Но более он Грецию любил,
Страну великой и бессмертной славы.
Он в дивных снах по Греции бродил,
Там часть любви своей поэт оставил.
Моря и горы, чистота небес
И храмы древние его пленяли.
В мечту о Греции был погружён он весь,
Готовясь плыть в неведомые дали.
В далёкий край прекрасных островов,
Разбросанных, как камни с неба богом.
В мир гениев, поэтов, мудрецов
Вели в те дни планеты всей дороги.
Как детства золотая колыбель,
Была для человечества когда-то
Ты, Греция, за тридевять земель
Маня к себе поэзией богатой.
Героем лет давно прошедших эр
Певец твоей истории остался,
Отец царей поэзии – Гомер,
Которым так поэт мой восторгался.
XV
Без древней Греции, возможно, мир
Намного бы беднее показался.
И без стихов, и без спортивных игр
Олимп и сам бы без богов остался.
Мы благодарны грекам тех времён,
В веках чьих множество открытий сделав,
Они прервали жизни тихий сон
И в спор с богами вдруг вступили смело.
Поэзии, любви благодаря
Осознавали люди жизни счастье.
Поэтом первым названа не зря
Сафо – стихов непревзойдённый мастер.
Особенно ценил её Платон.
Талантом поэтессы восхищаясь,
Назвал её десятой Музой он
И не скрывал, что в нём светла к ней зависть.
Алкей, и Ивик, и Анакреон
Стихов своих пленительную сладость
К нам донесли сквозь даль седых времён
И дарят вновь и страсть, и грусть, и радость.
XVI
Посланцы муз далёких, древних лет —
Коринна, Пелеагр, Паллад даруют
Стихов своих волшебный, яркий свет.
Их дивный мир любовью торжествует.
В нём бог любви Эрот, словно мячом,
Играет сердцем, весело кидая
Его влюблённой девушке, потом,
Подхватывая сердце, улетает.
Шалун весёлый, наполняет он
Любовью каждого, кого увидит.
Горя его божественным огнём,
Мы забываем глупые обиды.
Но он, Эрот, порой так жалит нас
Стрелой любви, к несчастью безответной,
Пронзив, да так, что искрами из глаз
Вдруг слёзы брызнут, омрачив лик светлый.
О, эта безответная любовь! —
Драм и трагедий подлинных истоки,
Грусть и печаль возвышенных стихов,
До нас дошедших из времён далёких.
XVII
И был порыв любви неукротим,
И нёс он людям смех, и грусть, и слёзы.
Когда ж восстал великий древний Рим
Над миром вдруг поэзией серьёзной,
Он стал сердца людей воспламенять
И звать всех к подвигам неповторимым.
Не мог поэт мой юный не принять
Благословение поэтов Рима.
И восторгал его собой Катулл,
Любви несчастной переживший муки.
Пленял Гораций, удивлял Тибулл.
Мешал Пропорций отдаваться скуке.
Овидий же и вовсе покорил
Своим великим даром песнопенья
И тем, что он открыто всем дарил
И страсть души, и радость вдохновенья.
Дороже золота его дары.
В них гений Муз мечты людей предвидел.
Царём поэтов был Гомер, вторым
Считается великий муж Овидий.
XVIII
Манил поэта и седой Восток,
Учёностью, поэзией богатый.
Его поэтов он не знать не мог,
Ценил стихов узор витиеватый,
Торжественность, изысканный манер
Слогов и чувств волшебный светлый праздник,
Текущих медленно сквозь призму эр
Таинственной арабской чудной вязью.
Он в них свои желанья находил
И насыщался вдохновеньем словно.
Стихи Хафиза искренне любил
За тонкость чувств и ювелирность слова.
Миры иные открывая в них,
Воспринимал живое совершенство.
Забыв о годах, быстрых и лихих,
В покое мысли находил блаженство.
И накопляя рои новых чувств,
Взрывался вдруг необъяснимой силой
Стихов, как будто вырванных из уст
Самой, уже проснувшейся России.
XIX
Когда Прованс, свободным, вольным став,
Принял распад империи великой,
Он миру много радостного дал.
В нём рыцарство прекрасное возникло.
И рыцари, ценившие любовь
И честь, и справедливость, несомненно,
Жить не могли без песен и стихов,
Ловя любви прелестные мгновенья.
Их не прельщала грубая вой на,
Страдания людей и ужас смерти.
В жестокие те, злые времена
Явленье это было явно светлым.
Наполненные чувством доброты,
Страстям любви, неукротимым, бурным,
Отдавшись, нежные свои мечты
Стихами выражали трубадуры.
И песнями под музыку они
Иные дали для людей открыли.
И Возрожденья золотые дни
Приблизив, всю Европу разбудили.
XX
Век золотой Европы наступил.
Титаны мыслей, чувств, страстей явились,
И каждый мир собой вдруг удивил.
Таланты в них великие открылись.
Микеланджело, Рафаэль, Тассо,
Да Винчи и другие исполины
Свой яркий след оставили во всём,
Чем живо человечество и ныне.
Но Данте был поистине любим
Моим героем, Данте и Петрарка.
Их дух святой плыл над землёй, как дым
Костра любви, пылающего ярко.
То вспыхивала очень сильно страсть,
То гасла, но совсем не угасала.
Была сильна поэзии их власть,
Она людей от грустных дум спасала
И, в каждом сердце оставляя след,
Напоминала всем о нежной страсти.
Вот почему любил их мой поэт.
Но он искал в любви реальной счастье.
XXI
Эпоха Возрождения дала
Земле и людям множество открытий,
К прекрасной цели каждого звала,
(В те дни мечта была с любовью слита),
Поэзией великой одарив,
Всех обласкать спешила добрым словом.
Как солнцем ярким мир весь озарив,
Она смягчала жизни лик суровый.
И, затаив дыхание, весь мир
Следил, как просыпается Европа,
Как вспыхивали звёздами Шекспир,
Вольтер, Ронсон, Жан Расин, Байрон, Гёте…
Они как будто освещали путь
Иным, идущим вслед за ними смело,
И ищущих и истину, и суть
Происходящих жизненных явлений.
На благодатной почве проросли
Их знания, наполненные светом.
До моего героя донесли
Огонь страстей великие поэты.
XXII
Лишь Африка не тронута одна,
Как целина. Когда ж наступит время,
Страстей её незримая волна,
Подвластная законам вдохновенья,
Сольётся с разумом славянским вдруг,
Плывущего и гордо, и лениво,
Преодолев мучительный недуг
Сомнений, вспыхнет сильным, ярким взрывом
И побежит потоком бурных слов,
Легко и быстро, величаво, плавно,
Под мирный звон святых колоколов
Навстречу к новой и бессмертной славе.
Воспринятый Россией навсегда,
Талантом дивным наделённый, гений
Вдруг засверкает ярко, как звезда,
Став божеством для многих поколений.
Своим талантом время оживит,
Речь и язык людей, их мысль и слово,
И жизнь свою народу посвятит.
Ему великий жребий уготовлен.
XXIII
Век восемнадцатый был щедрым, в нём
Почёт и славу обрела Россия.
Она, преображённая Петром,
Над странами иными возносилась,
Победами великими гордясь,
Народ свой к новой жизни призывала
И, следом за Европой торопясь,
Науки и искусства развивала.
Как много дал России этот век —
Петра великого, Екатерину,
И их триумф блистательных побед,
Россию сделавших необозримой.
Век Ломоносова, иных мужей,
Державина, Карамзина… Век славы
России, как владычицы морей,
Во всём иным морским державам равной.
И тот же век свой, завершая бег,
Решил отдать грядущим поколеньям
Свой долг, которого ценнее нет,
Хотя об этом знало только время.
XXIV
