А ты ведь всего-лишь хотел любви. Чтобы кто-то волновался за твоё здоровье, за то, как прошёл твой день или банально помнить о тебе. Желание твоего присутствия рядом, ведь так? Желания помогать, оберегать тебя от прогнившего мира, норовящего растерзать тебя в клочья, как только ты покажешь хоть каплю слабости, обглодав тебя до костей и оставив покоится в луже, полной грязи и собственных разочарований, отражающей в себе бесконечное звездное небо, или же беспроглядно укутанное грозовыми тучами. Судьба отнюдь не дура, к тому же, на всё воля случая.

Но если что-то перевернуло твою жизнь с ног на голову, будь готов сражаться в непривычной обстановке и до конца.

«Что ты чувствуешь, Финн? Я не могу предсказать, не могу прочувствовать тебя насквозь, как бы ни пыталась, но если тебе нужна моя помощь, просто дай мне знать. Дай мне знать, и я пожертвую всем, даруя тебе спокойствие.» — Проносится в голове Романовой, пока она изучает обстановку. Медовые глаза скользят по мужчине впереди, её пробирает дрожью осознание разворачивающихся событий, но руки остаются неизменно тверды: ладонь крепко сжимает плечо Вулфарда.

Чего он желает сейчас? Побыть в одиночестве или принять руку помощи? Зарыться в чьи-то объятия или остаться наедине со своими мыслями? Ответ никому и никогда не будет известен, так уж устроен Вулфард: никому ни слова, на лице ноль эмоций. Закон предельно прост и ясен, но даже в нем есть брешь.

Страх — его главный враг.

Отец предстал парню во всей своей красе:

— Финн, пожалуйста! Я бы хотел при всех просить у тебя прощения, даже не просить, а вымаливать его! Я могу опуститься на колени, могу сделать всё, что ты захочешь или потребуешь, но боже, дай мне искупить свою вину перед тобой! — Слёзно кричит мужчина, из последних сил сдерживая крики.

Лицо парня непоколебимо, словно он ждал этого момента всю жизнь и часами тренировался напротив зеркала. Кровь в его жилах будто застыла, и если бы айсберг, дрейфующий в ледяных водах, мог иметь человеческий облик, им бы точно оказался Финн Вулфард. Он хотел уже ответить колкой репликой, сотнями генерирующими у него в голове, но отец вновь перебил его:

— Я осознал, что был ужасным человеком! Осознал, что принёс тебе и матери столько страданий, я бы никогда не поднял на тебя руку, но я был сам не свой, словно в меня бес вселился! Финник! — Вулфард, услышав прозвище, отпрянул чуть назад, словно от огня. Неужели, еще одно событие из детства напомнило о себе? — Я знаю, что ты никогда не простишь меня, но позволь мне хоть иногда учавствовать в твоей жизни, хоть иногда слышать твой голос в трубке своего телефона!

Мужчина падает на колени, а с глаз непрерывным ручьём льются слёзы, водопадами оседая на руках, поспешно старающихся стереть последних с щёк. Казалось, он действительно раскаивается, словно на себе прочувствовал ту тиранию, что разводил долгие годы.

— Умоляю, дай мне последний шанс!

Фатальной ошибкой мужчины было вытянуть руки вперёд. Заметив, как ладони тянутся к телу Вулфарда, он инстинктивно зажмурился, прикрыв собственное лицо руками. Сейчас он был похож на запуганного, промокшего до нитки птенчика: страх в его глазах и внезапный писк, сорвавшийся с губ, ошеломил сидящих рядом ребят. Почувствовав резкое прикосновение на коленях, широко распахнув глаза, Финн повернул голову. Руки отца сжимали его коленные чашечки, головой он упирался в тыльную сторону ладоней, навзрыд рыдая в пол и моля о прощении. Но одна деталь, которую Вулфард заметил лишь спустя пару секунд, заставила его невольно почувствовать себя за каменным щитом: Романова всем телом потянулась вперед, закрывая собой Финна, а её правая рука крепко сжимала запястье отца, не давая тому двинуться хоть на миллиметр. Её взгляд прожигал мужчину насквозь, густые ресницы ни на секунду не опускались, пристально следя за движениями беспечного тирана. Её гнев был соизмерим с кратером вулкана, где томно бурлила кипящая лава, и всем своим видом девушка давала понять, что каждый, кто тронет беззащитного парня за её спиной, может смело нарекать себя покойником. Острые ногти впивались в кожу отца, но он и не думал отступать, продолжая рыдать навзрыд, изредка поглядывая вверх. Уловив взгляд Алисы, в его сердце жалобно заскребли кошки. Как кто-то смог занять его место? Случайная девчушка, не знающая толком Вулфарда и его истинных человеческих качеств, наперекор своей гордости и страху за собственную жизнь, точно самый дикий зверь, скалит зубы на тех, кто представляет хоть малейшую опасность её новоиспечённой пассии.

Она подставила свои собственные истерзанные крылья, чтобы в случае чего укрыть ими человека, в которого до беспамятства влюбилась за пару дней. Он стал её надеждой на лучшее будущее, на свет в конце самого темного, узкого тоннеля, но ответит ли он ей тем же?..

***

Свет бледной луны лукаво играл лучами на темном полу комнаты. Шторы колыхал легкий сквозняк, осторожно подкравшийся в темноте. Насквозь открытые окна пропускали морозный ветер, воющий на просторах пустынного поля. В воздухе висело напряжение, тонкое, словно провода электризовались, от нагоняемого ужасом ночи, страха.

Вулфард ворочался на кровати, тяжело дыша, а опустившиеся веки то и дело подрагивали, в отчаянии сгребая брови к переносице. Тело пробивало крупной дрожью, леденящий ужас ночных кошмаров сковывал сердце, мешая парню сквозь сон вдохнуть полной грудью. Постоянная тревога встала в горле неизмеримым комом, душевная боль и жажда мести смешались в одну кучу, терзающую его мозг издевательскими сновидениями. То ли писк, то ли жалобное мычание сорвалось с его губ, когда он свернулся калачиком, накрывшись одеялом по самую голову. Беспокойное тело трясло, превратив в пульсирующий комок, а и без того бешеное сердцебиение лишь ускоряло свой такт. Капельки пота выступили на его лбу, скатываясь тонкой струйкой по бледной, холодной коже.

Пронзительный крик разнёсся эхом о края бокалов. Схватившись за сердце, Вулфард резко подскочил, глотая воздух, точно рыба. В его глазах двоилось, зрачки бегали по комнате, словно выискивали причину липкого страха, гнетущего его на протяжении нескольких часов. Шумно сглотнув, руки парня зарылись в волосы, сжимая их по самые корни. Неприятный мороз продирал по коже, пробежал по спине, пересчитывая выступающие позвонки, словно проводя когтями чудовищного покрова ночи по испуганному ребёнку. Единственное, чего он хотел, так это чтобы рассветное солнце наконец выступило из-за горизонта, своим светом прогоняя все мучительные страдания, от которых Финн чуть не схватил несколько инсультов, а лучшим исходом было бы умереть, лишь бы никогда больше не испытывать подобной жути посреди ночи.

***

Наступивший день выглядел серым, мерзкая погода за окном обволакивала мокрые улицы, пелена облаков, казалось, покрывает своей дымкой только-только оголённые деревья. Единый просвет блеклого солнца тотчас скрылся за хмурыми тучами, а спустя пару минут над комплексом разрыдался косой дождь.

Участники выглядели вялыми, устало плетущимися по коридорам отеля, бросая друг на друга взгляды сожаления. До сих пор у всех в голове крутится вчерашний концерт, что отец Вулфарда устроил в прямом эфире на глазах миллионов людей. Они еще не знают, но интернет взорвался новостями, соцсети кишмя кишат обсуждениями, которые выливаются в значительных размеров конфликты в фандомах. Кто-то с яростью оправдывает отца, виня Финна в его безрассудстве и детском поведении, что после стольких пройденных лет пора бы уже заглушить обиду и пойти на контакт, нельзя же всю жизнь ходить, точно беспризорник. Другие же, наоборот, смотрят на ситуацию с ракурса Вулфарда и сгущают краски в спорах, отстаивая мнение, что Финн делал и продолжает делать всё правильно, ведь это абсолютно нормальная реакция человека, избавившегося от абьюзивных отношений. Так или иначе, в интернете отсутствует уважительный тон, а иногда высказывания фанатов задевают друг-друга за живое, и кажется, спор ещё долго не утихнет.

Романова измученно глядела в мерцающую воду бассейна в спа-зоне, мягко перебирая пальцами натянутую гладь. Прохладная жидкость просачивалась сквозь пальцы, гипнотизируя девушку, загоняя ещё глубже в потоки собственных мыслей. Она тоже не спала всю ночь, переживая за парня, живущим по соседству. Как он чувствовал себя? После эфира Вулфард убежал так же быстро, как и ведущая закончила его, приказывая отрубить камеры и закончить транслирование в сеть. Пытаясь догнать парня, он лишь захлопнул перед её лицом дверь, перед этим выкрикнув, чтоб она убиралась куда подальше с его глаз. И его можно понять: испытать такое потрясение и вынести его на публике с непоколебимым лицом сможет далеко не каждый. Но, чего и требовалось ожидать, эмоции взяли верх, ошеломлённость и удар судьбы заставил парня закрыться в себе на долгую ночь. Алиса не осмелилась придти к нему посреди ночи, но очень этого желала: укрыть его пледом в своих объятиях, нашептывая на ухо, что всё обязательно наладится.