– В этом городе трудно быть незамеченным мафией, если у тебя есть деньги, – так же негромко ответил Гловер. – Эрик, он… он безумец, знаешь? А я не хочу жить в страхе и потом умереть от свинца.
Ольсен до переезда в Детройт смутно представлял о том, что представляет собой мафия. О людях с пистолетами упоминали по радио, иногда писали в газетах. Но в Свендбурге головы жителей могли быть забиты всем, кроме преступности. Жизнь в Дании была тихой и спокойной, так что бояться гангстеров, о которых никогда не слышал, Йоханесс не мог, когда задумывался нам переездом в Америку. Но теперь с каждым новым днем жизнь в Детройте становилась все невыносимее и безумнее. Эрик, который казался вежливым приличным человеком, к тому же с очень приятной внешностью, на самом деле являлся не просто ревнивым защитником чести своей любимой жены, а настоящим мафиозным босом, возле которого держаться нужно крайне осторожно. Ольсену было страшно представить, на что способны тонкие руки Ричардсона. Известна ли его сердцу жалость? Умеют ли бирюзовые глаза плакать?
Внезапно новенький форд остановился возле двухэтажного особо неприятного заброшенного здания. Гловер знаком приказал брату выйти, но сам вылез из машины чуть позже, потому что обменялся парой каких-то фраз с водителем автомобиля.
Взгляду Йоханесса открылся огромный особняк, кажется, заброшенный очень и очень давно. Окна на нижнем этаже были забиты потемневшими досками, а на верхнем все еще даже висели потрепанные занавески. В крыше отсутствовала большая часть черепиц, а в стенах некоторые доски. От здания веяло ледяным холодом, не смотря на вполне себе сносную погоду на улице. Казалось, что там, в этом крайне не симпатичном месте обитают самые настоящие призраки, пожирающие души простых смертных. Ольсен не суеверный, более того, он не поддается на детские легенды, потому что давно уже вырос, но, честно говоря, идти в это здание не хотелось. Хотя бы из-за возможности столкновения с самим Эриком Ричардсоном.
Томсон, сопровождаемый крупным телохранителем, уверенной походкой направился прямо к входу в здание. Йоханесс никогда не считал себя трусом, а в подростковом возрасте он являлся самопровозглашенным повелителем безрассудства в городе. Разумеется, за юные годы пришлось дорого расплатиться, поэтому с возрастом пришло осознание, а тяга к приключениям прошла. Но, наверное, всё же не полностью. В любом случае, именно сейчас Ольсен решил постоять в стороне, заламывая пальцы назад и жутко нервничая.
Йенса начинало тошнить, что совершенно не радовало. Сердце в груди, казалось, выплясывало безумный танец, а руки тряслись, словно у старого алкоголика. Что если Ольсена, не успеет он и глазом моргнуть, затянет в этот преступный мир грабежа и убийств, как то было с Гловером? Что тогда станет с Оливером?
Через несколько минут парадная дверь отворилась. На пороге показался человек высокого роста с крайне неприятной внешностью, одетый в длинный плащ и шляпу с широкими полями. Он ледяным взглядом осмотрел «гостей» и указал пальцем на телохранителя.
– Войдете без него, – отрезал мужчина, жестом приглашая Гловера и Йоханесса внутрь.
Ольсен, слегка покачиваясь, подошел к брату. Гловер схватил Йенса за рукав куртки и резким движением потянул в дом. Единственная надежда, единственный лучик света остался на улице. Теперь телохранитель предпринимателя не сможет хотя бы создать иллюзию того, что две заблудшие души в мире мафии будут не одни, что спастись от гнева гангстеров удастся.
– Я передумал. Поехали домой, – тихим голосом произнес Йоханесс.
– Уже поздно, идиот.
В доме визитеров встретил еще один гангстер, который держал в своих руках автомат, а в зубах – крупную папиросу. Мафиози сухо кивнул, после чего махнул рукой, приказывая идти следом. Не в своей тарелке Йенс себя чувствовал не только из-за давящего запаха сырости вперемешку с сигаретным дымом, скрипящих досок, разбитой изуродованной мебели повсюду, но и из-за того, что позади братьев шло еще двое гангстеров с оружием в руках. Крайне вежливо встречает мафия своих дорогих гостей.
Возле закрытой двери в конце коридора мужчина, что шел впереди, наконец-то остановился. Врата в ад отворили, куда почти ежесекундно затолкали Йоханесса и Гловера.
Ciara – Paint It, Black
Ольсен оказался в небольшой комнате, которая ранее, видимо, служила кабинетом. По сравнению с остальными, это помещение выглядело совсем даже еще неплохо. Возле стен стояли высокие книжные шкафы, на полу был постелен красивый, но пыльный ковер, в центре комнаты находился небольшой диванчик и кресла рядом с ним, а у занавешенного окна стоял стол. Единственным источником света являлась небольшая свеча, что придавало комнате атмосферу загадочности и опасности, словно в ее стенах происходили незаконные дела. Какая ирония.
– Приветствую вас, дорогие наши гости, – медленно произнес чей-то до ужаса знакомый голос. Безусловно, Йоханесс сразу же понял, кто являлся его обладателем. Сердце ушло в пятки, а по спине пробежала мелкая дрожь.
На одном из кресел восседал высокий худой мужчина с длинными золотистыми волосами и с нежным обожанием смотрел на человека, сидящего за столом. Он был одет не так, как остальные гангстеры, а несколько богаче и ярче. Всё в незнакомце словно кричало: «Смотрите, как я невъебенно богат, в отличие от вас, простых смертных!» И может быть, это опять насмешка судьбы, но этот мужчина почти сразу настолько сильно не понравился Йоханессу, что Ольсен готов был назвать его своим самым худшим врагом. Лицо мужчины казалось слишком красивым, черты лица – слишком мягкими, губы – слишком большими, глаза – слишком очаровательными, движения – слишком грациозными, а одежда – слишком броской. Всё в этом незнакомце было чересчур.
А за столом сидел тот, на кого Йоханесс все никак не мог решиться посмотреть. Гловер легонько пихнул брата к дивану, куда оба тут же и присели.
– Доброго дня, – вежливо кивнул головой Томсон. Но от взгляда Ольсена не укрылось то, как сильно сжимал кузен кулаки. – Спасибо за то, что согласились принять нас, мистер Ричардсон.
Эрик сухо усмехнулся, изучающе разглядывая своих посетителей. Йоханесс чувствовал, как холодные и злые глаза мафиози быстро скользили по его телу, тем самым заставляя Ольсена чувствовать себя крайне неуютно.
– Поздоровайся, Йенс, – прошептал Гловер на ухо брату.
– Да-да, здрасьте, мистер Ричардсон, – внезапно оживился мужчина, резко подняв голову вверх, из-за чего тут же пожалел, потому что столкнулся взглядом с жестокой бирюзой.
– Я Вас помню, – Эрик прищурился. – Забавно, но Ваши глаза я хорошо запомнил, мистер с гетерохромией. Помните, что я Вам сказал, когда мы виделись с Вами в последний раз? Сегодня Ваш язык не такой острый, каким был тогда.
Ричардсон вновь усмехнулся, а вместе с ним и незнакомец с золотыми волосами. Йоханессу казалось все происходящее жутко неправильно. Взять хотя бы то, что гангстер до сих пор помнил букашку, которую видел лишь один раз в жизни. Это говорило о многом. Но логичнее всего было думать о том, что Эрик и вправду злопамятен. Гловер с недоумением посмотрел на кузена, на что Йенс лишь покачал головой.
– Впрочем, не важно, – с необъяснимым раздражением в голосе почти через секунду продолжил мафиози. – Ах, да, пока мы не приступили к делам. Я хотел бы представить вам Криса, который будет присутствовать при нашей беседе. Не думаю, что Вы против того, чтобы нас сопровождал этот прекрасный мужчина.
Кристиан растянулся в широкой улыбке, довольный комплиментом, словно он не был обычной лестью.
– Приветствую вас, – кивнул головой мужчина.
Когда все поздоровались, Эрик и Гловер начали беседу о сделке. Йоханесс, как обещал брату, не смел влезать в разговоры «взрослых», несмотря на то, что изначально соблюдать дисциплину не планировалось. Ольсена тошнило от Кристиана, который за это время успел сказать лишь одну фразу, тошнило от того, как этот непонятный мужчина прожигал взглядом Ричардсона и, в конце концов, тошнило от самого Эрика, который даже сейчас казался совершенным человеком, отличающимся от других не только необычной внешностью. И казалось бы, киномеханик узнал шокирующую нормального человека правду о предпринимателе, который оказался криминальным боссом, но это не вызвало и капли отвращения, более того, совсем не оттолкнуло Йенса. Он всё ещё был готов восхищаться каждой едва заметной морщинкой на лице Ричардсона, которые вообще не должен был видеть!
