Даша тоже хотела фотографироваться: «У меня нет ни одного детского фото у озера. Пусть будет хотя бы взрослое». Села на парапет, вытянула красиво свои длинные ноги, поправила волосы: «Я готова!» Потом они шли дальше, через сквер вдоль кремля, задирали головы и любовались куполами его соборов.

– В детстве меня водили в художку. Ну, в художественную школу. Мне не особо нравилось рисовать, но получалось неплохо, вот меня и водили учиться дальше. А мне было совершенно неинтересно и скучно: эти кувшины, дурацкие натюрморты. Нравилось только, когда мы уходили на этюды, рисовать пейзажи с натуры. Может, у мамы даже остались мои старые работы. Недалеко от художки старый монастырь, кажется, Благовещенский, и парк рядом с ним. А в другую сторону если пойти – там река. Небольшая такая речка, Кутум, она в Волгу впадает. На набережной тоже рисовали. Иногда и в кремль ходили. Но вот в монастыре мне больше всего нравилось. Мы с тобой туда сейчас идем.

Вокруг кремля сновали туристы: большие группы, одинокие путешественники, парочки молодые и не очень. Фотографировались с древними башнями и стенами. Экскурсоводы увлеченно рассказывали своим подопечным местные легенды: у каждой башни была своя, да не одна. За несколько веков историй вокруг кремля накопилось великое множество. А Даша тем временем продолжала свою:

– А вот сейчас мне нравится рисовать, просто так, для себя. Правда, время для этого редко бывает. В основном делаю эскизы для работы: платья, снова платья! Но вот если бы тогда я не рисовала эти чертовы кувшины, может, и платьев бы не было, как думаешь?

А Антоха в этот момент и не думал ничего. Просто наслаждался моментом. Ему нравилось слушать Дашино воркование, нравилась ее безмятежность, нравилось вместе с ней погрузиться в ее воспоминания, пройтись по ее любимым тропинкам. Такое было с ним впервые. Это такое приятное чувство, оказывается: радоваться радости другого человека, чувствовать то же, что чувствует он рядом с тобой.

Так незаметно дошли они и до Дашиного монастыря. Они так и прозвали его между собой: для Антона он был «Дашин», а для нее – «мой». Улочки в этом квартале тихие и очень спокойные, а вокруг монастыря это особенно сильно чувствуется: здесь такое умиротворение, будто попадаешь в другое время и другую эпоху. Антон и Даша бродили вдоль белокаменных стен, любовались маленькими аккуратными церковками с зелеными скатами крыш и крошечными золотыми куполами. Невысокие, строгие, они робко выглядывали из-за зелени деревьев. Не было здесь парадности и торжественности больших центральных храмов. Но именно сюда хотелось зайти, чтобы найти уединение и спокойствие. Монастырь строили в течение нескольких веков, первые церкви еще 17-века, а поздние старше на две сотни лет. Оттого и смотрится монастырь по-разному, в зависимости от того, с какой стороны подойти к нему. Даша рисовала его с разных ракурсов, в разную погоду, и получались на рисунках будто разные виды. И всё же они очень похожи своим настроением: веет от них необыкновенным умиротворением. Вокруг монастыря небольшие скверики, можно было расположиться в одном из них, и любоваться золотом куполом, виднеющимся сквозь листву деревьев, и переносить свое восхищение на холст или бумагу. Да, лучше бумагу: акварель точнее передаст эту воздушность и легкость.

Художественная школа была совсем недалеко от монастыря, и здание ее сохранилось, но теперь в этом особнячке было отделение банка. А ведь место для художки выбрали неслучайно: совсем рядом стоит дом-музей Кустодиева, самого, пожалуй, известного из Астраханских живописцев. Его румяных купчих знают даже те, кто совсем далек от изобразительного искусства. Небольшая нарядная усадебка на углу улиц сама по себе так и просится на картину, да и все близлежащие улочки, такие старомодные, словно из музея, очень живописны.

Гуляли они долго, пора было и отдохнуть. Над старинным и очень симпатичным крыльцом недалеко от музея призывно красовалась вывеска, обещающая вкусные домашние блюда в лучших традициях Востока. Астрахань вообще во многом восточный город: пёстрый, как ковер, колоритный, пряный. Культура и традиции купцов из дальних краев на протяжении десятилетий, да что там – веков, оставляли здесь свой след. Соседи – ближайшие и более отдаленные – приезжали и часто оставались, а вместе с ними оставались и распространялись обычаи, рецепты, наряды, песни. Всё это приживалось, смешивалось, изменялось и становилось привычным: будто так и было здесь всегда.

– Так вкусно кофе пахнет! Давай зайдем? – предложила Даша.

– Да, кофе не помешает. И перекусить тоже, – Антон заметил, что время-то уже давно обеденное.

Это был небольшой, очень уютный ресторанчик, оформленный в стиле восточного дворика. Тут же вспоминался и Стамбул, и сказки из «Тысячи и одной ночи»: а что еще приходит на ум европейскому человеку, когда он думает о Востоке? Скорее всего, он еще вспомнит, что Восток – дело тонкое: спасибо кино за это лаконичное и справедливое определение. Они утонули в уютных диванчиках, обхватили подушки, которых тут было множество, и размечтались в ожидании чего-нибудь вкусного.

– Что желаете, молодые люди? – к ним подошел колоритный, очень добродушного вида мужчина, видимо, хозяин заведения.

– Для начала кофе! А дальше посмотрим.

– Откуда вы, ребята?

– Мы из Москвы. Путешествуем, – сказал Антон за них двоих.

– А мне кажется, мы с вами земляки, – хозяин ресторана пристально смотрел на Дашу. Она засмущалась и крепко вцепилась в Антохину руку.

– Почему Вы так решили? – спросила она, взглянув исподлобья.

– А Вы посмотрите на картину, ее же как будто с Вас писали.

Одну из стен украшала большая, до потолка, роспись, имитирующая старинную манеру живописи. В окружении гранатовых деревьев изображена была девушка восточной внешности и в восточном же наряде. Губы ее очень робко улыбались, только намекали на улыбку, а вот глаза грустили. Платок скользил по ее темным волосам, а она придерживала его руками.

– Даш, и правда, смотри! Это же ты!

Она посмотрела на картину, на себя в зеркало, снова на картину. Распустила хвост, разделила на косы. Достала из сумки шарф, точно такого цвета, как платок у девушки на картине, обернула вокруг шеи и волос. Склонила лицо, тронула прическу так же, как восточная красавица на стене.

– С ума сойти. Одно лицо! – одновременно сказали Антон и хозяин ресторана.

Пока Антоха снимал Дашу в образе, а она старательно позировала, хозяин удалился на кухню. Вернулся он уже с кофе и сладостями. Про еду все благополучно забыли: стало совсем не до нее.

– Вы ведь не москвичка, правда? – не отставал он от Даши.

– Я местная, из Астрахани, – призналась она.

– А родители?

– И они тоже. Прожили здесь всю жизнь. Их родители тоже почти отсюда, по крайней мере, с Волги. Больше я, к сожалению, не знаю.

– А девушка на картине, кто она? А Вы сами откуда? – вступил в разговор Антон.

– Я живу в Астрахани уже давно. Сам из Азербайджана. Готовим всё, как дома, в Баку, по традиционным семейным рецептам. Про картину не могу точно сказать. Знаю, что она скопирована с рисунка из какой-то старинной книги.

– Было бы интересно узнать, кто она. А вдруг это реальная девушка? – оживилась Даша.

– Давайте я попробую это выяснить. Пейте кофе, ребята, не буду мешать вам.

Хозяин ресторана удалился, Даша с Антоном продолжали разглядывать картину и сравнивать ее с фотографиями. Что правда то правда: сходство было поразительное.

Вернулся Магомед – так звали хозяина – пока ни с чем, только с обещанием что-то разузнать. Они с Антохой обменялись номерами (не годится добропорядочному восточному мужчине спрашивать телефон у молоденькой девушки), на том и расстались.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.