– Марина Мнишек – авантюристка, каких свет не видывал. Она была женой Лжедмитрия и, соответственно, лже-русской царицей. Считается, что после разоблачения умерла в заточении в башне Коломенского кремля. Но есть также версия, что она оттуда сбежала, каким-то образом добралась до Волги, и скрылась здесь со своими сокровищами. История сомнительная, потому что сбежать из заточения само по себе непросто, тем более женщине. Потом еще тысячу километров на перекладных до этого берега. И это в начале 17 века, задолго до Степана. Как? И, опять же, почему сюда? Ответа нет. Тем не менее, версия такая существует. Читал я где-то, – добавил Антон.

– Вот именно, существует! И лежит она с тех пор нарядная в пещере, с драгоценностями своими, и находили их там не раз. Так она из гроба встает, и похитители сразу же замертво падают, либо выбираются из пещеры, но рассудок теряют, – мрачно закончил историю Тимофеич.

– Что же им всем именно здесь захотелось лежать? Кто тут у вас еще прячется, говорите сразу, – Даша попыталась пошутить, но получилось не очень весело.

– Маринка, ведьма эта, если бы не сокровища, не нужна была бы никому. Никто бы про нее и не вспомнил. А вот Степан – другое дело. Степана в народе всегда любили. Сперва – казаки и крестьяне. Потом – либерально настроенное дворянство. А потом, конечно, пролетариат и Советская власть. Так он и остался в истории: бунтовщиком, освободителем, но не разбойником.

– Ну всё, ребята, хватит болтать, – Тимофеич резко поднялся и направился к калитке, – Байки байками, а теперь поедем за машиной вашей. Сейчас я мужиков организую.

Потом так же резко остановился и обернулся к ребятам: «Я уверен, что сейчас всё нормально заведется».

Машина, и правда, сразу же завелась. Даша быстро уселась в кресло: оставаться на горе ей не хотелось. А вот Антон был не против побыть здесь еще. Тимофеич с дружками не очень торопился, и все решили задержаться: в такой компании, да при свете дня гулять было намного спокойнее и безопаснее. Старшие развалились на траве и закурили, а гостей отпустили прогуляться по утесу одних.

С первыми лучами солнца в этих местах не оставалось ни капли мрачности и таинственности: гора как гора, овраг как овраг. Отсюда, с самой высокой точки округи, открывался лучший вид на простор реки и врезающийся в него утес: волжские волны налетали на белый мел скалы, взбивались в пену и отступали, чтобы через несколько мгновений налететь снова. Наверное, больше нигде на всем течении Волги нет таких волн, как у утеса: ощущалась здесь морская мощь и ширь. Да и река здесь настолько широка, что противоположный берег не всегда можно увидеть.

– Тош, ты правда веришь во все эти истории? – спросила Даша.

– Трудно сказать. Моя рациональная сущность сопротивляется. Есть факты, с которыми не поспоришь. А есть вроде и не факты, вроде ерунда какая-то, небылицы, но они всеми подтверждаются. Обосновать их невозможно, но отвергнуть не получается. А дыма без огня не бывает, – Антон задумался. То, с чем они столкнулись в этом странном месте, действительно, не поддавалось никакой логике.

– Вот что особенно удивительно: почему же здесь не находили вообще ничего? За последние сто лет в этих местах взрыли всё, что только можно, каждый метр земли. Да и до этого, скорее всего, тоже искали. Должны же быть хоть какие-то находки!

– Давай попозже у деда нашего спросим. Интересный он. И умный. Пусть еще что-нибудь расскажет, ужасно интересно!

Утес Степана Разина обрывается круто в Волгу, но есть у его края узкая полоска берега. Когда вода поднимается – она слизывает его языками волн. Когда немного уходит – берег обнажается, остается небольшой его пятачок, каменистый участок, с которого можно войти в реку. Пляжем это место не считается, да и кому нужен тут пляж? Немногочисленных местных жителей если и интересует Волга, то больше на предмет какой-то надобности: рыбы наловить, к примеру. Отдыхающих здесь нет. Ну а для авантюристов-исследователей достаточно и этого клочка, чтобы совершить ритуальное омовение: быть у воды и не умыть рук – не дело это. А если быть в таком месте, овеянном легендами, – не дело это вдвойне. По краю оврага (ох, не нравится это имя – Тюрьминский) можно спуститься с утеса прямо к воде. Ну а дальше – осторожно по камням, и сразу в волны.

Вода в Волге в конце лета еще очень теплая. В жаркий день она не очень-то освежает: только окунешься – приятная такая прохлада нежно стирает с соленой кожи подпалины от солнца, только выйдешь из воды – за минуту исчезают с кожи блестящие капли, а с ними и воспоминания об этих освежающих ласках. Даша поплескалась немного в воде, а теперь сохла на берегу, подставляла солнцу то лицо и живот, то спину и макушку. Потом еще ненадолго занырнула в волны, и снова на берег. Антон не хотел выходить, решил наплаваться до изнеможения. Даша перебирала камешки на берегу: гладкие, отполированные волнами и временем. Сколько ног ходило по ним? Сколько веков облизывали их волжские волны? Мы здесь всего на мгновение, а они? О времени не задумываешься, пока не столкнешься с ним вот так, лицом к лицу, и не поймешь, что не в силах его ни понять, ни измерить.

Тимофеич ждал их наверху. Непривычно ему вот так валяться на солнышке без дела, но оставлять их одних он не захотел: так спокойнее будет. Как только они, еще немного мокрые и очень довольные, поднялись на утес, показал куда-то в небо:

– Вон он, смотри-ка, следит за нами. Орел. Один он здесь такой.

Над берегом кружила огромная птица. То уходила выше, то спускалась чуть ниже, но ни на секунду не пропадала из виду и не упускала из своего поля зрения гостей утеса.

– Совсем один? – удивилась Даша.

– Вообще степные орлы живут южнее. В сторону Волгограда поедете – там их больше будет. А этот – атаман, охраняет северную границу. Мужики говорят, что это дух Степана смотрит за своими владениями, и нет ему покоя.

Пусть и легенда, но она была очень похожа на правду. Даша задрала голову и не могла отвести взгляд. Совсем один. А подруга? Должна же у него быть своя орлица. Говорят, орлы, как и лебеди, образуют пары на всю жизнь. Про лебединую верность знают все, а вот про орлиную известно совсем немногое. А ведь эти красивые сильные птицы, выбрав друг друга, уже не расстаются.

Не успели они добраться до дома, как Даша опять накинулась на Тимофеича с вопросами:

– Со Степаном более-менее понятно. Он, по крайней мере, действительно существовал. И в этих местах бывал. А вот княжна: может ее выдумали?

– Скорее всего, нет. Не выдумали. Про нее даже что-то известно. Княжна была дочерью местного военачальника, или даже правителя. Там, в Персии. Ее захватили в плен после сражения у Свиного острова, это недалеко от Баку. Этому есть множество свидетельств, сражение вошло в историю как одно из самых крупных в то время. А вот дальше уже не так точно. – Тимофеича можно было слушать бесконечно. Вот и сейчас, они позабыли обо всем, разлеглись на пряной высохшей траве на пригорке и приготовились к новой порции легенд.

– Есть романтическая версия: Степан в эту девушку влюбился и сделал ее женой. Ну ладно, подругой. Потом приревновал ее к одному из своих бойцов, и в состоянии аффекта швырнул в реку.

– Значит, другая версия должна быть прозаическая. Ничего личного, только секс. Утрирую. А в Волгу кинул чтоб в жертву принести, – заключил Антон.

– Да уж. Поматросил и бросил. – нахмурилась Даша.

– Примерно так, – согласился дед. – И вот именно эта версия считается, как бы так сказать, канонической. Именно об этом и песня. Поразвлекался атаман с добычей, и с глаз ее долой. И про жертву там тоже есть слова, это правда, – согласился он, и напел негромко, откуда-то с середины песни:

Волга – русская река

Не видала ты подарка

От донского казака

– А вот Вам какая история кажется более правдивой? – не унималась Даша.