– Сначала его тяжело ранили. Дело было в Симбирске, далеко отсюда вверх по Волге. Теперь это Ульяновск. До этого Разин казался неуязвимым, и он ведь не имел ни одного поражения, а вот с этого момента началась его черная полоса. Позже, через несколько месяцев, его поймали и в цепях доставили в Москву. Сначала долго пытали, но он не сдался. Потом казнили принародно. Четвертовали. Но Степана и это не сломило. Когда рубили его топором на части, он и звука не издал.

Тимофеич тоже замолчал. Дашу в холод бросило от услышанного, перед глазами вставали страшные картины из старых исторических фильмов, в ушах застыл звук ударов чего-то тяжелого и стон тысяч людей, на глазах которых эти удары совершаются. Она даже зажмурилась и потрясла головой, чтобы выгнать из сознания эти картины.

– То, что от него осталось, выставили на всеобщее обозрение: чтоб знали и помнили, как царь-батюшка с бунтовщиками управляется. А вот дух его неуспокоенный так и бродит с тех пор. Места себе не находит. Здесь он бродит! – Тимофеич разошелся, а Даше становилось еще больше не по себе от его рассказов. Легенда легендой, но соприкасаться с нею так близко в планы не входило.

– То, что бродит, понятно: он не был погребен по-христиански и не может найти успокоения, – снова подтвердил Антон.

– 350 лет почти? – успела посчитать Даша.

– Ну, для духов это немного, наверное.

– Но почему именно здесь? – вопросы у Даши возникали один за другим.

– Двойной интерес у него к этим местам: во-первых, сокровища. Тут всё понятно. Во-вторых, женщина! Про княжну помните? И за бо-о-о-орт ее броса-а-а-ает… – запел Тимофеич, размахнулся, и … указал пальцем за окно: Вот тут он ее и бросил!

– Ну, доподлинно это неизвестно. Про точное место, да и вообще про судьбу княжны история умалчивает. Но тому, что она действительно была, вроде есть подтверждения, – добавил Антон. Эти двое словно сговорились и подпевали друг другу. Антохина историческая справка не отвергала, а, наоборот, подтверждала местную легенду.

– В набежа-а-авшую волну, – допел Тимофеич и взялся подливать гостям чай.

Даша не унималась: «Так, бросил. А возвращается зачем? Прощения просить?» Это был риторический вопрос. Кто же знает, что у духов на уме?

– А может и так, – пожал плечами дед. – Мужики рассказывают, ходит он и говорит: «Я Стенька Разин, великий грешник. Простите меня».

Тем временем, небо за окном живописно розовело. Пропустить закат, тем более в таком необычном месте, было бы непростительно. Восстановив силы за ужином, Антон с Дашей надумали прогуляться по утесу. Надумали, конечно, еще раньше, а теперь пора было сорваться с места, чтобы застать над Волгой самые красивые минуты.

– Час уже поздний, ребята. Завтра к рассвету отправляйтесь, – Тимофеич их идею не поддержал.

– Завтра будет завтра, а сегодня неплохо бы после дороги размяться. Поедем мы. Туда и обратно.

Тимофеич продолжал ворчать, а ребята тем временем уже усаживались в машину.

Ехать было всего-ничего, несколько километров. Правда, по не самой лучшей дороге, а потом и вовсе без нее. Машину решили оставить на пригорке: здесь высоко, и вид открывается на много километров вокруг. Успели они как раз вовремя, к самой кульминации закатного представления. Солнце уходило куда-то за гору, а огненные следы его таяли в просторе Волги, растекались во всю ее ширину. Река у горизонта окрасилась в золото с красным, темная вода впитывала эти оттенки небесного пожара, уносила их к себе на дно. Пламя медленно угасало, небо постепенно чернело, отражаясь в темнеющей воде. «Волны гасят свет, почти как у Стругацких», – подумал Антон.

– Будет сильный ветер. Чем красивее закат, тем хуже погода после. Есть такая примета, точнее, я сам ее придумал, – пошутил он.

– А закаты разве не всегда красивые, Тош?

Наверное, всегда. Но мы так редко их видим. Закаты. Они скрыты от нас за домами. За делами. За мыслями и заботами. Мы забываем, мы не можем отвлечься от них и проводить солнце. Да и зачем, ведь оно вернется совсем скоро. Мы не успеем даже выспаться, а в окне уже рассвет. Правда, возможность приветствовать солнце выпадает нам еще реже. А рассветы, пожалуй, еще красивее, чем закаты.

Антон прижал к себе любимую, Даша обняла его руки и забыла обо всем не свете. Наконец-то они были одни, совсем одни в целом мире, пусть даже этот мир ограничивался сейчас пятачком каменистой земли и воды вокруг него. Время плавилось вместе с солнцем, его больше не существовало для этих двоих.

А когда стало темнеть, по небу рассыпались звезды такие яркие, казалось, их света будет достаточно, чтобы читать книгу. Правда, чтение – в привычном его понимании – вряд ли могло прийти на ум в такой момент, а вот небо само по себе было целым романом о жизни и приключениях древних героев. Отыскав все знакомые созвездия и погадав, на что похожи остальные группы звезд, Антон решил, что пора ехать обратно в деревню.

Странное дело: машина не заводилась. Ничто же не предвещало беды. Антон попробовал еще раз, и еще, было очень похоже на то, что аккумулятор внезапно сел. Но это ведь не могло случиться вот так резко, без соответствующих предупреждений! Его попытки что-то сделать не давали результата. Двигатель будто окаменел.

– Позвоню Тимофеичу, пусть попросит мужиков помочь. Хмм, нет сети. Ведь звонили же отсюда, и всё работало. Давай с твоего попробую, – он взял Дашин телефон и стал набирать номер.

– Странно. И у тебя тоже нет.

– Тошка, мне что-то страшно. А вдруг это правда всё? Про призраков.

– Да не бойся, Даш, ну, глюк какой-то, сейчас заработает телефон. Давай я выйду, похожу, сеть поймаю.

– Нет, нет, не ходи. Или я с тобой.

Вдруг стало совсем темно. Где-то вдали слышался шум волн. Огоньки деревни были еле видны, они казались сейчас какой-то параллельной вселенной. Откуда-то прилетел ветер, стал швырять по небу темные тучи, луна то пряталась за ними, то вдруг открывалась, на мгновение освещала голую степь вокруг, и опять уходила. Дозвониться по-прежнему не получалось, а заводить машину Антон больше уже не пробовал. Оставался один вариант: идти в деревню пешком. Или нет, был еще один: ночевать в машине. Даша начала тихо хныкать.

– Да ладно, Даш. Это ж такая романтика: ночевать посреди степи, слушать волны! Жалко шампанского нет. Ну, минералка вроде должна быть в багажнике, какие-никакие всё же пузырьки. Купаться будем при луне! – хотя купаться сейчас хотелось меньше всего. Антон пытался изобразить беззаботность, но получалось не очень убедительно.

Они сидели в машине. Без музыки и с выключенными фарами. Посреди ночи, и как будто одни во всей вселенной. В машине нашелся плед. Антон укрыл любимую, она прижалась к нему и молчала. Успокоилась. Лучше остаться до утра здесь. Надо попробовать уснуть. А светает сейчас рано, тогда и в деревню вернемся.

Оба они погрузились в какой-то неспокойный, тревожный сон, и вдруг его прервал телефонный звонок:

– Антоха, вы где пропали?»

– Тимофеич, с машиной что-то, да и с телефоном тоже, – связь опять оборвалась.

– Может он все-таки услышал нас? Может понял, где мы? – Даша, как могла, старалась сохранять спокойствие, хотя это было нелегко.

Они опять задремали, а может и не просыпались, а может этот звонок им только приснился? Прошло четверть часа, или полночи, трудно сказать точнее. Но, как бы то ни было, тьму вдруг прорезал резкий свет фар, и прямо перед их «Маздой» затормозила старенькая раздолбанная «Нива»: «Тоха, ну ё-моё, предупреждал же, нечего здесь по ночам шастать». Из «Нивы» вылез Тимофеич, с ним были еще двое мужичков. «Машину вашу здесь оставим, подождет, завтра за ней вернемся. Берите, что нужно, прыгайте сюда и погнали домой».

Антон усадил Дашу на заднее сидение, завернул в плед, сел рядом, и вся делегация направилась в сторону деревни. Спрашивать ни о чем не хотелось. Сейчас всё было неважно. Всё подождет до утра.