Литмир - Электронная Библиотека

– Вам налить? – спросила она, не поворачивая головы.

Он взял её руку с чашечкой, поднёс к своим губам, чуть пригубил и отпустил: ему следовало в эту минуту пристально и страстно уставиться ей в зрачки, но Фрол не мог оторваться от разглядывания её пальцев. У него редко находилось время для наблюдений, внимательного поиска настоящего вокруг себя. С течением времени ускоряется темп и вот уже ты врёшь как дышишь, и, встречая качественный подлинник, немедленно прячешь его в карман. На всякий случай.

Но не теперь. Анисия понравилась ему мгновенно, они родились одного поля ягодами, но их линии прожитого изогнуты по-разному. Ей плохо. Периодически. Она не сломана, и как видно, делает всё, чтобы хватило времени не сломаться… но ей едва ли известна одна важная деталь: не хватит! Хорошим людям в реальной жизни всегда не хватает для победы над ситуацией либо времени, либо сил.

– Нальёте мне этого завтра. Сегодня я за рулём.

Он подхватил её за талию, крепко бережно прижал к себе и тут же выпустил.

– Эй, вы, я замужем!

– А это, собственно, всё, что я хотел вам сказать. – Иронично возразил он.

– Это не… – она подняла чашечку с коньяком. – Я всегда дурная после выступлений. Ненавижу!

– Допивайте. – Скомандовал Фрол. – Коньяк хорош.

– Я не алкашка.

– Алкашка взяла бы кастрюльку.

– Чего вам нужно? – Зябко вздрогнула Анисия.

– Я вызвал такси и сейчас прослежу, чтобы вы уехали домой отдохнуть.

– Лучше не приближайтесь. Очень скоро вы исчезнете, и мне отмстят за дружбу с вами. Даже если я запущу в вас порцией тушёной капусты, это ничего не исправит: нас видела Бубниха, я сноха Правищевой. Я…

– Заткнитесь пожалуйста. – Строго, но тихо выговорил Фрол. – Я застряну здесь на полгода. Пока заведующая занята мной, найдёте себе другую работу.

– Нет.

– Да.

– А полгода это до какого месяца?

– Такси подъедет через минуту. Где ваша верхняя одежда? И сотрите уже эту кошмарную помаду. Или мне её облизать?

Анисия отшатнулась и залпом допила коньяк.

– Верхняя одежда. – Напомнил Фрол.

Анисия Сергеевна хихикнула и открыла шкаф, дверцы которого держались вместе на одной только розовой резиночке для волос. Своими длинными ловкими пальцами молодая воспитательница хорошо справлялась с этим чудом инженерной мысли. Накрутила вокруг шеи тонкий палантин и застегнулась. Её модная куртка очень шла ей. Румяные щёки тоже.

– Об одном прошу, – Фрол театрально закатил глаза. – Не дышите на детей. И где вы говорите спрятали бутылку?

– Не ваше дело.

– Зачем вы в это лезете? – спросила Анисия уже на улице. – Здесь у вас не получится просто поиграть.

– Если вы перестанете от всего вздрагивать, вам станет понятнее. – Ответил Фрол, глядя на пустую дорогу за изгородью.

– Я нужна детям. – Попыталась закрыться Анисия.

– Не больше, чем я.

– Для чего вы здесь, утончённый дворник? Вы не похожи на того, кто зализывает раны. Здесь плохое место для искренности.

– Я проведу здесь шесть месяцев. – Посмотрел на неё в упор Фрол, затем продолжил заговорщическим шепотом. – Посоветуйте, с чего мне начать, чтобы меня не поругали.

– Издеваетесь?

– Да.

– Заповедь первая: не мешай начальству воровать.

– Это всё коньяк, – усмехнулся Фрол.

– Вы такой зайчик. – Ядовито парировал Анисия.

– А вы были отличной ведьмой на утреннике, госпожа Правищева.

– Болячкина. – Поправила его Анисия Сергеевна.

Фрол негромко искренне засмеялся.

– Всё сегодняшнее действие сотрётся из памяти в маленьких головках, стоит детям проснуться завтра утром и начать играть во что-нибудь новенькое. Балаганные представления четыре раза в год нужны только взрослым. Малышам требуется только доброта, внимание, общение. – Захлёбываясь шептала Анисия, и ветер уносил её фразы мимо лица Фрола. – И я уже пятая воспитательница на этой группе!

Он смотрел на неё как врач, столкнувшийся с побочным эффектом после приёма низкокачественного препарата.

– Ты права, уходить будет очень больно. Будут слёзы и лишние слова, но ты уйдёшь, потому что справишься со всем этим. А я гарантирую, что справишься, ведь ты уже ушла отсюда: по-настоящему тебя здесь нет. Твой свет в окошке, твоя ложечка сахара в чае по утрам, твоя любимая песня, разве это напоминает тебе детский сад? Хоть раз тебя утешала мысль о том, что ты воспитательница? Анисия, ты рада являться частью этого педагогического стада? Ты здесь своя?

– Каждый день я сомневаюсь, что смогу сбежать. – Прошептала она со слезами.

– Ты должна, пока они тебя не сломали.

– Я отлично справлюсь. – Твёрдо отозвалась Анисия. Привычка защищать себя читалась в ней постоянно. Израненная несправедливыми и откровенно абсурдными обвинениями, она была периодически на взводе. Кожа Анисии истончилась. Фрол не трогал женщин, но если бы перед ним был мужчина, он определил бы бойцовские его шансы как нулевые. Измотанного человека уничтожить проще простого. Измотанному человеку так удобно повесить чувство вины камнем на шею…

– Да, это бросается в глаза.

– Что вам бросается в глаза? – Разгорячилась Анисия. Под холодным ветром её нос быстро покраснел. Коньяк не столько опьянил, сколько раскрепостил её. И Фролу казались невероятно прекрасным глянец её умных синих глаз.

– Такси уже здесь. – Примирительно ответил Фрол, пряча озябшие руки в карманы.

Помедлив пару секунд, Анисия направилась к машине. Ей не хотелось говорить лишнее. Возможно, поэтому она не стала прощаться или оборачиваться.

Глава 3. Убийство

Зоя проснулась в половине четвёртого ночи в холодном поту. Какое ужасающе реалистичное сновидение… оно плавно и настойчиво густым дурманом окутывало её. Стоило только прилечь и вместе с белёсой дымкой благотворной дрёмы мозг начинали покалывать тончайшие иглы острого предчувствия. Она терпела это так много времени, что привыкла и почти не обращала внимания.

В первый раз правдоподобный сон приснился перед смертью соседской девочки. Случилось это семь лет назад. Зоя увидела во сне смерть за день до случившегося. В тот раз она приписала своё предвидение разыгравшейся фантазии или какому-то необъяснимому совпадению. Прошло немного времени, она устроилась подрабатывать в «Ивана Царевича» и ей стало мерещиться, что левая рука заведующей испачкана свежей кровью. Это мучило так, что она курсами пила успокоительные таблетки. Потом ещё этот болезненный мальчик, который всё время обманывал свою маму, жаловался на всех воспитательниц, приписывая им невероятные поступки. Мама верила мальчику и писала жалобы на Зою и на других сотрудниц. Второй сон не замедлил бросить ей в лицо пригоршню снега. Внезапная гибель этого ребёнка и его матери в автокатастрофе злой молнией ударила в жизнь Зои. Всё кончилось… Разборки у заведующей и листочки с жалобами, и листочки с глупыми объяснительными записками были много лучше, чем эти нечаянные и горестные смерти. Зоя готова была заново пережить несправедливые обвинения, лишь бы не случилось гибели людей.

После известия о смерти нервной женщины и её сынишки Зоя ни часа, ни дня не могла работать с детьми. А ещё не получилось у неё оплакивать ребёнка. Не получалось есть и совершенно не хотела спать. Она бродила и бродила по тихим комнатам своей квартиры, найдя чувствам выход лишь в том, чтобы напечатать свои воспоминания, избавиться от боли словами, сложносочинёнными предложениями и спасительными главами ещё одного романа, выстроить мысли аккуратной строчками и запить крепким кофе отчаяния с десертом ненужности. И головокружением от упадка сил. Если бы ни обязанность ухаживать за больной бабушкой, Зоя непременно сделала бы попытку ещё немного поголодать, и принять сильное снотворное, чтобы не проснуться уже никогда… Но бабушкино больное сердце, бабушкино ворчанье, старческая забывчивость и капризность продлевали её жизнь опять и опять.

Бывший муж и сыновья звонили редко. Она работала и работала: исполняла обязанности дочери по отношению к отцу и матери, обязанности бывшей жены в отношении бывшего мужа, обязанности соседки перед малознакомыми людьми, и тихо жила жизнью автора, душевно просыпаясь лишь во время изложения мыслей. Жизнь в тишине, с любовью на кончиках пальцев не так уж и плоха в том случае, когда силы духа не хватает на большее.

8
{"b":"729070","o":1}