвесками в виде гробиков и черепов.

А может быть, улыбка ее им не нравилась. Хотя как может не нравиться такая обаятельная улыбка, Рианнон не понимала. Клыки у нее были искусственно удлиненными – немало денег ушло на достижение этого результата, но зато улыбка разила наповал. Рианнон знала, что те, кто бросится к ней после этого, радостно улыбаясь в ответ, и есть собратья-готы. Но, к сожалению, в их маленьком городке поклонников готической культуры было мало, в основном депрессивные девочки, которых тянуло походить в черном, повздыхать перед фотоаппаратом и потом вывешивать жуткие томные портреты в Интернете. Таких Рианнон не любила, потому что все их увлечение готикой было ни чем иным, как позой. Едва погруженные в сплин девочки находили себе более перспективное занятие или парня из соседнего дома, как все их страстные вздохи по вампирам и депрессия преобразовывались в пылкие вздохи по какому-нибудь Эндрю или Майклу.

Нет, Рианнон была настоящей готкой, пожалуй, единственной в Соммет-Хилле, маленьком городке недалеко от Бостона. Днем она работала в небольшой строительной компании, стремительно осваивающей местные неизведанные пространства, отвечала на звонки клиентов и перекладывала бумаги, и отчаянно скучала. Вечером же все преображалось: вечер и ночь – это было ее время, время тьмы, время вампиров.

Вот и сегодня – закончен длинный день, наполненный звонками телефонов и хихиканьем глупых коллег, у которых только и было заботы, как бы удачно попасть на распродажу или что приготовить на ужин. Они не могли поддержать разговор про Оскара Уайльда, побеседовать о декадансе или женской моде XV века. Они вообще проживали свою жизнь зря, занятые детьми, мужьями, готовкой и сериалами по семейному каналу. Они не знали, что такое эстетика смерти, слушали дурацкую попсовую музыку и с осуждением смотрели на Рианнон. Она же только широко улыбалась им, с удовольствием ловила испуганные взгляды глупых куриц и продолжала делать свое дело, чтобы иметь возможность жить так, как ей хочется.

Лак высох. Рианнон полюбовалась на руки, потом закончила наносить макияж. В старинном зеркале с завитушками, купленном за бешеные деньги в антикварной лавочке в Бостоне, отражалась молодая девушка с черными волосами, огромными глазами, феерически бледная и потому особенно прекрасная. Рианнон кивнула, удовлетворенная увиденным, и отправилась одеваться.

Тяжелое бархатное платье со шлейфом она шила сама, долго и с удовольствием, и результат был великолепен. В этом наряде Рианнон выглядела тоненькой и печальной, словно призрак леди-убийцы, бродящий вокруг беломраморного склепа. На запястьях защелкнулись любимые широкие браслеты, сияющие нежным серебром – все авторское, сделанное по индивидуальному заказу. Это была копия браслетов с портрета одной дамы, жившей в XVII веке – портрета малоизвестного и загадочного, говорили, что изображенная на нем женщина была вампиром… Дорого бы дала Рианнон, чтобы встретиться с настоящим вампиром!

На шею она повесила кулон в виде летучей мыши, очень изящно выполненный. Бывают люди, которые полагают, что культура настоящих готов – это полное праха и теней существование, эскапизм от нечего делать и от личной неустроенности. Рианнон служила доказательством совершенно иной точки зрения. Она была прекрасно образованна, носила изящные вещи и украшения, и ее прогулки по кладбищам при луне приносили ей столько эстетического восторга и носили печать столь утонченного времяпрепровождения, что все скептики сами могли рассыпаться прахом, если хотят. Но чего еще ждать от жителей маленького городка, для которых манящим светом становится не полная луна, а мерцающий экран телевизора. Иногда Рианнон было даже жаль их, закосневших в быту и не видящих дальше своей калитки. Ведь стоит только сделать шаг – и прекрасное откроется, оно открыто для всех, нужно только уметь увидеть.

Наконец, Рианнон натянула изящные сапожки с острыми носами и набросила на плечи тяжелый теплый плащ на алой атласной подкладке. Можно идти. Рианнон снова выглянула в окно – солнце давно ушло за горизонт, и землю окутала тьма. В этой тьме обычные люди предпочитают не бродить, в ней гуляют свободные создания – вампиры, бесстрашные женщины и черные кошки.

Улицы маленького городка были тихими, даже собаки не лаяли, видимо, чуя близкое новолуние. Рианнон медленно шла по тротуарам, вдыхая холодный воздух полной грудью – как хорошо дышится на свободе, ночью! Здесь она в своей стихии. Окна домов светились, там за бордовыми, синими, в клеточку занавесками шла обычная жизнь обычных людей, которые и не подозревали, что мимо их отчаянно благоустроенных жилищ скользит тень, которая по-настоящему свободна…

Кладбище Соммет-Хилла располагалось за чертой города – впрочем, все равно недалеко, их городок можно было за час обойти неспешным шагом. Может быть, оно и не было таким древним, как старые английские кладбища, где, говорят, можно гулять до скончания века и каждый раз находить что-нибудь новое, неизведанное. Но все равно от него веяло стариной, здесь начали хоронить жителей города сразу после его основания в начале девятнадцатого века, поэтому кладбище успело изрядно разрастись. Рианнон это было только на руку.

Девушка остановилась перед воротами – тонкая ковка, бессмысленные, но красивые узоры. Иногда можно угадать плачущего ангела, иногда – смеющегося беса. Ангелы Рианнон раздражали, а против бесов она ничего не имела.

Ворота, конечно же, были заперты, дабы оградить кладбище от нашествия лиц без определенного места жительства. Но Рианнон знала другой путь: недалеко от ворот была калитка, и хитрая защелка на ней открывалась без особых усилий, нужно только знать – как. Рианнон просунула руку за решетку, легко повернула задвижку, и калитка с ржавым скрипом распахнулась. И вот оно перед нею – царство смерти и вечного покоя!

Кладбище было прекрасно. Стояли вдоль аллей ивы, вязы, иногда клены. Сейчас, в ноябре, листьев на них уже не было, и деревья вздымали голые ветви к полуночному небу. Полной темноты не было: за облаками угадывался месяц, периодически поглядывавший на землю сквозь прореху в плохо заштопанном небесном покрове, а землю покрывал чуть серебрившийся иней, отражавший бледные лучи ночного светила. Скукоженные листья на дорожках заиндевели, промерзли насквозь, и даже не шуршали, когда по ним проходился шлейф платья Рианнон.