А вот Валлти, что удивительно, на свою общину ничуть не обиделась – даже когда её беременную выставили из дома, где она выросла… У неё был какой-то свой взгляд на эти вещи, который мне ещё предстояло осмыслить.

Узнал я и о том, кто был отцом девочки. Валлти этого особо не скрывала – всё честно записала в метрике. Это был капитан ВВС Э́рбах Ле́та Крес, командир звена эскадрильи «Стрелы», что базировалась на Центральной площадке, к северо-западу от Инаркт. Когда выяснилось, что он погиб четырнадцать лет назад, я поначалу поверить не мог, что это и был тот самый лётчик, который первым поставил мины на Шоссе перед Второй баррикадой в ночь на пятое Переворота. Но по архивным данным, в тот год колония потеряла лишь двух офицеров ВВС, и только один из них был пилотом. Второй погибший – лейтенант, оператор бортового оружия. В ту трагическую ночь, при атаке войска мятежников, было сбито два катера из эскадрильи «Стрелы», но другой экипаж выжил, парни сумели катапультироваться.

Да, это именно Эрбах был тем пилотом, который спас колонию от кровавого кошмара. Это именно его катер был сбит уже над самыми Воротами, но успел засеять своим смертоносным грузом и дорожное полотно Шоссе, и обочины, и даже топкую низинку по обе стороны единственной прямой дороги в Инаркт…

Вот уж никогда не думал, что буду налаживать совместную жизнь с бывшей подругой человека, который уже вошёл в легенды! От нахлынувших воспоминаний меня в первый момент аж передёрнуло – я вспомнил ту ночь, когда мы с друзьями изображали воинскую часть Гражданской гвардии восточнее главных баррикад ополчения, на левом фланге импровизированной обороны. Бегали под обстрелом и пугали врагов, целясь в них из бесполезных против бронетехники допотопных винтовок. Боясь сделать хотя бы один выстрел, чтобы враги не померли со смеху.

Но я и Валлти – как такое возможно? Как я мог встретиться наравне с осколком тогдашнего взрослого мира, участницей событий той роковой ночи? Это было второе, что пришло мне в голову. Когда капитан Эрбах погиб, мне было почти столько же, сколько Имет сейчас! Однако вчитавшись в электронную копию метрики, которую я получил, беззастенчиво пользуясь своим служебным положением, я понял, что девочки просто-напросто взрослеют быстрее. Имет была очень ранним ребёнком. Валлти родила её в восемнадцать лет. А забеременела в семнадцать – хорошо хоть возраста совершеннолетия по общинным уложениям дождалась… Действительно, оказалось, что Валлти меня старше – но всего на два с чем-то года. Ерунда, к тридцатнику на такие вещи уже никто внимания не обращает.

Удивило меня другое – то, что Валлти решилась указать в метриках подлинное имя отца девочки, прекрасно зная, что родила от женатого мужчины. Жена, правда, с Эрбахом к тому моменту давно не жила, она осталась в Кодде, когда мужа перевели в Инаркт, но сути дела это не меняло. А то, что Эрбах тоже был из Медников… Непонятно даже, лучше это было или хуже. В той ситуации, в которой Валлти оказалась после рождения Имет, разумнее было промолчать, поставить прочерк в графе «отец», не навлекать на себя лишний гнев своей общины. Тем более что Валлти – это не я: вон как она относится к своему медальону… Но нет. Быть послушной своей общине и не прятать память о погибшем возлюбленном – эти два начала как-то так органично сочетались в ней, что впору было позавидовать.

Но обо всём об этом я, конечно, с Валлти не говорил. А сама она совершенно спокойно пустила дело на самотёк – мол, раз ты крутой агент, так всё, что захочешь, выяснишь обо мне и сам. Всё равно ничего не утаить. И коли, всё разузнав, решишь остаться – значит, так тому и быть. Заметив, что мои взгляды на её семейные голографии стали более осмысленными, она догадалась, что я так и сделал, всё разузнал. И остался.

Требовалось только приручить Имет. Всё-таки я изрядно переживал на этот счёт. И даже решился с Красеном ещё раз на эту тему заговорить. У того было несколько детей – возможно, даже больше, чем он думал. Но, как это часто у таких людей случается, воспитывал он чужих деток – маленькую девочку и мальчика младшего школьного возраста.

– Ты же сам вырос без отца, – недолго думая, ответил мой многоопытный в детских вопросах товарищ. – Просто вспомни, чего тебе самому не хватало.

Тут я задумался. А чего мне не хватало? Даже потеряв в детстве отца, я по-прежнему был сыт, обут, одет. Засунут в школу… Вот только в старшие школьные годы я очень тосковал по выходам с отцом в море, к которым тот меня сызмальства приучил. Но и сейчас, став взрослым, я по-прежнему не ходил в море. Я ловил контрабандистов. В свободное от ловли диверсантов время. И я вдруг понял, что не надо притворяться, не надо ничего придумывать. Нужно просто показать девочке всё как есть. Мы всё равно не сможем дать детям ничего, кроме того, что знаем и умеем сами.

В конце концов, она же наполовину – маленькая Валлти… А может, и больше, чем наполовину… Когда я на ночном дежурстве позаимствовал у Красена тактический планшет и принялся попеременно разглядывать голографии Валлти, Эрбаха и Имет, я находил у девочки в основном черты матери. Впрочем, может, черты отца проявятся позже – так бывает.

Глаза у Имет точно мамины. Овал лица – тоже. Нос – что-то среднее. Волосы у Эрбаха были светлые, у Валлти – тёмно-каштановые. А Имет получилась почти рыженькая. Но это сейчас. У меня вот в детстве волосы тоже были светлые, в отца, а с возрастом потемнели и стали почти как у матери.

Тогда же, на дежурстве, у меня окончательно сложился план знакомства с Имет. Для начала я включил в него самый минимум действий. Но заранее решил, что со временем и до лодки тоже очередь дойдёт, и до моря…

Я знал, что долго ждать не придётся. Недели через полторы после истории с амулетами Вечной Любви, в первых числах месяца Урожая, последнего месяца лета, Валлти дважды при разных обстоятельствах поинтересовалась расписанием моих дежурств. И я понял, что решающий день близится.

Действительно, Валлти постаралась подгадать так, чтобы к приезду Имет мы с ней оба были дома. Расписание автобусов из Инаркт я помнил наизусть. Я рассудил, что ночным либо слишком ранним рейсом она дочку вряд ли отправит. Скорее всего – вторым утренним, что отбывает из столицы около восьми. И потому рассчитывал, что часам к пяти Валлти предложит мне прогуляться до центральной площади в Верхнем Кодде, куда междугородние автобусы всегда заворачивают, прежде чем спуститься в каменный город, к порту.

– Пойдём, встретим Имет? Она сегодня приезжает, – как бы между прочим предложила моя любимая, накрывая на стол для обеда.

– Конечно, пойдём! – тут же отозвался я, незаметно глянув на наручный навигатор.

– Через пару часов, – уточнила Валлти, садясь за стол, и улыбнулась.

«Какая же она милая», – подумал я. Я чувствовал, что она волнуется. И понимал – почему. Но как же старательно она пыталась это скрыть! От меня…

До центральной площади Верхнего Кодда было минут пятнадцать ходу. Мы вышли за полчаса.

Вечерело. Солнце пряталось в густой листве высоких деревьев, на которых только и держалось небо в Верхнем Кодде. Дневная жара уже спала. Со стороны океана дул прохладный ветерок, поигрывая подолом платья Валлти – она надела своё лучшее, белое и строгое, с крупными цветами.

Наш проулок был аккуратно посыпан почти не укатанным гравием – похоже, его укаткой занимались только колёса моего служебного джипа, но за прошедший месяц они немногое успели. Спустившись к широкой проезжей улице, тоже, кстати, немощёной, мы пошли по тропинке вдоль тёмных некрашеных заборов, которая заменяла тротуар. Странно, но здесь, в Верхнем Кодде, всё это потемневшее от времени дерево крыш, стен и заборов не создавало ощущения неухоженности. Так же как и взгляды, чуть ли не из каждого окна, почему-то не казались навязчивыми. Но они были, эти взгляды, много… Улица, по которой мы шли, пролегала в самом центре одного из основных районов Медников. И, словно вопреки этим взглядам, Валлти взяла меня за руку.