Прямо по курсу передо мной располагалось четырехэтажное здание аэропорта. Решительно направилась к нему. Уверенно прошла мимо солдат в камуфляжной форме и респираторах, которые останавливали весь въезжающий в город транспорт. Проверяли наличие пропусков. У меня пропуска не было. Зато одета я была в защитный костюм. Собственно как и весь медицинский персонал. Что обеспечивало мне беспрепятственный допуск в любую зараженную зону. Я смело двигалась к аэропорту. Шла деловито, торопливо, как очень занятой специалист, которого не стоит отвлекать по пустякам, типа проверки документов.
Здание битком набито медперсоналом и волонтерами, одетым в белые защитные костюмы. На их фоне я в ядовито желтом противочумном костюме сильно выделялась. Наверное, была похожа на желторотого цыпленка в респираторе и огромных защитных очках. Но уже в следующее мгновение мне было не до собственного облачения. Царящая здесь атмосфера, целиком поглотила меня.
Зараженный неизвестной инфекцией город был закрыт и изолирован от всего мира. Сюда не летали гражданские самолеты и не ходили поезда. Это был известный факт. Несмотря на это, все новые и новые транспортные лайнеры со всех концов света прибывали на летное поле аэродрома. Был слышен гул и светящиеся огоньки взлетных полос мелькали за огромными панорамными окнами здания аэропорта. В самом зале ожидания непрерывно вспыхивало табло, извещающее о прибытии очередного рейса. Военные медики, прошедшие паспортный контроль в терминале аэропорта, собирались группами в общем зале в ожидании своих коллег. Я скромно примкнула к одной из таких групп. Бригада медиков была в сборе. Покинув здание аэропорта, мы направились к ожидавшему нас автобусу. Молча быстро загрузились. Мне досталось место на последнем сиденье. Сидящий с краю мужчина, вежливо пропустил к окошку.
– Спасибо, – поблагодарила я, юркнув на место.
Уткнулась в окно, опасаясь расспросов соседа. До города, где бушевала эпидемия инопланетного вируса, предстояло проехать несколько километров. Вдоль дороги с обеих сторон тянулась зеленая полоса леса. На ясном небе ни облачка. Казалось, чудесный спокойный день. Но спокойным он вовсе не был. Сердце тревожно билось, что там ждет впереди? Автобус ехал быстро по полупустому шоссе. Желающих заехать в город было предостаточно, но большинство из них разворачивали прямо на пропускном пункте ввиду отсутствия у последних пропусков. Город в одночасье стал режимным объектом. Городом – на карантине. Неожиданно я не выдержала сама, и обратилась к доктору, сидящему рядом:
– Извините. Я интерн. Да и специализация у меня иная. Не могли бы вы меня посвятить в историю болезни, вызываемую этим вирусом. Если, конечно, вас не затруднит?
– Нисколько, милочка. Я привык читать лекции студентам. Конечно, этот вирус пока не изучен досконально. Но некоторые данные по нему все же получены. Вкратце ситуация такова. При заражении вирусом запускаются цикличные процессы. У этого яда, не побоюсь этого слова, три составляющие, одновременно вступающие во взаимодействие при поражении человека. У пациента начинаются нервные тики, судороги. Поражаются все ткани. Возникает нестерпимое жжение, зуд. Одним словом, у всех инфицированных вызывается жесткая аллергия, словно реакция на настоящий осиный укус. Только не одной осы, а целого роя ос! Возникает анафилактический шок. И массивный отек всех органов. Состояние больного становится критическим: нестабильный пульс, хриплое дыхание, тошнота, рвота, потеря сознания. И ужасающая по масштабам и размерам распространяющаяся опухоль. Она захватывает человека целиком с головы до ног, словно он подвергся атаке огромного роя гигантских кровожадных ос. Жертва кажется сплошным опухшим вздутым шаром.
– Но разве живые существа способны такое выдержать? – потрясенно воскликнула я.
– Летальные исходы не исключены. Но этот новый невиданный вирус действует более изощренно. Он вовсе не стремится убить свою жертву. В нем заложен более коварный и вероломный механизм воздействия, вызывающий загадочный парадокс, возникающий в процессе борьбы пациента за свою жизнь.
– Вы меня пугаете!
– Есть от чего содрогнуться. Пока человек борется с болезнью, его собственный иммунный ответ, который помогает ему в лечении, одновременно срабатывает и против него. Он делает из человека безразличное, апатичное и невероятно депрессивное существо. Человек полностью теряет интерес к жизни! Кроме того, у этого вируса есть еще один неприятный феномен – он чрезвычайно заразен. Но главное это то, что противодействия неизвестному ранее вирусу на сегодняшний день не существует, – с грустью проговорил доктор.
– Спасибо большое, – сказала я.
– Да не за что, – произнес он.
Я закрыла глаза. Передо мной тут же всплыло лицо мужчины – водителя фольксвагена на пропускном пункте. Я видела, как седовласый мужчина умолял военных пропустить его в закрытый город, убеждая в том, что в городе у него осталась дочь и двое малолетних внуков. Но те были непреклонны. У военных был приказ – пускать только по пропускам. У мужчины его не было. Когда мужчина понял, что другого решения не будет, он беззвучно заплакал, закрыв лицо руками. Меня еще долго не отпускал образ этого здорового взрослого мужчины с вздрагивающими плечами, который плакал от своей беспомощности…
От внезапного толчка я пришла в себя. Автобус при въезде в город наехал на лежачего полицейского. Открыв глаза, я выглянула в окно. Мы въезжали в город, преодолевая второй кордон охраны. На очередной заградительной полосе находились военные химической и биологической защиты. На них были защитные костюмы, как у медиков, только камуфляжной окраски. В руках – защитные щиты, на лице респираторы, скорее, противогазы. На головах – шлемы. После досмотра они пропускали в город транспорт. Одновременно отгоняли с той стороны города от заградительной черты горожан.
Люди, считающие себя здоровыми, но перепуганные насмерть от того, что творилось в городе, рвались покинуть зараженную зону. Военные их не выпускали, ведь среди них могли быть инфицированные. Инкубационный период неизвестной болезни, протекающей абсолютно бессимптомно, мог длиться сколь угодно долго. Жителей призывали мирно расходиться по своим домам или отправляться в обсерваторские центры. Тех, кто пытался покинуть город на собственных автомобилях, настигала та же участь. Они так же натыкались на заградительный барьер из бетонных блоков и неумолимых военных. Все въезды и выезды из города были наглухо перекрыты – взяты под охрану. Ни один человек не должен был покинуть зараженную зону. Исключение – только в спецтранспорте и только в сопровождении медиков.
Автобус медленно двигался вглубь города. Через окно я видела, как толпы горожан из последних сил брели к выходу из города. Многие спотыкались и тут же падали на землю. Некоторые из них больше не поднимались. Их тела так и оставались лежать неподвижно. С щемящей тоской в сердце ошеломленная я смотрела на жуткое зрелище за окном автобуса.
Увидев длиннющую вереницу машин скорой помощи, сновавших как челноки туда-сюда, вздохнула с большим облегчением. Инфицированным людям оказывали экстренную медицинскую помощь. Упаковывали их обездвиженные тела в переносные изоляторы – ярко – красные носилки. В эти знаменитые боксы, предназначенные для лиц зараженных опасными инфекциями. Происходящее напоминало муравейник: люди в белых защитных костюмах куда – то бежали, кого – то хватали, упаковывали и грузили в скорые. Машины непрерывно подъезжали и отъезжали. Механизм, работающий четко как швейцарские часы, внушал пока слабый, но все же оптимизм.
А вот и инфекционный госпиталь! В его ворота влетела на высокой скорости с оглушительной сиреной скорая. За следующим поворотом ждал очередной инфекционный госпиталь. А затем еще и еще. Из обрывков разговоров между медиками я поняла, что все существующие больницы в городе были переоборудованы в инфекционные. И по максимуму оснащены необходимой медицинской техникой и препаратами. Кроме того, в зараженный город оперативно направили мобильные группы, бригады врачей, медсестер из других регионов страны. На помощь прилетели специалисты из многих других стран. Вирусологи, эпидемиологи, инфекционисты и просто врачи, прошедшие срочные курсы по переобучению. Студенты медики, санитары, волонтеры. Военных бросили на помощь полиции: для усиления охраны зоны заражения и установления порядка. Гуманитарная помощь летела со всех концов света. Дизельные установки, медицинское оборудование, защитные костюмы, маски, респираторы, дезинфекционные растворы, техника для распыления. Масштабы эпидемии оказались колоссально катастрофичными. Медперсонал, находящейся на первом боевом рубеже – в самом эпицентре распространения заразы, заражался сам и выбывал из строя. Таких уже было тридцать процентов. И что-то мне подсказывало, что это еще не предел.
