По мнению Н.П. Игнатьева, созыв Земского собора позволил бы узнать истинное мнение народа по ряду важнейших вопросов земского самоуправления и местной жизни, изменил бы настроения общества в пользу государства и ослабил бы зависимость самодержавия от бюрократии. Однако в высших правительственных кругах проект не поддержали. Бывший министр внутренних дел и разработчик земской реформы П.А. Валуев назвал Собор «фантазией», великий князь Константин Николаевич – «говорильной дичью», а военный министр Д.А. Милютин – «фарсом, холостым выстрелом». Александр III так же не поддержал проект своего министра и сместил его с должности117.
В 1898 году министр внутренних дел И.Л. Горемыкин подготовил и представил в Государственный совет проект введения земских учреждений в тех губерниях Российской империи, в которых они еще не были образованы118.
Однако проект этот так и остался на бумаге, и решающую роль здесь сыграла непримиримая позиция влиятельного министра финансов С.Ю. Витте119. Витте подготовил специальную записку и издал ее большим тиражом. В записке доказывалось, что «самоуправление не соответствует самодержавному строю государства» и что «строю русского государственного управления, до введения земских учреждений, были чужды начала самоуправления»120. Вердикт Витте звучал следующим образом: «На те губернии, в коих не введено еще Положение о земских учреждениях, действие такового не распространять»121.
И.Л. Горемыкин вступил в острую полемику с Витте, доказывая, в том числе и с опорой на славянофильские работы, историческую связь самодержавия и земства. Будучи убежденным монархистом и консерватором, И.Л. Горемыкин считал необходимым развитие и расширение местного самоуправления, был уверен, что местное самоуправление исторически идет рука об руку с русским самодержавием. Он писал: «Сомнения в соответствии начал местного самоуправления основаниям государственного уклада России, краеугольным камнем коего является политическое самодержавие, сосредоточенное в лице Царя, ни с кем не разделяющего полноты своей власти, равносильно сомнению в правомерности всего почти административного строя России»122.
Он утверждал, что «местное самоуправление не стоит в противоречии с началом самодержавной монархии», в том числе и потому, что «органы местного самоуправления получают свои полномочия в конечном выводе из того же источника, как и органы бюрократические, т.е. от закона и центральной власти»123.
В основании идей И.Л. Горемыкина лежали концепции славянофилов. Министр внутренних дел России был убежден, что «строю русского государственного управления всегда присущи были начала местного самоуправления». Основываясь на трудах К.С. Аксакова, А.С. Хомякова и Ю.Ф. Самарина, он делал вывод о том, что за исключением «небольшого промежутка переходного времени в половине XVIII века», местное самоуправление было характерной чертой государственной жизни России124.
В 1894 году новым российским императором стал Николай II. 17 января 1895 года, обращаясь к представителям земств, он сказал: «Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления; пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начала самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой покойный незабвенный Родитель»125. Это высказывание явно показало нежелание Николая II, по крайне мере, в начале своего правления, проводить какие-либо преобразования, усиливающие политическое значение земств. По мнению некоторых современных исследователей, император не был убежденным противником народного представительства. Так, С.В. Куликов утверждает: «Николай II полагал, что создание народного представительства должно происходить постепенно»126. В. А. Никонов особо подчеркивает, что Николай II был «уверен, что именно земство станет той почвой, на которой может быть построен будущий российский конституционный строй»127.
Скорее всего, правда заключается в том, что Николай II действительно искал пути взаимодействия с земствами и расширения их участия в политике, но, со свойственной ему осторожностью, считал, что инициатива должна исходить от самодержавной власти. Так, в 1898 году Николай II планировал издать особый Манифест, согласно которому народ российской империи получал законодательную инициативу, а именно право писать проекты и направлять их в императорскую Канцелярию. Издание подобного Манифеста было связано с повышением статуса Канцелярии его величества и ее главноуправляющего. Однако министры во главе с влиятельным С.Ю. Витте отнеслись к этой идее отрицательно128.
В 1900 году Николай II поручил шталмейстеру Высочайшего двора П.В. Жуковскому составить Указ «О созыве представителей земств, больших городов, Академии наук, университетов и биржевых комитетов для обсуждения современного политического и экономического положения в России»129.
Но и этот проект не был тогда реализован, в том числе и из-за того, что внимание императора было отвлечено внешней политикой – в Китае произошла вспышка «Боксерского восстания»130.
17 мая 1900 г. государственному секретарю В. К. Плеве было поручено «пересмотреть действующее Учреждение Государственного совета». Император планировал создание при Государственном совете особых совещаний и подготовительных комиссий, куда так же приглашались бы общественные деятели. По мнению известного земского деятеля того времени, Д.Н. Шипова, это было первым актом к дальнейшему развитию народного представительства131. В целом, однако, отношения между властью и земствами оставались напряженными132.
Решение проблемы взаимодействия земства с местной администрацией и ответ на вопрос о возможностях влияния земства на принятие общегосударственных решений составили тот исторический контекст, в котором развивались консервативные концепции земского самоуправления.
Общее мнение консерваторов сводилось к тому, что идея самодержавной монархии находится в тесной связи с развитием местного самоуправления. Из этого положения следовало, что для земств нет необходимости ограничивать самодержавную власть какими-либо формами парламентаризма и конституционализма. Вместо этого земству достаточно было, получив свободу внутренней жизни, иметь возможности влиять на решения центральной власти посредством советов и рекомендаций. На практике, однако, между развитием земского представительства и процессом ограничения самодержавия было не всегда легко провести разделительную черту. В контексте решения данной проблемы находится и объяснение политики императорской власти, которая, то ограничивала земства рамками хозяйственной деятельности, то искала способы привлечь представителей земского самоуправления к решению общегосударственных вопросов.
Именно решение проблемы сохранения самодержавия при условии развития местного общественного представительства легло в основу двух концепций земского самоуправления – славянофильской и консервативно-государственнической.
