– Ты хорошо подумала, прежде чем говорить со мной таким тоном, Марина?

Он шагнул ко мне, а я всем телом ощутила опасность. Самую настоящую опасность, когда животный страх сковывает разум и тело.

– Не в подобных условиях.

– Ну вот мы и пришли к тому, с чего начали.

– Я не хочу находиться здесь.

– Так уж тяжело пребывание в моём доме? Не нравятся условия? Хочешь в сырой подвал с крысами и на цепь?

Я явственно ощутила, что это не просто слова. Такой подвал у него имеется, и крысы тоже, и я легко могу там оказаться. Не знаю, откуда я нашла в себе силы прошептать:

– В ваших силах отпустить меня домой.

Он смотрел на меня, и теперь я поняла, что он стоит гораздо ближе, чем в начале разговора. В запáле спора я не заметила, настолько близко, что я опять чувствовала его запах, тепло его тела и власть надо мной. Он не отпустит.

– Я не пила наркотик. Теперь свяжете меня?

– А ты хочешь, чтобы я тебя связал?

Я вспыхнула как спичка, покраснела до кончиков волос.

Он погладил меня по голове, провёл по волосам, как в тот первый раз. Я дёрнулась как от удара хлыста, но руку он не убрал.

– У тебя красивые волосы.

Его пальцы пропускали волосы, он продолжал поглаживать голову, собирая волосы и легко натягивая их у корней. Ласка с долей принуждения. Этот человек состоял из одних сплошных противоречий. Наверное, я должна была сопротивляться, но не видела в этом смысла. Если я начну отбиваться, меня насильно накачают наркотиками, как уже делали раньше, или свяжут, или того хуже, изобьют, а потом бросят в подвал с крысами. Я боялась боли и последствий, ведь пока кроме терзающей меня душевной боли, физическую мне пока не причиняли. Я успокаивала себя тем, что это инстинкт самосохранения. Разумом я не принимаю даже такую форму насилия.

– Не нужно.

– Почему, Марина? Ты ведь создана для любви. И ты не должна стесняться своего тела.

Его рука зарылась в волосы на затылке, чтобы я приняла нужное положение, и он меня поцеловал, настойчиво, жарко, долго, пока я не начала задыхаться. Он обхватывал и ласкал мои губы, проникал языком в рот, поглаживал мой язык и обводил нёбо. Я сама не заметила, как схватилась за его крепкое запястье, боясь утонуть и задохнуться в пучине этого страстного поцелуя. Другой рукой он скользнул по груди и сжал её. Оторвавшись от губ, он спустился дорожкой из нежных поцелуев по щеке к шее. Губа слегка захватывали кожу, языком он лизнул в районе ключицы.

Он крепко меня обнял и приподнял, перемещая ближе к кровати. Уловив мои сомнения, отразившиеся на лице, которые опять легко могли перерасти в сопротивление, Хамдан снова меня поцеловал в губы. И я не заметила, как он сел на кровать и усадил меня к себе на колени лицом к лицу. В этом положении мне пришлось широко развести ноги, обхватив его бёдра, так он легко смог собрать подол платья, а его руки пробрались под одежду. Он гладил тело под платьем, останавливаясь на чувствительной груди, перекатывая соски между пальцами, обхватывая и попеременно сжимая груди. Он отпустил меня только для того, чтобы снять с себя балахон через голову и снова крепко обнял и поцеловал. А потом одним движением снял с меня с платье. Я дёрнулась, но он крепко меня удерживал. Теперь единственная преграда между нашими телами были шёлковые трусики, но я понимала, что это несерьёзное прикрытие. Он чуть передвинул наши тела подальше от края кровати.

Умом я понимала, что это всё недопустимо для меня, но в последние дня со мной происходили невозможные в прошлой жизни вещи. Теперь я разделила свою жизнь на до и после похищения. Моя жизнь уже никогда не будет прежней, и я тоже. Мои мысли прервал голос Хамдана, наверное, я задумалась и отключилась на мгновение:

– Марина, не думай, ты только зря терзаешь себя.

Он снова гладил меня по волосам. Мои волосы, видимо, очень нравились ему.

Его рука проникла в трусики и большим пальцем он круговыми движениями трогал бугорок сверху. Эта ласка была слишком интимной без наркотика, затуманивающего мозг, но Хамдан делал всё мягко и даже без насилия, ведь моё тело отзывалось на ласки, мне были приятны его прикосновения. И в какой-то момент я даже не заметила, как он одним движением дёрнул тонкую ткань белья, и оно разошлись по шву, открывая доступ ко всему телу. Он легко приподнял меня за попку, я почувствовала его мощный член, который был уже полностью возбуждён. Я старалась отстраниться от неизбежности происходящего. Он направил его в меня и опустил мой таз.

– Какая ты узкая, и влажная, и горячая.

Гладкий ствол проскользнул внутрь меня, раздвигая и заполняя, пока не вошёл полностью. Я задохнулась от ощущений, от полноты его эрекции внутри меня. Я почувствовала единение наших тел, насколько сильно он хотел мной обладать, насколько терпелив он был, чтобы я могла ему отдаваться. Он обхватил меня за бёдра, чтобы помочь мне начать двигаться. Я приподнималась и опускалась, скользя по крепкому члену, а он помогал мне двигаться в темпе, который доставлял нам обоим удовольствие. Одну руку он переместил, чтобы ласкать мой бугорок сверху, отчего удовольствие стало ещё острее. Я уже не замечала, как двигалась сама, тяжело дыша и постанывая. Я потеряла счёт времени, и в какой-то момент, я полностью опустилась на мощный ствол и, откинув голову назад, меня накрыло яркая вспышка блаженства. Он крепко меня обнял, зарывшись лицом в волосы.

– Марина, мне с тобой хорошо.

Его глубокий тихий голос удивительным образом запускал ток по моим нервным окончаниям, и тепло разливалось по венам. Я должна была возразить, но не могла, испытывая иррациональный страх испортить хрупкий момент. Не сейчас, но позже я обязательно найду, что ответить.

Не знаю, сколько мы находились в таком положении, он всё ещё меня обнимал и поглаживал моё расслабленное тело, пока не уложил на спину и не отпустил, последний раз поцеловав в висок. Потом он накинул на себя одежду и вышел.

Мне ещё предстоит научиться говорить с ним после близости. Меня раздирали противоречивые чувства и мысли. Да что и греха таить, мой опыт с Сашей не был таким приятным. Саша никогда не был настолько внимательным и нежным любовником, он предпочитал быстро сбросить одежду и после одного-двух поспешных поцелуев поставить меня на колени и также быстро подолбиться, как в тот раз, когда я его застала с другой девушкой. Но сейчас с этим незнакомым мужчиной я испытывала самое настоящее удовольствие и получала удовлетворение, которое раньше мне было недоступно.

В мою голову даже закрался философский вопрос, что является бóльшим насилием, принуждение к чувственному сексу в ситуации, когда нельзя отказаться, или сознательное согласие на близость, которая не приносит удовольствия? Я прервала размышления, решив, что это неправильные мысли, и отправилась в ванную. Мне нужен план побега.

Утром опять светило солнце и пели птицы. Я читала, что ближе к экватору солнечных дней в году больше, но сейчас был февраль, а за всё время пребывания в Омане, я не видела ни облачка на небе.

Фатима привезла завтрак.

– Госпожа может позавтракать, а потом я покажу ей сад.

Я не сразу осознала её слова и даже осторожно переспросила:

– Выпустите меня из комнаты?

– Да, господин велел сопроводить госпожу на прогулку.

– Значит, под присмотром.

Фатима опустила голову. Ну хотя бы так. Я быстро поела и встала, уже готовая бежать, но Фатима меня остановила:

– Госпоже надо покрыть голову, в доме есть мужчины.

И она поспешно открыла шкаф, доставая стопку платков.

– Я не умею завязывать платки.

– Я помогу.

Фатима взяла платок под цвет платья, которое случайно было мной выбрано из шкафа, и осторожно стала обвязывать голову. В конце внимательно и придирчиво осмотрела результат со всех сторон, немного подправила и удовлетворённо кивнула. У меня не было необходимости выбирать наряд, поэтому я носила первое, что попадалось под руку.