– Да, – снова проявил активность Фёдор, почувствовав поддержку. – Юлии Владимировне не нравится манера Ярочкиной одеваться! Вот она и возмущается.

– Разве это одежда? – произнесла Юлька.

– Я согласна с Юлей, – вступила я в разговор. – Ваша любимица Ярочкина пришла в солидное учреждение с официальными документами, и потому выглядеть она должна тоже официально, а не так, словно она явилась сюда прямо с дискотеки.

– Можешь ничего не объяснять, – возразил Алексей. – Вы с Юлей просто завидуете Ярочкиной!

– Чему там завидовать? – воскликнула я, не сдержав изумления.

– Как чему? Фигуре!

– Какой фигуре? Ваша Ярочкина просто толстая, а грудь у неё маленькая! Просто она вывалила всё напоказ, а вы и рады!

– Но по крайней мере, у неё есть, что показать! – с вызовом произнёс Алексей, и наши парни тут же закивали в знак согласия.

– Поверь мне на слово, нам с Юлей тоже есть что показать, но мы этого не делаем, потому что здесь мы на работе! И зарплату нам платят не за то, какой у нас размер груди, а за наши мозги!

– А разве было бы плохо, если бы вы и работали и выглядели хорошо? – произнёс Фёдор.

– А разве мы плохо выглядим? – возразила я.

– Вы выглядите скучно, – ответил Алексей.

– Так и задумано, – ответила я. – Чтобы не смущать вас и не отвлекать от работы.

– Нет, если бы вы выглядели как Ярочкина, то наша работоспособность сразу бы возросла!

– Сомневаюсь, – ответила я. – Думаю, произошло бы как раз обратное.

– Но если у девушки есть и мозги, и внешность, не нужно их скрывать! – продолжал спор Алексей.

– Всё должно быть в разумных пределах, – рассудительно ответила я. – И вообще, я считаю так: если девушка хочет делать карьеру за счёт своих внешних данных, то пусть идёт в модели или в артистки. Нечего ей сидеть в скучном офисе и соблазнять мужиков, отвлекая их от работы!

– А я всё-таки уверен, что ты завидуешь Ярочкиной! – произнёс Фёдор, причмокивая.

– Поверь, Фёдор, я совершенно не завидую Ярочкиной, потому что у меня фигура гораздо лучше!

– Да говорить ты можешь сколько угодно, проверить-то мы не можем! – усмехнувшись, сказал Алексей.

– Не вопрос! Давайте сходим куда-нибудь всем отделом. Например, в ночной клуб, где мы сможем надеть откровенные наряды, и тогда вы сами всё увидите!

– Вряд ли это поможет, – с сомнением в голосе произнёс Фёдор.

– Да, вы просто завидуете Ярочкиной и не желаете в этом признаваться! – повторил Алексей, покидая наш кабинет.

Антон последовал за ним. За весь разговор он проронил не более пары слов, но его солидарность с остальными представителями мужской братии была очевидной.

По-видимому, парни хотели, чтобы последнее слово осталось за ними, и поспешили закончить этот разговор, хотя я могла бы ещё долго спорить на эту тему. Но в этот раз мне пришлось смириться и снова вернуться к своим бумагам, потому что именно это и было моей работой, а не споры с коллегами по поводу чьей-то внешности.

– Ты вчера такую дискуссию пропустила, – заявила мне Юлька одним утром, когда Фёдора не было в кабинете, и я с внутренним сожалением и тупой покорностью приготовилась выслушать речь своей коллеги об очередной психологической ерунде, которая ей так нравилась.

Юлька Решетникова вообще была помешана на психологии. Она всё время читала какие-то заумные книжки и посещала различные психологические тренинги, которые всячески нам рекламировала, но никто не поддерживал её в этом вопросе. Мне, к примеру, никогда не нравилось заниматься мозгоедством, да и у остальных, думаю, тоже было чем занять свободное время. Но Юлю это не останавливало, и она продолжала вести с нами заумные беседы, при каждом удобном случае надеясь пробудить в нас страсть к психологическому анализу. Вот и сейчас стоило ей заговорить о какой-то дискуссии, инициатором которой была она сама, как я тут же подумала, что меня ждёт очередной психологический бред, являвшийся, по сути, спором ради спора.

– Когда вчера ты так спешно ускакала домой, мы немного задержались, потому что Макаров зашёл к нам в кабинет, чтобы сообщить о совещании, которое запланировано на пятницу. И я задала нашим парням вопрос о том, как они относятся к тому, что жёны зарабатывают больше их. А затем наблюдала за их реакцией.

– Хоть я и не слышала их ответов, но могу предположить, кто и что сказал, – без интереса ответила я.

– Скажи, а я сравню, – обрадовавшись, что меня удалось втянуть в разговор, предложила Юля.

– Начну с лёгкого. Алексей, вероятнее всего, сказал, что подобное положение дел его устраивает, и он не испытывает при этом никакого внутреннего дискомфорта.

– Так и есть, – кивнула Юлька. – Он сказал, что все деньги, которые они зарабатывают вместе с женой, идут в общий котёл и используются для нужд семьи, и неважно, кто и сколько туда вкладывает, так как всё идёт на общее дело.

– Другого я и не ожидала от него услышать, – произнесла я. – А в отношении Антона и Анатолия Юрьевича предположу, что они ответили, что им неловко находиться на содержании у жён.

– Почти угадала. Они ответили, что хотя их и устраивает, что жёны много зарабатывают, но им хотелось бы не отставать от них и иметь возможность тоже зарабатывать большие деньги.

– Вот видишь, – отметила я, – все ответы были предсказуемыми. Поэтому в твоём вопросе совершенно не было необходимости.

Но Юлька хитро улыбнулась и сказала:

– Мне интересно было наблюдать за ними. Я хотела посмотреть, как они будут это говорить. Например, Алексей совсем не смутился, а наоборот, говорил так, словно сообщает очевидные вещи. А Анатолий Юрьевич и Антон слегка засмущались, но я заметила, что никому их них не было стыдно за сложившуюся ситуацию. Каждый из них принимал это как должное. Наши мужчины привыкли, что их жёны делают карьеру, зарабатывают деньги и обеспечивают семьи, а они лишь пожинают плоды их трудов.

– В этом я с тобой полностью согласна, – ответила я, думая о своём муже, который всю семейную жизнь сидел у меня на шее.

Для меня это тоже был больной вопрос, так как мой супруг, в отличие от меня, совершенно не стремился делать карьеру и увеличивать свой заработок, и даже рождение второго ребёнка это не изменило. В этом плане его позиция была сходной с мнением Алексея Веникова, но если Алексей хоть как-то старался продвинуться вверх по карьерной лестнице, то у моего мужа не было даже таких устремлений. Его всё устраивало, но только это не устраивало меня, но, к сожалению, я совершенно не видела шансов это изменить. Поэтому я поспешила завершить эту тему, чтобы у моей коллеги не возникло искушения продолжить этот разговор, перейдя на обсуждение моей семейной ситуации.

Утром к нам в кабинет зашла Олеся – сотрудница канцелярии – и принесла документы, которые следовало вручить под роспись. А когда она ушла, Юля спросила меня:

– Катя, а ты могла бы работать в канцелярии?

Обдумывая ответ, я посмотрела в окно, чтобы собраться с мыслями. Я живо представила себе кабинет канцелярии, где на каждом рабочем столе лежат кипы различных писем, журналов и всевозможных папок. Как не зайдёшь туда, девчонки всё время занимаются регистрацией входящей и исходящей документации. Без перерыва, без разнообразия. Многочисленные цифры, даты, фамилии, названия организаций мелькают у них перед глазами. Нельзя ни отвлечься, ни ошибиться. Нельзя пропустить ни одного листочка или цифры в этом монотонном и бесконечном труде. Нельзя позволить усталости и боли в глазах сбиться со счёта. Словно нарастающее напряжение неумолимого крещендо в «Болеро» Мориса Равеля, работа в канцелярии точно также движется по кругу, усиливая натяжение нервов и эмоциональный надрыв у сотрудников, вынужденных заниматься этим однообразным и неблагодарным трудом.