– Рина! – испуганно кричит он во сне, – Рина! – девочка не поднимает головы и он добавляет, – я хочу с тобой дружить! – тут она поворачивается, из глаз её по очереди катятся две крупные слезинки, а Никанор всё кричит, – я хочу быть твоим другом!

Девочка вытирает глаза, широко улыбается и протягивает ему руку, такую тёплую и гладкую.

– Рин, – спросил Никанор, внимательно наблюдая как девочка подставила кусочек какой-то ткани под браслет, чтобы проекция на стену была ровнее, – почему мы не можем пойти в виртуалку для твоей этой, – он закатил глаза, – чайной церемонии?

– Подожди! – рассерженно воскликнула она и более мягко добавила, – реальность, она ведь… – выпрямилась, закончив приготовления, расставила руки и прокрутилась на носочках, – здесь она, только здесь.

Промолчав, Никанор задумался над её словами и прикусил щеку. Уже год, почти каждый день едва закончатся занятия, он приходит к Рине. Ненадолго, буквально на час, пока уборщик не начнёт спускаться с арены. Впрочем, недавно положение комнат изменили и Рину переселили на первый ярус башни-общежития, а Никанора на третий. Между ними расстояние небольшое, зато Тридцать Пятый, которым теперь работал молодой парень, долговязый, нескладный, с тонкими как веточки руками и ногами, дооолго спускался со сто тридцатого этажа.

Первый несколько недель встреч они не знали о чём разговаривать и как себя вести, но понемногу начали задавать друг другу интересующие вопросы. Так Рина узнала, что у Никанора, в отличие от неё, бывают встречи с биологическими родителями. Она же только читала про доконвенционные семьи и всегда нервно подёргивала головой, когда мальчик рассказывал про своих маму или папу. Ники же расспросил её о том, почему культуроведы не вписываются в текущее устройство мира. Точной информации на этот счёт не было, поэтому девочка просто поделилась своими мыслями, с которыми Никанор после долгих раздумий согласился. Такие понятия, как моральные ценности, философия и религия, давно устарели. Они были нужны лишь в прошлом и использовались для управления массами. Вот, к примеру, если один народ не хочет убивать другой, но правителям нужно разделить ресурсы, можно внушить, что где-то высоко-высоко в облаках сидит тот, кто судит их жизнь по поступкам. И якобы в его славу, по его велению нужно истребить врагов, что посягают на государственные ценности. Не для убийства, а для очищения планеты от юродивых. Не ради наживы, а за великие цели. При заключении конвенции о мире во всём мире, такая надобность исчезла, ресурсы распределяются равнозначно вносимому человеком вкладу в жизнь всего населения земного шара.

Культурологи же погружаются в самую пучину древних верований, вытаскивают наружу все секреты доконвенционных людей и, к сожалению, секреты управления старым миром, часто находя в этом смысл и сея семена недоверия к нынешнему мироустройству. Один из выдающихся мужчин-культуроведов прошлого столетия создал организацию «Душа есть», где какое-то время ему удавалось читать лекции бесперспективным о перерождении духа и даже рассказывать каждому, кем тот был в прошлой жизни. В общем-то его деятельность быстро прекратили, закрыв доступ ко всем проведённым им исследованиям, которые, нужно отметить, были крайне ценными.

С того времени говорят, что культурологи «воду мутят» и не несут пользы человечеству. Никанор спросил, не проще ли было бы найти таким людям другое применение, на что Рина, надув губки ответила, что предназначение не изменишь.

– Ну? – требовательным тоном обратилась девочка к сидящему на кровати Никанору.

Он отвлёкся от своих мыслей и выпучил глаза. За пятнадцать минут его блужданий внутри себя серая комната превратилась в какое-то древнее помещение с бамбуковыми стенами. Привычный стол на высоких ножках превратился в низкий, ниже колена, теперь больше напоминая скамейку. С двух сторон этой непонятного назначения мебели лежали мягкие белые подушки с кисточками на уголках. Рина, с выбеленным чем-то лицом и в оранжевом халате из скользяще-гладкой ткани, перевязанном на талии толстым красным поясом из того же материала, указала рукой на подушки, приглашая присаживаться. Наклонив голову, Ники озадаченно глянул на диковинно разукрашенную девочку и чуть было не прыснул от смеха. Сдержавшись в последний момент, он прикрыл рот рукой и присел на корточки. Показывая как нужно правильно садиться, девочка, с идеально ровной спиной, какую Никанор видел только у ботов виртуальной реальности, присела на колени. Она молчала, а её губы застыли в загадочной полуулыбке. Запахло терпкими пряностями вперемешку с цитрусовыми ароматами. Рина взяла небольшой чайник со стола, от которого веяло жаром, и налила чуточку горячей жидкости в ёмкость, на вид похожую на что-то среднее между чашкой и стаканом. Ручки не было, но высота как у чашки. И, судя по всему, из фарфора. Древняя какая-то, сейчас давно используется не пропускающий, но сохраняющий тепло тонкий материал, похожий на пластик. Девочка ополоснула ёмкость налитым кипятком и слила воду куда-то под стол. Слегка покачнувшись, Никанор ощутил покалывание в ступнях и, повторив за Риной, сел на колени. Мягкая перинка упруго окутала крепкие кости коленок, не давая им соприкоснуться с твёрдым полом. Так оказалось значительно удобнее. Стало душно и Ники расстегнул верхнюю пуговичку жилета. Ощущение времени совершенно растворилось, ушло через тонкие щели будто бы выпуклых стен из бамбука. Он знал, что это всего лишь спроецированное изображение, но всё выглядело очень правдоподобно.

Девочка взяла другой чайник, чуть побольше, с темного цвета жидкостью и плавающими, как рыбки в воде, кусочками листьев. Она, всё так же молча, налила в ту же ёмкость этой бурой жидкости и пододвинула напиток к Никанору. Почему-то ему захотелось обхватить её двумя руками, будто он замёрз и хочет согреться. Тепло расслабляло, но при этом добавляло какой-то уверенности. Вопросительно взглянув на Рину, он понял, что уже можно отхлебнуть. Горячий напиток едва не обжёг горло. Ники открыл рот, выдыхая пар, и одновременно с этим получилось, что отпустил воздух носом. Появился диковинный привкус мяты, как во время процедуры очистки дыхания. Ощущения были настолько неожиданными и приятными, что он втянул голову в шею. Вглядываясь в напиток и присматриваясь к одинокой палочке, которая почему-то торчала перпендикулярно жидкости, не желая опускаться на дно, Никанор сделал ещё один глоток В этот раз он почувствовал совершенно другой вкус, терпкий, оставляющий после себя желание глотнуть простой чистой воды. Сделав последний глоток, он со стуком поставил чашку на стол и резко выдохнул, добавив восторженно «Хорошо!». Рина внимательно смотрела на мальчика и улыбалась. Мягким, ласковым голосом она сказала:

– Теперь запроси открыть манускрипт. – и направила указательный палец вверх.

Запрокинув голову, Ники увидел, что там красуется изображение бежевого цилиндра, будто кусок светлой ткани, свернутый в трубочку. Он пожал плечами, слегка скривился, но всё же сказал:

– Открыть манускрипт.

Запустилась анимация и на потолке и впрямь появился прямоугольник, похожий на ткань. Он будто покачивался на ветру, покрываясь лёгкими волнами. На открытом манускрипте диковинным прописным шрифтом красовалась надпись: «Пока ветра нет, и у флюгера есть характер». Несколько раз пробежавшись глазами по тексту, Никанор взглянул на Рину, потом снова на буквы и спросил:

– Чушь какая-то. – он взглянул на время, есть ещё тридцать минут в запасе, – и вообще, скучно это всё.

– Ники, – слегка прижав губы ответила Рина, – тебе ведь понравилось. – она часто моргала, будто вот-вот заплачет.

Цокнув, Никанор встал и, отряхивая отсиженные ноги, сказал:

– Выключай. – он пару раз присел, разминая суставы, – Лучше бы новости биоинженерии почитали.

Рина пару раз клацнула по браслету, надела его на руку и комната снова превратилась в обычное серое помещение.

– Ты просто устал, – она отвернулась от Никанора, зачем-то вытирая лицо краешком дневной одежды, – у тебя завтра встреча с родителями?