– Разрешите вас пригласить на танец?

Она взглянула на маму и мужа:

– Я не танцую. Извините.

Режиссёр с разочарованием на лице пошёл к другому столику. Там он пригласил девушку, и она пошла, с ним танцевать в середину зала, где уже несколько пар двигались в медленном танце. Александр воспользовался отсутствием соседа и спросил:

– Анна Михайловна, мне ещё можно у вас пожить в квартире?

– Конечно, почему спрашиваешь? У нас договор. Если вы разведётесь, то всё равно будешь у нас жить, пока не найдёшь новое жильё.

После её слов у него отлегло на душе, и он повеселел. Особенно весело стало, когда они выпили шампанское. Анна Михайловна заказала много закусок, в том числе красную и чёрную икру. Режиссёр после танца вернулся к столу и спросил: «Что отмечаете? За что пьёте?» Тёща ответила, что просто решили отвлечься от мирских проблем.

Режиссёр представился, как Борис. Он оказался очень разговорчивым и общительным, предложил соседям по столу попробовать Смирновской водки, которую он пил из графинчика. Сухоруков не отказался и выпил грамм пятьдесят, а тёща угостила Бориса шампанским. Они разговорились о нынешней не простой ситуации в стране, об очередях и о наступающей демократии.

– Горбачёв молодец, – говорил Борис, краснея от спиртного. – В нашем политбюро он самый молодой и энергичный. А вот, Ельцина зря избрали председателем Верховного Совета России. Он был первым секретарём Московского обкома партии и не дорос до этой должности. Его выдвинул Егор Лигачёв. Лигачёву принадлежит также идея борьбы с пьянством и ограничение продажи спиртного. Он очень авторитетный политик и влияет на Горбачёва.

Саша слушал собеседника и поддакивал ему. Вставить своё слово он не мог, из-за слабой своей осведомлённости. И как тут спорить с известным режиссёром. Но Даша стала заступаться за Ельцина. Она говорила, что Ельцин настоящий демократ, приводила свои доводы: «Горбачёв чувствует в Ельцине соперника и старается его значение принизить…»

Когда закуски осталось мало, а животы раздулись, Воскресенские стали собираться домой, предварительно забежав в туалет. Режиссёр ещё заказал себе водки. Анна Михайловна ему посоветовала больше не пить.

– Борис, вы и так уже сильно опьянели, – говорила она, идите домой. Вас, наверное, ждут дома жена и дети.

Но лысый мужчина не собирался уходить.

– Я признаюсь, что я алкоголик. И не стыжусь этого. Многие актёры кино болеют этой болезнью, и она не излечима.

Воскресенские вышли из ресторана. На улице темнело, небо затянули облака. Напротив ресторана толпа штурмовала очередной троллейбус.

– Наверное, сейчас будет дождь, – глядя на небо, предположила Анна Михайловна. – Поедем на метро.

Они спустились в подземку. Через минуту подошла электричка, и молодожёны уже сидели в вагоне рядом. Даша обратилась к вновь испечённому мужу: «Это ужасно, что Борис алкоголик. Я до сих пор под впечатлением…» Александр ничего ей не ответил. У него было желание обнять законную жену, поцеловать и говорить ей о своей любви. Однако у них был договор о фиктивном браке, и ему не следовало этого делать.

«В ближайшее время, когда буду сдавать в институте экзамены, познакомлюсь там с другой девушкой», – решил он.

Дома Анна Михайловна разогрела чайник и позвала молодожёнов на кухню попить чайку. Она спросила дочку: «Какое у тебя Дашенька настроение? К Саше ещё не возникло чувство?»

– Нет, мама, у меня к нему уважительное отношение и не более.

Затем тёща обратилась к зятю: «Я понимаю тебя, Саша, потерпи ещё немного, лёд растает».

После чаепития молодожёны разошлись по своим комнатам.

Признание Дарье в любви

Во вступительных экзаменах Сухоруков принял участие, а познакомиться с какой-либо девушкой ему не удалось. В этот университет в основном поступали юноши после службы в армии. Девушек было совсем мало. О результатах поступления ему стало известно двадцать восьмого августа, когда он получил извещение о начале первой сессии с пятого сентября.

Матери домой он письма писал не реже одного раза в неделю. Сообщил, что приедет во время учебного отпуска дня на два. В семье Воскресенских всё шло своим чередом, Дарья приступила к учёбе в МГУ уже на третьем курсе. Александр старался вести себя в этой семье тихо, к Даше не приставал. Вёл себя с ней как брат. На заводе имени Лихачёва перед новым годом, с двадцать пятого декабря, его перевели на самостоятельную работу к токарному станку.

Его наставник Паша Смирнов был заводским активистом: состоял в партийном бюро цеха, был избран в профком. Сухорукова он обязал встать на комсомольский учёт, и он уже два раза за этот период присутствовал на комсомольских собраниях цеха.

Вечером, после работы Александр приехал на квартиру Воскресенских, как к себе домой. Он уже окончательно привык к этому дому и чувствовал себя расковано.

Анна Михайловна незадолго до его прихода вернулась из похода по магазинам. Она отдыхала в большой комнате на диване и смотрела телевизор.

– Добрый вечер, – приветствовал её, как всегда Саша. – Дарья дома?

– Нет, она ещё не вернулась из университета. Иди на кухню, поужинай. Ничего мясного мне купить не удалось, я сварила рисовую кашу на молоке. Оставь ещё порцию Даше, а я уже поела.

В руке у него была сетка с продуктами.

– Анна Михайловна, мне на работе выдали паёк. В нём есть колбаса, сливочное масло и рыбные консервы. Можете использовать эти продукты.

– Ой, какой ты молодец. Положи их в холодильник, – попросила она.

Саша открыл холодильник и обомлел: он был почти пустой. Только в дверце лежали три куриных яйца, кусок комбижира, а дальше стояла початая банка с варением. Он добавил туда свой не значительный паёк, который семья из трёх человек может съесть за два раза. До этого случая он давно в холодильник без разрешения не заглядывал.

Он ел рисовую кашу и думал: «Что же это в стране происходит? Неужели нас ждёт настоящий голод?» Поздно вечером пришла домой Дарья. Она доела на кухне кашу и пришла в большую комнату, где на диване возле телевизора сидела мама с зятем. По телевизору показывали новости, как на четвёртом съезде народных депутатов СССР, депутат Умалатова обвинила Горбачёва в развале страны и призвала его подать в отставку.

– Молодец депутат, – сказала Анна Михайловна, – действительно Горбачёв только и может, что говорить с трибуны без бумажки, а дел не видно никаких. Уже все республики отделяются от России.

Даша села на диван рядом с матерью, а с другого боку сидел «муж». Она сообщила, что участвовала сегодня в митинге по поддержке Горбачёва.

– И кто организовал этот митинг?

– Наши преподаватели и активистка Новодворская.

Потом она рассказала, как с ней познакомился парень из организационного комитета по поддержке Горбачёва. Он сын секретаря Одинцовского райкома партии. Ему двадцать семь лет.

– Он проводил меня до дома. Всё говорил о положении в стране, пока я не озябла и не ушла домой.

Сухорукова это сообщение Дарьи очень расстроило. Он ждал, что её «лёд растает», как говорила тёща, но он никак не таял. Поэтому Саша решил сегодня же поговорить с ней наедине. Сама Даша ушла в свою комнату готовиться к завтрашним занятиям.

Просидев у телевизора до десяти часов вечера, Анна Михайловна ушла спать, а он тихонько подошёл к двери Дашиной комнаты, которая была не закрыта изнутри. Так же тихо он вошёл в комнату, и она от неожиданности вздрогнула.

– Ты чего входишь без стука, я даже напугалась, – сказала она. – Чего тебе надо?

– Я, Даша, очень опечален тем, что ты с кем-то знакомишься, а на меня не обращаешь внимания. Мне даже плакать хочется.

– Так и поплачь, – пошутила она. – Если тебе надо влюбиться, то найди себе другую девушку.

– Я не могу никого найти, да и не хочу. Я тебя люблю.

– А я тебя не люблю. Насильно мил не будешь, – ответила она поговоркой.

Даша сидела за письменным столом, а он стоял возле неё и предложил поцеловаться.