По крайней мере, Кати казалось, что именно это он и сказал. Сознание приличной девушки уловило общий смысл слов, а самые яркие эпитеты заменило на менее яркие. «Клюв», как про себя назвала его Кати, выглядел получше остальных. Он единственный из всего этого сброда носил кольчугу и, кажется, единственный знал, как пользоваться мылом. Кати долго гадала, как же эти отбросы могли победить гвардию её отца. Единственный ответ, который она для себя нашла, это «просто числом».
Всех четырёх девушек и раненого Агри взяли под руки и поволокли через лес невесть куда. Переобуться в сапожки им не дали, а каретные тапки не пережили и первой сотни метров. Ноги стирались о камни, кустарник больно царапал лицо и тело, но хуже всего был страх неизвестного и рявкающие команды похитителей, в грубой форме призывавших девушек пошевеливаться. Каждая из них рыдала, даже стойкая Мика, оттого разбирать, куда наступаешь, было сложнее, а руки их держали похитители. Наконец они проломились через чащу до чего-то, что напоминало давно брошенную дорогу. На ней их ждали лошади и телега, оказавшаяся транспортом для девушек и раненого Агри. Тот окончательно ослаб от потери крови, и его бросили в телегу словно мешок с брюквой. Как только отправились в дальнейший путь, Мойра разорвала подол и перевязала страшную рану на плече бывшего командира охраны несостоявшейся принцессы. Охраны, которая сейчас лежала мёртвой в лесу. Кати снова разрыдалась. Её примеру последовали и подруги. Мика держала голову Агри, когда тот начал метаться в бреду. Странно, но когда его лба коснулась Кати, он немного успокоился. На секунду ей показалось, что Мика смотрит на неё с ревностью, но телега резко затормозила, и Кати не успела придать этой ситуации значения. В тот час только начинало светать, а потому девушка не сразу поняла, что видит не плотно стоящие деревья, а частокол. Дорога упиралась в какое-то заброшенное поселение или вроде того. На месте, где предполагались ворота, стояла парочка молодцов ничем особенно не отличавшихся от основной массы их похитителей. Навстречу им выехал высокий широкоплечий мужчина с вытянутым лицом и неестественно длинным носом. Посмотрев на Кати, потом на остальных «пассажиров» их слегка уценённой кареты, он скривил страшно недовольную физиономию, зачем-то накинул на голову капюшон и обратился к Клюву:
– Я, кажется, просил привезти мне одну девушку, а не целый бордель на выбор, – странный голос его был отчётливо слышен даже на расстоянии, хотя казалось, что говорит он тихо. Он не рявкал как другие похитители и даже мог связать больше двух слов в предложении без смысловых ошибок, но из всех, кого она встретила за время похищения, он не понравился ей больше других.
– А как, по-твоему, я должен был определить, которая из них нужная? На ней не написано.
– Можно подумать, ты сумел бы прочитать, будь это так, – «Капюшон» указал кивком в сторону их телеги. – А этого ты тоже прихватил на случай, если я с полом ошибся при описании?
Очевидно, он намекал на Агри.
– Этот ими командовал. Кто знает, может, они не единственные, кто должен был девок охранять. Как придёт в себя, мы его допросим. Убить всегда успеем.
Капюшон лишь фыркнул, в унисон хозяину фыркнул и конь.
– Ладно, тащите их в лагерь и заприте в погребе, как договаривались. Скоро прибудет наша группа, она их заберёт.
Клюв напрягся и, не скрывая недовольства, произнёс:
– Я думал, ваши уже тут. Мы с ними тут как на костре сидим. Не забывай, чьи это владения!
– Я и не забываю! – отрезал Капюшон. – А ты не забывай, кто тебе платит и сколько! Сказано посидеть немного, значит сиди и жди!
Если Клюв и имел дальнейшие аргументы, он предпочёл оставить их при себе и завершить диспут. Телега въехала в «лагерь» и проехала по прямой дороге мимо стройных рядов потрёпанных временем и запустением деревянных бараков. У каких-то обвалилась крыша, у некоторых наблюдалась нехватка стены, отдельные здания полностью рухнули. Но кто бы это место ни строил, он явно очень любил порядок и геометрию. Все бараки имели одинаковую форму и располагались на равном расстоянии друг от друга по обе стороны от центральной дороги, выстраиваясь в прямые линии. Финальной целью этой части путешествия стало здание в самом центре «лагеря»: по сути, тот же барак, но поосновательнее и без явных признаков обветшания. С левого боку от него располагался закрытый деревянными створками спуск под землю. Вероятно, там когда-то был погреб, но теперь его переоборудовали в темницу. Вырубленные в земле ступени спускались на полтора человеческих роста в подземное помещение, половину которого перегораживала импровизированная решётка из прикопанных в землю связанных брёвен. Недостаточно, чтобы удержать отряд целеустремлённых свободолюбивых солдат, но вполне достаточно для четырёх девушек и раненого гвардейца.
Кора, или Коралина Капум, снова плакала. Удивительно, сколько слёз помещается в одного маленького человечка. Она была самой миниатюрной и смуглой из всех четырёх девушек и пела красивее остальных, но сейчас её прекрасный голос выдавал лишь всхлипы. Сама Кати в какой-то момент просто устала рыдать – глаза как будто пересохли, слёзы давались через боль. Мойра, или… Мойра, полнотелая розовощёкая девица, куда-то растеряла обыкновенный огонёк, что придавал шарма её серым глазам, и тупо пялилась в стену, чуть вздрагивая при каждом резком звуке, но не сводя глаз с одного ей известного объекта наблюдения. Мика, или Микелина Авала, светловолосая девица, что в обычной жизни больше всего любила играть недосягаемую барышню родом откуда-то с небесных сфер, баюкала не приходящего в сознание Агри.
Кати не смогла бы с уверенностью сказать, которое по счёту своё пробуждение она наблюдала эту картину. Несколько раз им приносили еду, если так можно назвать ужасно пересоленную тюрю неизвестной природы, вкус и запах которой соревновались в отвратности, не желая уступать друг другу. Девушек караулили три смены. Толстый и Тонкий – первые, кто заступил на «караул», их можно было терпеть, если вести себя тихо. Беззубый и Вонючий – самые ужасные из всех, их смены Кати ждала со страхом. Но их сменяли Старый и Молодой – эта парочка была самой терпимой, и Кати научилась радоваться их появлению. Они вообще не интересовались девушками, если те не делали резких движений, а просто всё время что-то пили и играли в странную игру с кубиками («резались в кости», как пояснила Мойра) на бочке. Для удобства игры они же приносили с собой вторую масляную лампу, и в помещении становилось ещё светлее. Кроме того, они выгодно отличались от остальных тем, что не пялились на девушек, когда те ходили в отхожее место, представлявшее собой прикрытую парой досочек яму в одном из углов их «темницы». Сейчас как раз была их смена, и надо было постараться сделать все дела именно в неё. Кати сама себе не верила, когда думала о таком, но необычные обстоятельства требовали необычных решений.
Девушка вновь было вернулась воспоминаниями в счастливую пору до отъезда, но не успела дойти мыслями и до завтрака, как из пелены сладостных с горчинкой отчаяния грёз её вывел шум наверху. Раньше такого не было, а значит что-то изменилось. Видимо, дружки Капюшона за ними всё-таки приехали. Притупившийся было ужас снова сдавил грудь, и Кати поняла, что вот-вот найдёт в себе силы на новые слёзы. Девушки не сговариваясь собрались вокруг Мики. Интересно, что Кора перестала плакать, но, кажется, от страха она просто забыла, как это делается, потому что дышала она тоже через раз. Их «охранники» тоже услышали шум и даже отвлеклись от игры. Старый кивком головы указал Молодому на закрытые створки. Парень нехотя поднялся с табурета и направился к ступенькам.
Створки распахнулись, когда Молодой был ещё на полпути наверх. Судя по скупому количеству света, пролившегося на их подземную обитель с «верхнего мира», был либо поздний вечер, либо раннее утро. Дальнейшее напоминало какую-то абсурдную постановку бродячего театра. На лестницу влетел Беззубый, почему-то поддерживая собственные штаны и, споткнувшись, полетел перпендикулярно лестнице прямо на пол, сделав не очень изящное и не совсем полное сальто в воздухе. За ним в помещение ворвался лысый бородач в кольчуге и с топором, огрызнулся и нырнул с лестницы туда же, приземлившись Беззубому на грудную клетку и, кажется, проломив её. Голова Вонючего появилась отдельно от тела, однако, в отличие от двух предыдущих «гостей», предпочла воспользоваться преимуществами лестницы и скатилась с неё, задев по дороге ногу Молодого. К его чести, парень не растерялся и продолжил бежать наверх, но чей-то сапог, появившийся из створок, отвесил «охраннику» пинка с такой силой, что Молодой перелетел почти через все ступени и приземлился на голову. Что-то очень противно хрустнуло, и тело парня мешком сползло с оставшейся части лестницы.
