С ширвудстоунских заводов и мастерских оружие разлеталось по всему свету. Ширлы не придавали особого значения, кому и для каких целей поставлялось смертоносное железо. В конце концов это такие пустяки по сравнению с высокой ценой и полной предоплатой. А что касается морально-этических принципов… Сами понимаете, не тот товар.
Эссентеррия уже довольно давно не участвовала ни в каких военных конфликтах, но, поговаривают, что в свое время, в самый разгар войны со Сколтами, ширвудстоунские клинки через третьи руки уходили в законопаченных трюмах контрабандистов к северному побережью Внутреннего моря, чтобы затем вернуться, но уже сверкая обнаженной сталью в руках сколтских головорезов. Конечно, это не могло не вызывать негодования Рольда, и, разумеется, Король высказывал Ширлам свое недовольство по этому поводу. Но на этом все и заканчивалось, поскольку армию Эссентеррии тоже нужно было кому-то вооружать. Лучше Ширлов этого не мог сделать никто. И Ширлы успешно вооружали собственную армию, впрочем, как и армии соседей на юге, западе и востоке (про северных мы уже упомянули), армии правящих королей и противостоящих им повстанцев, армии удельных князьков и просто разбойничьи шайки. Ширлы вооружали всех, кто мог за это заплатить. Так было при Рольдах, так было и после них.
Последние годы Натан Ширл все больше времени проводил в столице, все реже появлялся в Ширвудстоуне на принадлежащих ему предприятиях. Теперь же у него появилась возможность снова с головой окунуться в управление своей оружейной империей.
А что же Конер Термз и Чизен Вьер? На них, лишившихся своего основного оппонента в Совете, обрушилась такая безграничная свобода в решениях и действиях, о которой они раньше и помыслить не смели. Разобщение в стане обезглавленного противника позволило заговорщикам «пропихивать» абсолютно любые решения. На робкие голоса несогласных теперь просто-напросто не обращали никакого внимания. Да и сами эти голоса, по правде говоря, раздавались все реже и звучали они все тише и осторожней. У несогласных членов Совета все же чувство самосохранения превалировало над чувствами оскорбленного достоинства и праведного негодования.
Первое после избрания Канцлером Лорда Сансина заседание Тайного Совета прошло по обычаю в доме Конера Термза. Собравшиеся поздравили Гредли с выпавшим на его долю счастливым жребием и заверили его в своей дружбе и благосклонности. При этом Конер Термз и Чизен Вьер тактично напомнили Лорду Сансину о необходимости неукоснительного соблюдения им клятвы верности Тайному Совету, сославшись при этом на Всевидящее Око Судьбы и вскользь упомянув его безвременно почившего предшественника. Лорд Сансин, ощутив «Всевидящее Око Судьбы» в многозначительном взгляде Гвардеймейстера, искренне заверил собравшихся в своей преданности общему делу.
Затем они, раз уж разговор зашел о Лорде Амвеле, еще раз принесли свои соболезнования юному Сэйту, который занял в Тайном Совете место своего отца. Конер взял на себя смелость выразить всеобщее мнение, что этот «одаренный во всех отношениях юноша без сомнения составит гордость фамилии Амвелов», станет «достойным и мудрым членом Совета Лордов и участником Тайного Совета, чье мнение, безусловно, всегда будет услышано и высоко оценено». Кроме того, Чизен Вьер выступил с предложением поддержать «столь рано осиротевшего юношу», чей отец ушел из жизни словно «гордая птица, не успевшая завершить свой высокий полет». Суть предложения заключалась в том, чтобы на ближайшем Совете Лордов принять решение о пожизненных денежных выплатах из казны Эссентеррии наследнику безвременно ушедшего в мир иной Лорда-Канцлера. Предложение Лорда Вьера было встречено бурными аплодисментами. Сердце же самого Сэйта Амвела с этой минуты всецело принадлежало Тайному Совету. С изощренным искусством паука Вьер и Термз оплели его тончайшей на вид, но прочнейшей из всех возможных паутиной тщеславия и алчности.
Воспев дифирамбы Сэйту, собравшиеся вновь обратились к памяти его отца – Брайса Амвела. Воздав должное его несомненным заслугам (при этих словах Конер Термз вынужден был отвернуться, чтобы скрыть от Сэйта свою невольную усмешку), все тем не менее единодушно осудили его непомерное увлечение атрибутами власти и невиданными доселе привилегиями. Особо досталось Секретариату, Службе Протокола, самому Протоколу, прошлись по затратам на содержание охраны, многочисленных резиденций и дворцов, очередной из которых достраивался в Брикстоуне. Все это признали чрезмерным, недопустимым, достойным осуждения и… решили оставить.
– Мы же с вами понимаем, – обратился к сообщникам Лорд Долвил, – что ситуация не так проста, как кажется на первый взгляд. Конечно, во всем этом есть некоторые перегибы. Но не стоит забывать, что это все стало возможным лишь благодаря нашей с вами поддержке. Кто из нас не голосовал за принятие Протокола? Кто был против выделения средств на строительство охотничьей усадьбы в Холсвилле или летней резиденции в Брикстоуне? Кто из нас не помнит вашей столь же пламенной, сколь и убедительной речи, Лорд Ридон, в которой Вы так аргументированно обосновали необходимость создания Секретариата Лорда-Канцлера и усиления его службы охраны? А теперь представьте, как будем выглядеть мы с вами, если сейчас вдруг в одночасье начнем утверждать обратное? Это будет означать, что мы ошибались, что наши решения были неверными. Заметьте, все решения! Все, начиная с самого избрания Лорда Амвела. А если мы столь часто и так серьезно ошибались, то не дадим ли мы тем самым повода остальным членам Совета считать ошибкой и избрание Лорда Сансина? Поверьте, именно так и станут относиться к каждому нашему решению. Я понимаю, что это мало на что повлияет, никто не станет всерьез говорить о переизбрании Лорда-Канцлера. Беда только в том, что после этого очень о многом начнут говорить «не всерьез». Представьте, друзья мои, каково будет Лорду Сансину! Мало того, что его разом лишат всех привилегий, которые были у его предшественника, так еще и само избрание его начнут считать ошибочным. Это сделает его посмешищем. Авторитет канцлерской власти будет подорван. И не только среди Лордов Совета. Подобного рода сплетни мигом разлетаются в народе, и тогда готовьтесь, дорогой Гредли, к тому, что о Вас начнут говорить «не всерьез». На Вас польется поток колкостей и язвительных шуточек. О, в этом даже не сомневайтесь! Вы были когда-нибудь на горсемхольском городском рынке? Нет? Совершенно напрасно! Вы удивитесь, но там полно «самородков» – колких на язык, изобретательных на самые точные и изощренные прозвища. Они не стесняются в выражениях, дай им только повод посмешить и позадирать людишек. А людям только этого и надо. Это извечная забава нашего гнилого народца – наблюдать, как кто-нибудь из небожителей оступится и упадет, а потом, вместо того чтобы подать ему руку и помочь подняться, с маниакальной жестокостью добивать лежачего. И это бы все ничего, ограничься все шутовскими представлениями на рынке. Это неприятно, но это не смертельно. Хуже, если стадо перейдет к действиям. Перед правителем, о котором начинают говорить «не всерьез» и над которым начинают смеяться, перестают испытывать страх, а власть, неспособная внушить своим подданным страх, начинает вызывать в них презрение. Презрение не полезно даже монархам. Презираемая же народом власть, которой не боятся и у которой, по большому счету, нет никаких законных прав на это самое господство… Ведь вы же не принадлежите к королевской фамилии, Гредли?
– Нет, не принадлежу, – потупившись ответил Лорд Сансин.
– Разумеется! Как и все мы, впрочем, – продолжил Лорд Долвил. – Так вот, презираемая, не вызывающая страха власть с «птичьими правами» … долго она продержится? Как вы считаете?
Речь Долвила заставила каждого призадуматься.
– Вы правы, Лорд Долвил, – ответил за всех Конер Термз. – Отмена канцлерских привилегий может стать роковой ошибкой. И тогда у Лорда Сансина будет вполне реальный шанс на пожизненный титул Канцлера. Я не в том смысле, о котором многие из нас втайне мечтают. Я к тому, что случись в реальности то, о чем нам только что говорил Лорд Долвил, и у Лорда Сансина появится вполне отчетливая перспектива умереть Канцлером, то есть значительно раньше, чем истечет официальный срок его канцлерских полномочий. Что скажете, Гредли? Как вам перспектива умереть Канцлером?
