В настоящее время является кандидатом Интернационального Союза писателей. Пастораль По Сюите Свиридова «Взгляд на Россию девятнадцатого века», тема 5-я Запрягу вороных, прокачусь по просторам, По лугам заливным, где растёт бражный хмель. Понукая игривых, со свистом задорным, Пронесусь, а за бричкою – пыль, как метель. До чего же прекрасна сторонка родная, Дух пьянящей свободы здесь сводит с ума. Чувство вечной любви к ней внутри закипает, И его моё сердце впитало сполна. Мужики на полях косят росные травы, И под солнцем, устав, пьют ядрёный квасок, Пусть мозолисты пальцы, ладони шершавы, Не смутит косарей, им ещё бы глоток. Колокольный трезвон созывает на службу, Стар и млад услыхав, помолиться идут. Разговоры ведут мужики у конюшен, Ну а бабы в домах караваи пекут. Ах, Россиюшка-матушка, ширь да просторы, Дух дурманит медовый с цветущих полей. Необъятную даль не окинуть мне взором, Вороные красавцы, вперёд же, быстрей! Мун Чонхи Дикая роза (по мотивам) Когда аромат растекался весною И свежая зелень вплеталась в кусты, Я дикою розой цвела и, не скрою, Хранила томленье, в душе был лишь ты. И часто, страдая от боли, сомнений, Всё слёзы лила и теряла красу. Бутон распустила, сменив настроенье, Былое встряхнула как с листьев росу. И вновь по весне я вся в белом красуюсь. Зачем увядать? Нет мне смысла грустить. В шипах я печали свои маскирую, Хочу, как и прежде, любовью цвести. Осенний сплин Город окутан тоскою туманной, Морось осенняя, пасмурный день. И фонари, что бредут караваном, Бликами светят в вечерней воде. Тень расплылась серебром в амальгаме, Груды опавшие жёлтых монет Щедро разбросаны меж фонарями, Где-то уныло играет кларнет. Редкий прохожий, зонтом прикрываясь, Старчески сгорбившись, скрыться спешит. Эта картина тоску навевает В недрах моей бесприютной души. Осенний синдром В камине треск огня, шипение поленьев, Горячий, с кардамоном кофе Медельин — Всё это осень, с нею холод, я в смиреньи, Сегодня он мой гость – осенний Арлекин. Простывшая от равнодушия внимаю На то, как на манеж выходит мой герой, Он в сговоре с моей судьбой, и я вздыхаю, Увидев на стекле лист клёна золотой. Осенние мотивы навевают скуку, И оттого неспешно кофе с пенкой пью. А мой паяц смеётся, он идёт по кругу, Играя роль, испытывать судьбу мою. Беспокойство
Прогноз не утешит, шальная погода, Сезонная слякоть, и ныть проводам. Ссутулился тополь, грустит от чего-то, И серостью сеять опять небесам. Елозит волчком суета бесконечно, Бросает вибрацию шум городов. И рокотом хриплым мысль изувечена У низкопоклонников и дураков. Скорее бы выйти из разных предтечей. Внутри всё в застое, душа в кабале, Дышать всё труднее и, кажется, нечем, Отчаявшись, кто-то сидит на игле. О, как же тоскливо, возможно, мы в коме, Ведомые жизнью, и я словно слеп, Внутри беспокойство с неясным синдромом. О, сколько в округе таких вот калек! Ах, если б могли мы усилием воли И страхи крушить, и терпенье ломать, Сбывалось бы то, что желалось до боли — Синдром невралгии с каждого снять. Николай Макаров-Тюкалинский Настоящее имя – Николай Макаров. Живёт в г. Тюкалинске Омской области. Окончил Омский сельскохозяйственный техникум, Омский сельскохозяйственный институт имени С.М. Кирова. Параллельно вечерами работал в Народном театре, где был заведующим постановочной части и художником-декоратором. Трудовую деятельность начинал трактористом, работал инженером в совхозе-техникуме, преподавал специальные технические дисциплины в училище и колледже. Почётный работник среднего профессионального образования Российской Федерации, обладатель премии мэра города Тюкалинска «За вклад в развитие и воспитание молодёжи». Занесён в Книгу почёта работников культуры города. В поэтическом творчестве чаще всего обращается к гражданской и патриотической лирике, касается актуальных тем. Пишет также любовную лирику, иронические стихи, произведения для детей. Публиковался в альманахах Российского союза писателей, в областной и районной прессе, сборнике «Память детская всё воскрешает». Найдёныш По мотивам воспоминаний Ольги Голубевой-Терех Да, дорога фронтовая И ухабины, и кручи ГАЗ а-а, аж «завывает» Змей Горынычем ползучим. В кузове машины гайки, Трубки, винтики, заклёпки, Самолётные «фуфайки», Я и сырость посередке. Сырость: тут роса и дождик, А ещё из глаз порою. Ехать просто невозможно. Еду, мучаясь собою. Я – такая неумёха, Я – такая растеряха. А шофёр – одна потеха: Сажей вымарана «ряха». Мимо раненые люди, Кто с коляской, кто с котомкой. Мамину усталость «студят» Руки малого ребёнка. Кровь, повязки, не повязки, Что-то Серое Большое, Как кошмар из старой сказки, Над Великою Страною! Стой! Останови машину! Выкинь с кузова железки. Посади того мужчину. Ну и что – пусть будет тесно! Я ругалась и кричала: «Ты бездушный! Ненавижу!» Я рыдала, умоляла. Он скрипел зубами: «Вижу! Слазь, а запчастей не трогай. Нервы подбери. Не вякай. А то слякоть на дороге. Одного возьму! Понятно?» Солнце к вечеру за тучи Тоже с нами отступает. Звук на воздухе тягучий — Самолёты подлетают. Прыгаю. Бегу с толпою, Паникую. Стоп, подруга. Что-то прямо под ногою. Падаю – и МИГ испуга! Изуродованным телом Мать окутала ребёнка. Боже! Как Оно глядело! Это личико девчонки! Ничего не понимая, Всхлипывая тянет руки. А вокруг весь мир ломают Эти стонущие звуки. Я опешила, стояла, Просто подойти боялась. «…ну иди ко мне, родная!..» — За плечом моим раздалось. Я, ей-богу, не узнала В этой нежности мужчину. Вижу, как слеза упала, Процедилась на щетину. «…ну иди ко мне, родная!» — Это был не хриплый голос. Голос Мужа! Сына! Мая! Это – говорила Совесть! Завернули. Закрутили Словно в гнёздышке «найдёнка» И к деревне подкатили. Вот и крайняя избёнка. Вышла дама пожилая, Кто такие, расспросила. «…а дитё с собой таскают…» — Тоном словно укусила! Тут же сразу застеснялась, Поняла. Слова «с морозу». Наша «гвардия» осталась До утра, а утром проза. Что с ребёнком делать дальше? Ехать! Так и понимайте. Груз для самолётов наших… «…а ребёнка оставляйте!» С этим словом молодуха На руки взяла девчонку. Солнышко моё! а ну-ка, Отойдите-ка в сторонку. Вот! а маленькая кроха Обняла Её руками И целует! Бабка, охнув, Загремела чугунками. Как-то так вот получилось. Мы ещё покуда живы! Живы! чтобы ни случилось, …а ведь Он хорош, служивый! Ну! Иди ко мне, родная! Слёзы на лице мужчины. Воля! Час назад – Стальная! Не рыдает беспричинно! |
