Люсанна все, что угодно, может сделать: она даже двойника себе сделала. Теперь, если ей неохота на работу идти, она за себя свою копию отправляет. А та себя очень странно ведет: детей по фамилиям не знает и смотрит на нас, будто впервые видит.

Мы выложили груши на стол. Не забыли про спящую Ластю – как обещали, положили ей на тумбочку самую большую грушу. И легли спать.

История с серыми пиджаками долго не давала всем заснуть. Решили, что завтра с утра пойдем по своим классам, а после обеда встретимся в школьном театре и поговорим – все девчонки из нашей комнаты считались одаренными по театральному направлению. Поэтому и проживали мы в одной комнате.

В других комнатах жили ребята с другими талантами. Половину этажа занимали комнаты девочек, половину – мальчиков.

С сентября по декабрь все воспитанники школы сдают экзамен, подтверждая свою одаренность. Некоторых переводят в другие группы.

Например, есть у нас Танька-Ванька. Это близнецы, брат и сестра. Но они до того похожи, что их так и зовут сдвоенным именем, что одну, что другого. Так вот, близнецы сначала были одаренными в математике, а потом показали блестящие результаты по шахматам – их перевели в подгруппу шахматистов. Группа осталась прежней – академики.

Но есть и такие ребята, кто полностью проваливает тест на одаренность, и тогда их переводят в какие-то другие школы.

Случается, что какой-то одаренности в нашей школе не предусмотрено. Вот, например, один мальчик проявил одаренность на фокусы. Ему, конечно же, сразу дали новое прозвище – Кио – и перевели в другую школу. Прозвали, понятно, дети, а перевели взрослые.

Меня в прошлом году перевели из художников в артисты, чему я была очень рада: жизнь в театральной группе показалась мне гораздо интересней.

А еще у меня появились подруги – Батяня и Туба!

Наутро я почувствовала, что заболела. Меня морозило, и ужасно болела правая рука. Это были последствия неудачного приземления. Батяня, осмотрев мою распухшую руку, сказала:

– Перелом! Срочно в изолятор! Мисюра, скажешь, что ночью с кровати упала!

Я пошла в медпункт, а девчонки, взяв портфели – в учебный корпус, который находился в правом крыле школы.

Школа была похожа на большую гантелину, если посмотреть на нее с высоты птичьего полета.

В правом крыле на первом этаже располагались конференц-зал, школьный театр и мастерские, на втором и третьем – учебные кабинеты, на четвертом – учительская и комнаты самоподготовки.

В левом крыле на первом этаже – гардеробная, спортзал, медпункт и душевые. На втором – комнаты кружковцев и лингвистический кабинет, на третьем – компьютерные классы, на четвертом – большая библиотека с читальным залом.

В центральном корпусе находились спальни и большие холлы с балконами. В спальни можно было пройти и с левого, и с правого крыла школы. На втором этаже жили старшие – с девятого по одиннадцатый класс. На нашем, третьем, этаже – ребята с пятого по восьмой класс. На четвертом – малышня, их называли инкубатор. Наверное, потому, что там только выращивали таланты, у них еще не было четкой специализации. За малышами внимательно наблюдали, а с пятого класса распределяли по направлениям одаренности.

На первом этаже в центральном корпусе располагались вахта, столовая и кабинет директора.

В медпункте, или изоляторе, главным был Фик-Фас – Виктор Васильевич. Фик-Фас – врач, пожилой уже. Таблетки и уколы назначает, если кто-то заболеет. Ростика он маленького и говорит очень тихо, гораздо тише, чем Зеленая Палочка, почти шепотом. От этого все звонкие согласные в его речи превращаются в глухие. Например, хочет он сказать медсестре: «Сделайте ему, пожалуйста, укол и дайте витаминку!», а получается: «Стелайте ему, пошалуйста, укол и тайте фитаминку!»

Поэтому дети ему такое прозвище дали, сократив имя-отчество и заменив звонкие согласные на глухие.

Еще медсестры тут, в изоляторе, работают, помощницы Фик-Фаса. Фик-Фас им команду дает, а они выполняют назначения.

Он сам маленький, а медсестры у него, как на подбор – высокие, здоровые тети. Таких специально набирают, чтобы дети не могли вырваться из их рук во время уколов или прививок.

Было раннее утро, и Фик-Фас еще не пришел на работу. Медсестра, похожая на каменную бабу, покрутила мою руку, измерила мне температуру и спросила:

– Как это тебя угораздило?

– Во сне с кровати упала, – соврала я.

Не рассказывать же мне ей о том, что мы висели на решетках, наблюдая за ночным совещанием в конференц-зале, а потом я неудачно спрыгнула. Тем более, что я должна была придерживаться версии Батяни.

– Вывих лучезапястного сустава! – медсестра сделала свое заключение и провела меня в процедурную. Там замочила в тазике гипсовые бинты и замотала ими мою руку. Через несколько минут гипс застыл. Медсестра подвесила мою руку на веревку, так что я стала похожа на раненого солдата. Дала мне таблетку аспирина и отравила в палату для девочек.

В палате стояло четыре кровати, все были свободны.

Я выбрала себе кровать у окна и прилегла, не раздеваясь.

***

– Почему ты лежишь в халате, поверх одеяла? – раздался голос Зеленой Палочки.

– Нечаянно уснула, – я открыла глаза.

Наверное, я проспала достаточно долго. Солнце било в окно. На тумбочке стояла застывшая каша и чай.

– Если ты решила поспать, надо было раздеться и лечь под одеяло. В изоляторе разрешено лежать в постели днем, но не в верхней одежде. Тебе такие вещи надо объяснять? – присвистывая на звуке «с», отчитывала меня Зеленая Палочка.

Она, с указкой в руках, стояла рядом с моей кроватью, а за ее спиной находилась Тая Молоко, пятиклашка, которая не прошла тест на одаренность. В прошлом году Таю перевели из театральной в социальную группу, которая как раз сейчас проходила тестирование. А прозвище так и осталось театральным – Молоко. Она играла Молоко в спектакле «Синяя птица». Теперь ее собирались перевести в другую школу.

В руках Таи был пакет с личными вещами.

Я поднялась и присела на край кровати.

– Сидим мы на стульях, – продолжала Зеленая Палочка. Встань, поправь постель и сядь на стул.

Я встала, поправила и села, удивившись, что Тая до сих пор находится в школе, ведь уже несколько дней назад тех социалов, кто не прошел тест на одаренность, должны были отправить в другие школы.

– Вот твоя кровать, – Зеленая Палочка обратилась к Тае. Раздевайся и ложись!

Подозрительно взглянув на мою загипсованную руку, директор вышла из палаты.

– Ты откуда? – спросила я пятиклашку, когда за Зеленой Палочкой закрылась дверь.

Тая сняла синий форменный пиджак, повесила его на спинку стула и показала мне жестами, что не может говорить: сначала прижала указательный палец к губам, потом скрестила обе руки и помотала головой из стороны в сторону.

– Я думала, что вас увезли, – прошептала я. Ты что, заболела?

Тая приложила правую руку ладонью ко лбу и сделала печальное лицо.

– Голова болит? – все так же шепотом спросила я.

Тая утвердительно кивнула головой.

– Тебя вернули?

Ответ был отрицательным.

– Где же ты была? Я тебя в школе не видела!

Тая показала на пол.

– В подвале?! – я недоумевала.

В подвале хранился инвентарь и всякие инструменты. Там было хозяйство дворника дяди Юси. Но пятиклассница утвердительно закивала.

Я поняла, что добиться от нее каких-либо объяснений не удастся, и решила выйти из палаты, чтобы прояснить обстановку.

Зеленой Палочки в изоляторе уже не было. Зато пришел Фик-Фас. Он заполнял какие-то карточки, сидя за столом, и даже не поднял головы, когда я появилась в дверях. Медсестра сидела на кушетке и разговаривала по телефону.