На этом жуткая повесть закончилась, Юлиева отключила спрятанный в столе диктофон и приготовилась давать дальнейшие наставления.

– Да, действительно, история просто кошмарная, – дала она рассказу свое профессиональное заключение, одновременно не забывая про наставления, – но теперь можешь не волноваться: мы в обиду тебя не дадим. Что из этого следует? Да только то, что, во-первых, тебе на время нужно забыть про все свои любовные приключения, во-вторых, пройти сейчас к дежурной части и дождаться там своих «предков», с ними отправляться домой и никуда потом не высовываться, ну, а в-третьих, быть готовой сегодня днем давать показания в Следственном комитете, где подробно опишешь основную часть происшествия, без «трахаться» и других пикантных подробностей – у тебя будет время придумать, зачем вы отправились в лес, – и обязательно там потребуй круглосуточную защиту: почему-то мне кажется, что преступник не остановится и еще к тебе сунется; и хотя я могу на этот счет ошибаться, но будет лучше подстраховаться. Да… и вот тебе мой мобильник, – Настя написала на клочке бумаги номер своего телефона и передала его, как оказалось, очень отчаянной девушке, – если что, звони мне в любое время – я тут же примчусь.

На этой, не очень ободряющей, ноте беседа закончилась, и сыщица отпустила Мореву дожидаться приезда родителей.

Теперь следует вернуться к оставленному без внимания предводителю шпаны города Икс, который так предательски сбежал с места ужасных событий. Пораженный в обе руки и не имеющий возможности достойно сопротивляться, Эбант принял, как он не сомневался, единственно правильное решение: пустился сквозь лесную чащу в бега. Бегал он быстро и, по всей вероятности, не сомневался, что, пока тот страшный «урод» расправляется с его недавней, вроде бы как даже, возлюбленной, сам он сможет удалиться на довольно приличное расстояние, и самое большее в этой ситуации, что его немного мучило, так это жалость, что он так и не смог вступить в половую связь с одной из самых великолепных красоток и что теперь его планы на счастливое, богатое будущее, по всей видимости, срываются; Парень рвал на ногах жилы и мчался не разбирая дороги, пока не услышал сзади отчетливые шаги грубых военных ботинок, неотступно следующих по его поганому следу.

«Что за «черт»? – задался он в мыслях, без преувеличений, вполне закономерным вопросом. – Неужели же это тот самый злодей? Но как он так быстро расправился с Жанкой, – оставшись наедине с собой, притворяться и применять в дальнейшем уменьшительно-ласкательные имена больше не требовалось, – ведь я точно помню, как «гад» начал ее душить, а для этого требуется определенное время? Или что, поучается, я разучился бегать? Нет, этого просто не может быть – здесь что-то другое».

Вдруг! Беглец услышал, как шум преследования сместился влево и стал приближаться, заставляя его загнуть несколько вправо. В дальнейшем, словно подчиняясь какому-то злому року, преследователь подобным образом вел свою жертву по какому-то своему, ему одному известному, направлению; так они и двигались, пока наконец не выскочили на небольшую поляну, где стоял немецкий автомобиль BМW удручающе черного цвета. И вот тут, будто бы из неоткуда, прямо перед Виктором выросла мрачная, ужасающая фигура, которая кулаком руки остановила его стремительное бегство, нанеся мощнейший тумак прямиком в переносицу и вызвав у юного хулигана умопомрачительный приступ боли, слезы и носовое кровотечение.

– А-а-а, «сука», как больно! – заорал молодой человек, остановленный таким некорректным способом и по инерции плюхнувшийся на «пятую точку», задрав кверху ноги. – Ты чего мерзкая «погань» творишь, совсем, что ли, все «по жизни» попутал?

Его противник, никак не отвечая, застыл на одном месте, словно бы внимательно изучая свою новую жертву, и простоял так около двух минут, слушая его страдальческие стенания. Эбант же, сменив яростный тон на жалостливый, теперь только всхлипывал:

– Послушай: что я тебе сделал такого плохого, что ты так жестоко со мной поступаешь? Посмотри на меня: я практически полностью обездвижен и не могу достойно сопротивляться. Если тебя послал кто-то из тех, кого я обидел, то видишь: я полностью получил по заслугам, поэтому, может быть, уже хватит меня тиранить? Клянусь, я никого не буду преследовать и никому не пожалуюсь – все это останется лишь между нами…

Он хотел много еще чего сказать, но тут получил мощнейший пинок в лицо и, неприятно «хрюкнув», в ту же секунду лишился сознания. Незнакомец, он же мучитель, отошел к автомашине, медленно поднял кверху крышку багажника, достал оттуда веревку и кляп, после чего применил все это к уже и так практически бездыханному телу, полностью сковав все его движения, и в том числе звуки; а еще – ну так, для верности – пленнику было вколото вещество, способное оставить его в сознание, но полностью исключающее возможность к передвижению. Когда все мероприятия были закончены, безвольное туловище, с помощью бессердечного изверга, перекочевало в задний отсек иномарки, после чего автомобиль выехал из леса на трассу и, заехав на полянку, предназначенную для любовных утех, и не обнаружив там девушку, двинулся в сторону города; молодой же хулиган от пережитого страха и перенесенных непривычных волнений на какое-то время лишился сознания.

Очнулся Виктор в выдолбленном в скале помещении, образованном, возможно, человеком, а может быть и самой природой, в лежачем положении и крепко прикованный кожаными ремнями, прикрепленными как к рукам, так в точности и к ногам, к хирургическому столу, установленному на уровне чуть ниже грудной клетки невысокого человека. Парень попробовал пошевелится, но, раненный в руки и обездвиженный хитрым «лекарством» в остальной части тела, смог только изнутри затрястись в испуганной лихорадке. Вместе с тем, хотя его мышцы и были скованны неестественной судорогой, глаза продолжали видеть и активно вращались в глазницах, и краем своего взгляда плененный «пацан» увидел, что с обоих боков от него сплошным «озером», или же даже «морем» – краев из-за темноты не было видно – простирались человеческие черепа и другие крупные и мелкие кости, скопившиеся навалом; сверху горел абажур военного образца, где обыкновенную лампу накаливания окаймляла металлическая основа; но – кроме всего этого! – в самой непосредственной близости был установлен еще и небольшой постамент, на котором аккуратно, друг возле друга, в линию и несколько рядов, располагались разнообразные принадлежности, предназначенные исключительно для проведения хирургических операций.

Улицезрев все это, зрачки пленника расширились до невообразимых размеров, ведь сомнений не оставалось, что скоро он станет одним из тех многочисленных костных останков, располагавшимся возле него в необозримом количестве. «Что, «б-ть», «нах», это такое? – мелькала в его воспаленном мозгу будоражащая голову мысль. – Неужели меня ожидает та же самая участь, что и тех остальных покойничков, что сейчас в беспорядке разбросаны по округе? – как будто в этом стоило сомневаться. – Что, «черт» возьми, здесь, «вааще», происходит и что это, по сути, за место?» – лихорадочно пытался найти ответы несостоявшийся как вначале любовник, так и впоследствии муж богатой наследницы, из-за своей излишней самоуверенности оказавшийся в столь плачевной, близкой к концу, жизненной ситуации.

Терзаясь мучительными сомнениями, Эбант пролежал без движения около получаса, как вдруг появился он – его жестокий мучитель. Тот был одет точно так же, как и при первой их встрече – в черную форму сотрудника СОБРа, с разгрузкой и бронежилетом, и в том числе странную, чулочную маску, – но теперь на нем спереди был еще и страшный, забрызганный высохшей кровью, фартук, а в его правой руке находился небольшой, портативный предмет, предназначенный, по своей сути, для изменения голоса и придания ему еще больше жутких оттенков; ну, а кроме всего перечисленного, в настоящий момент появилась возможность «прочесть» взгляд беспощадного изверга, своими практически бездонными, словно бескрайнее небо, глазами не выражающему ни жалости, ни сострадания, ни обыкновенного человеческого сомнения, вероятно будучи полностью уверенным, что все, что он делает, является, дескать, оправданным.