Что произошло после, я не могу вспомнить в деталях. Но утром в палате мальчиков мы с Таей обнаружили Рому Ничегострашного из моего класса и Сережу Добрыйдень из восьмого, которые по странному совпадению стали участниками моего сна.

Оба они до этого обучались в социальной группе, но теперь у Ромы обнаружили необыкновенные умственные способности, которые не вписывались в наши школьные программы, а у Сережи – обонятельные. Их должны были, как и Таю Молоко, отправить в другую школу. Но, видно, что-то пошло не так!

Забегая вперед, скажу, что Рому, сразу же после возвращения в школу, переименовали в Головастика, а Сережу – в Носа. Свои прежние имена – Ничегострашного и Добрыйдень – они получили из-за фраз, которые часто употребляли в речи, когда обучались в группе социалов.

Через два дня мне сняли гипс. Рука совершенно не болела, но все-таки медсестра упаковала ее в специальное приспособление на липучках и подвесила к шее.

Всех, находившихся в изоляторе, выписали в один день: меня, Таю Молоко, Сережу Носа и Рому Головастика.

Сережа теперь стал одаренным по нюху, и для него пришлось создавать специальную группу. Вундеркинда Рому перевели в академики, так как у него зашкалил коэффициент IQ. Таю оставили в социальной. Учителя объяснили это так, что в других школах, куда отправляли ребят, тоже не нашлось соответствующих для их одаренностей групп. Поэтому, мол, их вернули.

Когда я попыталась поговорить с Носом и Головастиком про подвал, они недоуменно пожимали плечами. Даже Тая Молоко, которая теперь не боялась говорить, пожимала плечами, делая вид, что не понимает, о чем это я – словно, действительно побывала под лампами амнезии.

Наконец-то я встретилась со своими подругами – Батяней и Тубой! Правда, я немного обиделась, что они мне не поверили насчет подземного коридора, но сама понимала, что все это похоже на выдумку. Тая Молоко не могла подтвердить моих слов.

«Ничего, – подумала я. Всему свое время!» Эту фразу любил повторять Соно, я ее отлично запомнила.

Шекспир взялся репетировать «Золушку». Батяне дали роль Мачехи, мне и Тубе – ее глупых дочерей. Тубе – Анны, мне – Марьяны. Понятно, что роль Золушки досталась Ласте. С виду она очень милая, и все учителя ее любят. У нее длинные светлые волосы и большие серые глаза. Если бы они не бегали из стороны в сторону, можно было бы назвать Ластю красавицей.

Среди нас красавицей считалась Туба. У нее были огромные голубые глаза и черные прямые волосы. Тонкая и высокая, она напоминала балерину.

Батяня – пониже ее ростом, полненькая, с рыжими волосами, торчащими во все стороны, и с огромными веснушками на носу и щеках. Иногда она заплетала косички, или завязывала хвостики и тогда становилась похожей на Пеппи Длинныйчулок. Глаза у Батяни необыкновенного, как гречишный мед, цвета. Она редко смеялась, но если уж смешинка попадала ей в рот, то она всех вокруг заражала своим смехом.

Батяня всегда стояла на защите слабых, с ней боялись связываться даже отпетые хулиганы, которые, к сожалению, встречаются даже среди одаренных.

Я вполне соответствовала своей фамилии Мисюра – маленькая, щупленькая, с волосами, похожими на солому, с белыми ресницами и бровями. Правда, Туба говорила, что у меня выразительные глаза цвета морской волны.

Когда я смотрела в зеркало, ничего выразительного там не видела – самые обычные глаза, самые обычные волосы и маленький нос пипкой.

Роль Принца досталась Мише из десятого класса по прозвищу Красавчик. Конечно, все девчонки с шестого по десятый завидовали Ласте. По вечерам Шекспир назначал репетиции для них двоих, как для главных героев пьесы. Ластя была этим очень горда.

Кроме репетиций нам давали время на самоподготовку, которую мы сокращенно называли «сампо». На сампо мы делали обычные уроки.

На уроки и сампо собирались ребята со всех групп одаренности. Это было яркое зрелище! Дело в том, что школьная форма у каждой одаренности своего, фирменного, цвета. У академиков цвет формы черный, у естественников – зеленый, у социалов – синий. Фиолетовый достался художникам, театралам – красный. Только Леха Уполномоченный, хоть и относился к социалам, подгруппе лидеров, но формы не придерживался и часто ходил в отлично сшитом сером костюме – под цвет одежде директора.

В моем обычном шестом учился Рома Головастик. В нашей школе не принято тесно общаться с другими одаренностями. Сами посудите – о чем станет говорить Рома, у которого зашкаливает коэффициент IQ, c дочкой мачехи из «Золушки»? Или с Теслой, который пускает молнии направо и налево, а больше ничем не интересуется?

Конечно, что-то спросить у других одаренностей допускалось. Особо не рассчитывая на то, что тебе ответят.

– Ты молнии не продаешь? – однажды спросила я метателя молний Теслу, проходя мимо его парты. Сама не знаю, зачем спросила. Так, поддержать разговор.

– Мисюра, у тебя деньги-то есть? – оторвавшись от какой-то толстой книги, вопросом на вопрос ответил Тесла.

– Найдутся, не сомневайся!

– Зачем тебе молнии?

– Хочу в подвал пустить!

– Туда, что ли? – Тесла показал большим пальцем вниз.

– Угу, – как ни в чем не бывало, ответила я.

– Крыс пугать?

– Да, крыс – серых, огромных, с тебя ростом!

На самом деле Тесла не был высоким. Скорее наоборот. Но его черные цыганские глаза, не хуже молний, привлекали внимание девчонок.

Звали его Коля – так же, как известного изобретателя Николу Теслу.

После ужина мы с Батяней и Тубой наконец-то смогли поговорить обо всем, что произошло в школе за эти три дня.

Ластя ушла на индивидуальную репетицию, как главная героиня будущего спектакля, и мы, не опасаясь, обсуждали «Дело Серых», валяясь на кроватях. Вечером Зеленая Палочка по комнатам не ходит и не проверяет, лежим мы, или сидим на стульях, как положено.

– Мисюра, ты извини, – примиряющим тоном начала Батяня. Расскажи, что ты там, в подвале, обнаружила!

Батяня умела признавать свои ошибки. Когда они с Тубой увидели в изоляторе Таю Молоко, то поняли, что я не сочиняла.

Я в подробностях описала комнаты в подвале и рассказала, как сбежала от Зеленой Палочки и охранников в серых пиджаках. Про цветочный запах и тусклый свет тоже не забыла. А потом добавила:

– Оттуда вернули не только Таю Молоко, еще Сережу Носа и Рому Головастика. Но они ничего не помнят!

Про свой сон и про лампу амнезии я промолчала, ведь это, действительно, мне приснилось.

Девчонки уже знали, что Рому и Сережу вернули и дали им новую форму и новые прозвища. Сережа учился в их классе.

– Если ты насчитала тринадцать комнат, а в конференц-зале было двенадцать Серых… – задумчиво произнесла Туба.

– За тринадцатой дверью может располагаться кабинет Зеленой Палочки, – я поспешила перебить Тубу.

– А из кабинета соцпедов похитили двенадцать личных дел… – продолжала размышлять Туба.

Соцпедами в школе называли социальных педагогов.

– Значит…– добавила я, хотя совершенно не понимала, что это значит.

Батяня, как всегда, взяла инициативу в свои руки:

– Значит – если все это правда – в подземном коридоре осталось девять детей! Предлагаю еще раз попытаться проникнуть в подвал!

Туба, которая научилась понимать Батяню с полуслова, предложила:

– Надо узнать по классам, кто еще не прошел тестирования!

– Постойте! – лицо Батяни озарила догадка. Если ребята находятся в подземном коридоре, ведь кто-то должен приносить им еду!

– Точно! – сказала Туба и с уважением посмотрела на подругу.

Я тоже посмотрела на Батяню. И тоже с уважением.

– Устанавливаем наблюдение за обоими входами в подвал, – подвела итог Батяня. Со стороны изолятора и со стороны дяди Юси.