– По-разному бывает. Да, мы полностью обеспечены современным оборудованием, наши сканеры могут анализировать и систематизировать полученные данные в полностью автоматическом режиме, но иногда целесообразно довериться инстинктам, которые есть только у человека. Иногда и вовсе мы пользуемся «антиквариатом» – приборами, что сохранились с тех давних времен.

– И они до сих пор работают? – почти одновременно прозвучали несколько удивленных голосов.

– Да! Кстати, говорят, встречаются древние компьютеры, которые по ряду показателей превосходят лучшие образцы современной техники. Преувеличение, конечно, но не в том дело. Основная проблема в сохранности самих запоминающих устройств. Как правило, хранилища достаются нам в плачевном состоянии.

– Получается, вы начинаете с ремонта? – выкрикнул кто-то из толпы. – Но вы ведь историки, а не техники!

– Ничего не поделать, часто приходится держать в руках не только отвертку, но и газовый резак. Поверьте, оно того стоит. Может это звучит нелепо, но в охоте за информацией скорость играет далеко не последнюю роль. Часто нет времени на раскачку, надо спасать данные, пока носитель не разрушился от банального перепада температур, нарушения герметичности или повышения влажности. В ряде случаев не обойтись без консервации…

– И вы можете восстановить любой носитель? – восторженным дуэтом прошептали близнецы и хихикнули, радуясь синхронности мысли.

– Чаще всего мы справляемся, – Вега показала рукой на округлый экран, являющий собой верхнюю часть ближайшей колонны. – Взгляните вот на эту таблицу. В ней в режиме реального времени отображаются основные показатели работы археологов. Обратите внимание на третью строку снизу. По сути, это результативность «раскопок». Как видите, несмотря на то, что устройствам хранения много сотен лет, при нашем уровне развития технологий более девяноста шести процентов из них мы в состоянии считать. Кстати, этот показатель практически не зависит от типа носителя, хотя, с электромеханическими устройствами работать заведомо легче. Мы просто делаем цифровой слепок с его пластин, а в случае физического разрушения таковых – отдельные «оттиски» каждой сохранившейся части. Собираем виртуальный диск и обрабатываем его содержимое. С памятью на микросхемах сложнее. Приходится воссоздавать состояние чуть не каждой молекулы в их структуре…

– Еще один вопрос! – девочка со смешными косичками подняла руку. – Наверняка вся информация хранится в закодированном виде. Вы еще и расшифровкой занимаетесь?

– Конечно! Без этого никак. Все закодировано, а степень надежности кода варьируется в очень широких пределах. Сложнее всего разбираться с данными, что касаются той сферы деятельности человека, которую во все времена считали архиважной и неимоверно секретной! Да, это разработки военного назначения. Кстати, за истекшие столетия в этом вопросе практически ничего не изменилось. Военные считают себя самыми важными и незаменимыми… – Вега печально улыбнулась. – Нам же ничего не остается, кроме как примерять на себя роль опытных шифровальщиков…

Воцарилась тишина. Странное явление, похоже, ребятня просто устала.

– А вся эта информация она достоверна? – любознательный толстячок с ямками на щеках смутился под взглядами множества глаз своих товарищей. – Нет, разве я не то говорю?

– Вы совершенно правы. Именно так, большая часть того, что хранят старые носители – выдумка чистейшей воды и ничего не стоящие массивы ноликов и единичек. Это все правда и никуда от этого не деться, но есть и факты, есть сведения, что заслуживают доверия, – в дальнем конце кажущегося бесконечным коридора приоткрылась дверь. Из кабинета выглянул проректор. Он кивнул Веге, жестом, перенятым у героя одного из немногих сохранившихся старых фильмов, повел рукой, акцентируя внимание на запястье, где могли быть часы. Девушка кивнула в ответ. – Наша же задача заключается именно в том, чтобы отделить истину от вымысла. Непростое это дело, но знания о прошлом важны, без прошлого не бывает будущего. К тому же и это еще не все. Копошась в древних хранилищах, мы не только получаем информацию о том, что происходило, мы работаем на перспективу. Восстанавливаем утерянные технологии, способствуем развитию целых отраслей производства…

– Теперь мы должны поблагодарить Вегу за интересную и познавательную экскурсию и попрощаться, – из бокового ответвления коридора вышла учительница, полноватая женщина с удивительно добрым выражением лица. – Давайте дружно скажем…

– Спасибо! – хор детских голосов тут-таки продолжил ее мысль.

– Пожалуйста! – девушка улыбнулась в ответ. – Учитесь, вырастайте и милости прошу в Академию. Могу с уверенностью заявить – тайн в нашем прошлом еще не на один век исследований хватит.

Практически все строения станции, что давно уже превратилась в полноценный город, за исключением Академии Давних Времен и еще нескольких учреждений старой постройки, располагались под защитными куполами. Масштабные это сооружения. Полукруглые, большей частью прозрачные, возвышающиеся над поверхностью спутника будто пузыри на воде, они органично вписывались в испещренный каньонами, покрытый ударными кратерами ландшафт. Между собой «пузыри» соединялись тоннелями или крытыми арками. Атмосфера внутри поддерживалась компьютером, от возможной «бомбардировки» защищали жалюзи-ракушки и автоматические орудия, которые регулярно отстреливали слишком резвые метеориты. В общем и целом получалась довольно-таки удобная и вне всяких сомнений надежная система.

В планировке кварталов, что расстраивались под защитой «пузырей» не было унылой шаблонности. Напротив, каждый из них выделялся яркой своей индивидуальностью и особым колоритом. Конечно, важную роль в создании ансамбля крыш и фасадов играло мастерство зодчих, но более всего эпоха – время постройки и принятые в те времена понятия красоты.

Новостройки отличала футуристическая архитектура. Уму непостижимо, как строителям удавалось не просто втиснуть свое творение в скромные объемы защищенного пространства, но и выполнить все требования действующих стандартов по жилплощади и сопутствующей инфраструктуре!

Немало было старых районов, история некоторых из них корнями уходила в бездну давно минувших лет и терялась в том самом пресловутом «Вековом пробеле», который изо всех сил старались заполнить ученые. Внешний облик домов в таких зонах, да и общая организация жилых и не только помещений в точности соответствовала кадрам из тех нескольких фильмов, которые удалось отыскать средь множества нолей и единиц, что вмещали в себя обнаруженные и изученные хранилища информации.

«Вообще странное это дело, неужели нельзя было оставить потомкам обширную видеотеку, мол, смотрите и завидуйте! Ага, мы так жили! Нет, учебных фильмов с описанием различных технологических процессов множество. Там все наглядно, все детально, но чего-нибудь такого, что давало бы возможность составить общую картину, практически не сохранилось. Два-три файла и все… – размышляла Вега, рассеянно глядя по сторонам. – Думаю, всему виной запреты, вызванные банальной экономией места. Наверняка были четкие инструкции, в которых прописывалось, что и как нужно размещать на том или ином сервере. Так и вижу какого-то шутника от науки, который не побоялся и втиснул в замаскированный под неразмеченное пространство раздел любимое кино…»

Она вышла из вагончика, что курсировал в тоннеле, соединяя «пузыри» и оказалась в одном из старейших районов станции. Исходя из возраста зданий, расположенных по обеим сторонам узкой, виляющей из стороны в сторону улочки, можно было предположить, что девушку вела наука, но нет, это было свидание, вернее, в ее душе теплилась надежда на то, что оно все-таки состоится.

Мимо мелькали однотипные лишенные всяческой индивидуальности коробки домов. Плоские фасады, навевающая грусть серая краска. За безликими окнами одинаковые квартиры-соты. Минимум свободного пространства, никаких излишеств. Все просто и практично. Там в спартанской обстановке жили кадеты военных училищ – юноши и девушки, которые решили посвятить себя благородному делу защиты гражданского населения от всевозможных угроз, коих немало вокруг.