Движение минутной стрелки увлекло за собой и стрелку часовую, Фэйд не намеривался ограничиваться одним, двумя или даже тремя оборотами, он продолжал вращать механизм часов в обратном направлении.

Я, словно заворожённый, наблюдал за действиями Фэйда, уже несколько раз попытавшись окликнуть его по имени. В следующий же миг я посмотрел на стоявшую поблизости госпожу Тёрн. Как и я, она смотрела на часы и на тот процесс, что с ними теперь происходил, у меня в мыслях вновь прозвучали её слова:

«Тот, кто вопреки истинному току времени норовит перевести стрелки назад – обманет лишь самого себя».

Теперь же я наблюдал как кожа, что подобно старинному пергаменту, была покрыта морщинами и возрастными пигментными пятнами, на лице, шее, руках и других немногих открытых местах госпожи Тёрн, принялась отслаиваться целыми лоскутами и спадать. Оказавшись в воздухе, отслоившиеся лоскуты кожи, подобно опавшей листве, кружились вокруг женщины, которая становилась всё тоньше, уменьшаясь в объёме пропорционально тому, как её собственная ткань спадала с неё, устилая пол вокруг её фигуры целым ковром из мёртвой кожи и плоти. Вскоре, рядом со мной стоял скелет, на костях которого, лишь в некоторых местах сохранились красноватые прожилки – напоминания о недавней иллюзии жизни. Когда же я смог оторвать взгляд от того, что сталось с госпожой Тёрн, я вновь посмотрел на часы, чтобы увидеть Фэйда. Мужчина застыл в положении, удерживая правую руку на циферблате. Он теперь тоже смотрел на скелет женщины, на котором, словно имитация одежды на полевом пугало, трепыхался халат. Если моей эмоцией от всего увиденного было искреннее удивление, граничащее с испугом, то во взгляде Фэйда легко читалась смесь ужаса и горечи. Он явно был разбит от того, что увидел.

Это, последнее, наблюдение позволило мне сделать вывод, который я записал в свой блокнот, хоть мне и пришлось приложить некоторое усилие, чтобы унять дрожь в руках.

«Фэйд, возникнув из старинных часов малоизвестной мне госпожи Тёрн, действовал целенаправленно, пытаясь перевести часы назад, путём многократного оборота минутной стрелки в противоположном направлении. Результатом его манипуляции с часами стала не менее удивительная гибель госпожи Тёрн, чему сам Фэйд оказался более чем расстроен».

Оторвав взгляд от блокнота, я обнаружил себя в уже известном мне коридоре. Я стоял ровно там, где впервые увидел госпожу Тёрн. Дверь квартиры, из которой таинственная женщина появилась, была теперь закрыта. Я, преодолевая некоторую степень сомнения, всё же подошёл к двери и попытался её открыть. Дверь была заперта, что не сильно и противоречило здравому смыслу, ведь это был вход в чью-то жилую квартиру.

Я неоднократно нажимал на кнопку звонка, который, судя по всему, не работал, стучал в дверь, но никто не спешил открыть, и в конце концов я решил оставить эту дверь в покое. Очевидно, некоторые двери лучше оставлять закрытыми.

Я продолжил свой путь вдоль коридора, потолочные светильники по-прежнему загорались, как только я появлялся в зоне их сенсора.

Пройдя вдоль по коридору до самого его конца, я остановился у окна, которое открывалось в тёмное, ночное небо. Город там внизу утопал в океане искусственного света, уличные фонари, электронные вывески, реклама, многие-многие автомобили, в своём безостановочном движении, наполняли город светом, от которого иногда становилось душно. Казалось, что этот свет имел свой запах, а если попытаться отсечь какофонию всевозможных шумов, складывалось ощущение, будто свет звучал. Это был назойливый звук, подобный жужжанию нерасторопной мухи, не к месту проснувшейся в конце октября.

Я стоял и слушал этот звук, позволяя ему, каким бы противным он не казался, вонзиться в моё сознание словно буравчик, проникая глубже, оставляя позади кровоточащую борозду, по ходу которой моя пытливая мысль двигалась вслед за ускользающим господином Фэйдом.

Я теперь вспоминал лицо мужчины, он больше не был для меня простой эфемерной фигурой, теперь я видел его и знал, как он выглядел, как его видели люди вокруг. Его одутловатое лицо, суетливый взгляд, пара глаз что опасливо бегает из стороны в сторону, я вспоминал с каким видом искомый мною господин Фэйд вылез из старинных часов…

– Простите пожалуйста, – раздался голос у меня за спиной, голос принадлежал мужчине, хотя и не очень молодом, – Вы здесь живёте теперь?

Я обернулся, чтобы увидеть перед собой совсем невысокого, пожилого мужчину в светлой, фетровой фуражке, надетой поверх жидко растущих, седых волос. Мужчина смотрел на меня из-под столь же седых, но уже кустистых бровей, снизу его глаза обрамляли дряблые кожаные мешочки, более всего остального в его внешности выдавая возраст.

– Я вот, знаете, смотрю на всё это дело, знаете ли, в глазок дверной… – бормотал мужчина. – Смотрю, стало быть, и в толк никак не возьму. Вы здесь ходите, в двери стучитесь, знаете ли, а я вас раньше здесь никогда не видел.

Слова, которые готовы были сорваться у меня с языка в качестве ответа на всю это мало разборчивую чепуху, я предпочёл попридержать, позволяя незнакомцу выговориться.

– Я то… – сказал мужчина, после затянувшегося молчания, понимая, что я не собирался поддерживать диалог, – я то здесь живу, знаете ли… И всё вижу…

Это замечание старика несколько взбудоражило меня.

– Вы, стало быть, – я сделал акцент на эту фразу, полагая, что таким образом смогу импонировать старику, – здесь что-то вроде соглядатая, верно?

Старик едва заметно смутился, его рот растянулся в улыбке, а глаза при этом зажмурились.

– Ну не то чтобы прям соглядатай! Что вы, что вы, молодой человек. Времена нынче уже не те. Вот в былые времена, знаете ли, всё было серьёзно… А теперь уж совсем не то.

На долю мгновения я упустил из вида мысль, за которую столь бережно держался всё последнее время.

– Былые времена? – переспросил я.

Старик вновь улыбнулся, на этот раз еще шире, но и теперь его губы не размыкались, так что зубов видно не было.

– В былые времена, знаете ли, всё было строже, гораздо серьёзней. Молодёжь не безобразничала, если понимаете о чём я… – сказав это, старик смущённо отвернулся, поглядывая на меня искоса.

– Вовсе нет, – поспешил я заверить мужчину, – я понятия не имею, о чём вы говорите.

– Ну что вы, что вы, ладно вам! – старик, продолжая улыбаться, конвульсивно махнул на меня рукой. – Скажете тоже…

– И тем не менее, – я перешёл в наступление. – я здесь не просто так разгуливаю по вашим владениям, уважаемый. Меня сюда привело важное дело… Одна из ваших соседок, вы должно быть знаете здесь всех, была вынуждена просить меня о помощи.

Так я в самых поверхностных деталях рассказал старику о причине своего присутствия.

– А как вас зовут? – спросил я, надеясь, что теперь я смогу настроить чудаковатого старика на нужный лад.

– Меня то… – протянул старик, – меня звать Себастьян. Я живу вот в этой квартире.

Старик указал на одну из дверей в стене, которая теперь была приоткрыта. Я смог увидеть лишь узкую линию темноты, открывавшейся из-за двери. Зато у этой двери, в отличие от всех остальных на этаже, был большой дверной глазок, напоминающий скорее смотровое окно.

Я подошёл к двери, оставив старика позади. Через такой глазок, старый неврастеник мог видеть едва ли не всю площадку за коридором.

– И как часто вы смотрите в этот ваш перископ? – поинтересовался я. – Выглядит столь внушительно…

Старик улыбнулся, смущённо пожав плечами:

– Ну я постоянно смотрю, стало быть, а что же мне еще делать-то?

– Ну да, ну да… – поспешил согласиться я. – А в таком случае, уважаемый Себастьян, не наблюдали ли вы недавно что-либо странное здесь?

Мой вопрос, как ни странно, вызвал ступор у Себастьяна, тот словно хотел сказать о чём-то, но тут же растерял слова или не мог составить их в нужную последовательность.

– Я, разумеется, имею ввиду господина Фэйда из 113 квартиры, супруга хорошей госпожи Сиро, – пояснил я, надеясь, что сузив спектр предметов, старик сможет таки собраться с мыслями.