— Тебе больно? Хочешь сказать, что это больно? Ты должен молчать, как приказывал мне в детстве: молчи и терпи, ты же типичная падаль, заслуживающая такого отношения к себе, жалкое подобие человека.

Алиса, словно ошпаренная кипятком, отпрянула от двери, к которой на пару секунд приложилась ухом. Услышанное довело её до паники, и самым ужасающим в этих словах был тот, из чьих уст они доносились. Внезапные крики, возникшие после реплик стихли в мычание, словно что-то вроде верёвки вставили в рот жертве.

Истеричный смех звоном оглушил Алису, а звук разрезающейся плоти заставили её припасть спиной к двери, в которую она только что зашла, панически закрывая уши ладонями. Кудрявая макушка, секунду назад раскачивающаяся из стороны в сторону, внезапно остановилась. Девушка приподняла глаза, прикрыв рот трясущейся рукой, словно боясь, что Финн услышит её дыхание за несколько метров. Вулфард медленно повернул голову, чуть наклонившись вперёд, пытаясь разглядеть в полумраке, прибывшую на казнь, новоиспечённую жертву. Тыльной стороной ладони, в которой лежал окровавленный нож, он протирает капли крови с собственного рта, дикими, округлыми глазами глядя на подругу. Молчание затянулось, напряжение росло в геометрической прогрессии, но тишь пустой комнаты разрушила злорадная усмешка, слетевшая с губ парня. Девушка попятилась, врезаясь головой в дверную ручку, с которой по её лбу потекла струя чужой крови. Романова вскрикнула, и осознав, прижала руку ко рту ещё сильнее, почти прокусывая ту насквозь. Вулфард снова залился смехом, откидывая нож в сторону, привставая на одной руке во весь рост. Подняв на него голову, в глазах Алисы заблестели слёзы: она не узнаёт в этом человеке свою пассию, перед ней предстал дикий зверь, дьявол во плоти, смеющийся голосом, прямиком из Ада, медленно перебирая ногами в её сторону.

Он присел, вглядываясь в её испуганное лицо. Глаза говорили сами за себя: поток нескончаемых слёз и осознание своей беззащитности сузили зрачки до микроскопических размеров. Больше всего на свете, она хотела оказаться дома, в собственной комнате, увешанной теплыми гирляндами и полароидными фотографиями, где её точно никто не тронет. Рука парня коснулась её лица, бережно стирая большим пальцем солёную дорожку под нижним веком. Тело задрожало, норовя тотчас биться в конвульсиях, Алиса сжалась, словно пытаясь провалиться сквозь землю.

— Боишься меня, Снежная? — Шепотом произносит Вулфард, заводя прядь длинных волос за девичье ухо.

Милое прозвище, которое он придумал ещё в автобусе, сейчас казалось ей самым отвратительным. Она не хотела слышать Вулфарда, видеть его, хоть как-то участвовать в его жизни. Не хотела, чтобы он прикасался своими окровавленными руками к её телу, не желала более его присутствия рядом. Все те приятные ощущения, которые он ей дарил, стали болью и необъятным унижением.

— Нет. — Дрожащим голосом выпаливает она, отводя его руку от своего лица.

— Тогда почему дрожишь? — Его голова наклоняется набок, пристально изучая испуганное лицо.

Ответа не последовало. Вложив её ладонь в свои алые руки, он подносит тыльную сторону к губам, одаривая трясущиеся костяшки нежным поцелуем. Ухмылка вырисовывается на его физиономии, оголяя белоснежный клык. Резким движением он хватается за шею девушки, припадая к её уху губами:

— Тогда тебе стоит взглянуть на моё творение.

Схватив Романову за длинные волосы, намотавши их на руку, словно кнут, Вулфард тащит её по бетонному полу, сдирая колени в хлам, пока девушка судорожно цепляется ногтями в тиски на голове. Её крик смешивается с хриплым мычанием, а затем она падает прямиком на окровавленное тело. Удар был такой силы, что не успев подставить руки, она лицом прикладывается в струящееся кровью, мужское колено. Отпрянув в страхе, садится на пол, не веря собственным глазам: по всей длине правой ноги мужчины красовались самые разные орудия, от ножей до отверток разных размеров. Из них сочилась кровь, оголяя мясо, кое-где виднелись блеклые кости.

— Как тебе? Я чувствовал в себе задатки современного художника, но такого от себя не ожидал. Я нашёл всё это вот там, в углу, — он указывает пальцем на развороченные чемоданчики и грязные сумки, — некоторые отвертки поржавели, поэтому не исключено заражение крови у этого ублюдка. Но не волнуйся, золотце, для тебя я приготовил стерильность. Не хочу, чтоб ты покинула меня.

Он лучезарно улыбается, спустя пару секунд резко выдёргивает один из ножей из тела собственного отца и отходит на пару метров назад. Истошный вопль раздирает мужчину на части, но глушится об верёвку, что тот сжимает зубами.

— Малышка, иди сюда, — подзывает парень, скрывшись в тёмном пространстве.

Ошалев, Романова отползает на несколько шагов. Боль, яркая и терзающая, она чувствует её на себе, отчего в горле встаёт ком. Она мотает головой в стороны, надеясь, что это просто страшный сон, что скоро всё закончится. Но игра только начиналась.

— Ты слышишь меня, солнце? Подойди, — более грубо повторяет Вулфард, протягивая руку в её сторону.

Нехотя, девушка всё же повинуется, ведь больше ей ничего не остаётся. На ватных ногах она подходит к парню и выжидает. Сама не знает, чего ждёт. Ножа в живот? Удара по лицу? Быстрой смерти? Кажется, всё это ждёт впереди, а пока парень лишь отводит её за свою спину, но приказывает внимательно смотреть.

Замахнувшись за головой, нож рассекает воздух и попадает в бедро, раскалывая кожу отца на две неравные части. Мужчина кривится, его тело содрогается и выгибается дугой, обрамляясь гортанным криком. Девушка цепляется в спину Финна, крича на ухо:

—Остановись, пожалуйста! Финн, пожалуйста, прекрати это!

Но тот и не думал слушать. Порывшись в карманах, достаёт маленькие дротики, поочередно врезающиеся в плоть. Кровь льётся ручьями, своеобразная мишень ёрзает по бетонному полу в конвульсиях, уже не в силах кричать. Тошнота подступила к горлу, медленно затуманивая взгляд и разум, последнее, что девушка подметила тускнеющим взглядом — ловящего её Финна.

Боль в руках притуплялась, словно запястья онемели и не могли больше испытывать хоть какие-то ощущения: верёвка, закреплённая за стулом, стягивала руки до полного посинения. Моргнув пару раз и сфокусировав чуть прищуренный взгляд, девушка наклонилась вперёд, рассматривая очертания тел в темноте комнаты. Вулфард копошился в области живота отца, словно что-то искал в карманах рубашки последнего, но приглядевшись, Алиса окончательно потеряла дар речи.

— Ты напугала меня своим обмороком. Очнулась? — лишь на миг взглянув на неё, парень снова принялся за дело.

— Что ты делаешь?! — во рту девушки предательски пересохло, слова с трудом неслись с её уст.

— Не считаешь нечестным, что такая девушка, как ты, до сих пор не имеет при себе трофея? — загадочно выпаливает он, перебирая пальцами нечто, схожее на трубку.

— Финн, я совершенно не понимаю, что ты пытаешься этим сказать.

— Зачем говорить? Лучше посмотри сама.

Вулфард отходит от, кажется, уже бездыханного тела отца, утягивая за собой тоненькую трубочку, которой в тьме нет конца. Она всё тянется и тянется. Сколько в ней метров? Четыре? Десять? Остаётся только гадать, но помимо размеров, в ней есть более ужасающая вещь — содержимое.

— Что ты… Что ты налил туда? Что это за хуйня? — привязанная к стулу девушка воротит головой из стороны в сторону, отказываясь верить своим глазам, а затем и вовсе опускает лицо к коленям.

— Я сделал это для тебя. Всего лишь медицинская трубка для капельниц, наполненная ненавистью из драгоценного жирного сосуда, валяющегося в груде хлама. Я проткнул его руку и перелил для своего творения его крови, а теперь сложил сиё чудо в виде нимба. — Он крутит в руке некое подобие ангельского украшения, любуясь собственной работой.

— Вулфард, ты с ума сошёл, больной ублюдок. Не смей цеплять на меня эту хрень! — Кричит Романова, дёргаясь и раскачивая стул, стараясь выбраться из верёвок.

— Моя королева, примерь. Тебе к лицу корона, — бархатно произносит он, схватив девушку за шею.