Блэквуд протягивает руку, и один из стражников подает ей свернутый кусок кожи, висевший у него на поясе. Она разворачивает его. Отблески огня танцуют на лезвии ножа.
Блэквуд протягивает мне нож. Я с неохотой беру его.
– Око за око, Новембер. Ты имеешь право порезать ей руку так же, как это сделала она. И больше никакой расправы. – Она предостерегающе смотрит на меня.
Инстинктивно оглядываюсь на Лейлу – вдруг что-нибудь в ее лице подскажет, как вести себя в этой чудовищной ситуации, но она с каменным лицом уставилась на директрису.
Разглядываю нож, потом смотрю на Никту. Она встречается со мной взглядом и, хотя совершенно ясно, что она едва держится на ногах, с гордым видом выпрямляет спину. Не понимаю, как причинение ей боли изменит тот факт, что она пыталась меня убить. От этого мы точно не станем квиты. Но я не могу просто взять и отказаться от ответного удара; все здесь сочтут это слабостью. У меня на лбу выступают капельки пота.
Блэквуд наблюдает за мной и замечает мое колебание.
– Не думаю, что тебе нужно еще что-либо объяснять, учитывая, что я уже делала это раньше. – Она имеет в виду мой второй день в Академии, когда Маттео врезал мне кулаком по лицу. – Правила распространяются на всех, и ты не исключение, Новембер.
Аарья в восхищении втягивает воздух, как будто годами не видела более увлекательного представления.
Нож у меня в ладони кажется инородным телом. Я не чувствую его привычного веса. Бросаю взгляд на дверь, а когда снова смотрю на Никту, внутри у меня все переворачивается.
– Я хочу осмотреть нож, – вдруг заявляет Никта, прерывая ход моих мыслей. Несмотря на крайне изможденный вид, по ее тону сразу ясно, что она не растеряла былого пыла. – Это ведь урок по ядам. Откуда я знаю, что она сейчас не покрыла лезвие какой-нибудь отравой?
Все смотрят на Блэквуд, которая медлит с ответом. Неужели она и правда подумывает о том, чтобы дать Никте нож? Я переминаюсь с ноги на ногу.
– Я исполню твою просьбу, – говорит Блэквуд, и от изумления я едва не выпускаю нож из рук.
Аарья радостно хлопает себя по колену. Щеки Лейлы покрывает смертельная бледность.
Блэквуд забирает у меня нож и передает его Никте. Та медленно рассматривает лезвие и рукоятку. Нюхает ее, трет пальцем клинок и подносит металл к свету. Все ученики, затаив дыхание, внимательно следят за ее действиями. В классе так тихо, что я слышу звук собственного дыхания.
Внезапно Никта резко подается вперед, выставив перед собой нож. Непроизвольно вскидываю руку, чтобы защититься. Охранники окружают Никту. Но она останавливается и смеется.
За спиной слышу презрительное фырканье и сдавленный смешок Брендана.
– Насколько я понимаю, ты удовлетворена, – говорит Блэквуд Никте, не ругая ее за выпад.
– Почти, – отвечает Никта.
Но она не смотрит на Блэквуд, ее взгляд прикован ко мне. Убедившись, что полностью завладела моим вниманием, Никта поднимает нож к собственному плечу, хладнокровно наносит себе порез и при этом даже не вздрагивает. Ее губы искривляются в усмешке. Она возвращает нож Блэквуд рукояткой вперед и вытирает окровавленную ладонь о рубашку, оставляя на ней размазанное красное пятно.
– Ну вот и все, – говорит Никта, глядя мне в глаза. – Мы квиты. Можешь больше не смотреть на дверь так, будто хочешь разреветься и убежать.
Я напрягаюсь. «Как, черт возьми, ей удалось обойти меня в ее же собственном наказании!» Теперь мое бездействие лишь навредит мне: все поймут, что когда дело доходит до драки, я трусливо ухожу в сторону.
– Во-о-обще-то, – медленно, по слогам выговариваю я, стараясь не допустить, чтобы в голосе прорезались нотки страха, – то, что ты порезала себе плечо, вовсе не означает, что мы квиты. На самом деле я давно уже не видела настолько никчемного с точки зрения стратегии хода.
Если раньше Лейла выглядела испуганной, то теперь она, похоже, и вовсе перестала дышать. По левой руке Никты стекает кровь. Глаза злобно прищурены.
Блэквуд не успевает сказать ни слова, как я выхватываю у нее нож и делаю выпад. Не задев здорового плеча Никты, разрезаю острым лезвием ткань ее рубашки. От неожиданности Никта охает и резко отскакивает в сторону.
Ученики смотрят, выпучив глаза. По выражению лица Никты я догадываюсь, что она буквально задыхается от злости, и не столько на меня, сколько, прежде всего на себя – за то, что не смогла сдержаться и при всех вот так отскочила.
Я смеюсь.
– Да нет. Наверное, мы все же квиты. Теперь, когда ты смотришь на дверь так, будто хочешь разреветься и убежать.
Она стискивает зубы и смотрит на меня с такой яростью, словно ей не терпится прямо сейчас оторвать мне голову, и хотя я не вижу Брендана, чувствую, как его взгляд буравит мне спину. И это называется «нормальный» день?
Глава четвертая
Я сижу на холодной, покрытой мхом скамье в саду. Над головой ветви дуба украшены гирляндами ярко-фиолетовых ягод красивоплодника, и в угасающем свете дня они мерцают, как подсвеченные изнутри шарики. Сквозь траву у моих ног выглядывают последние синие, фиолетовые и белые цветы, высаженные замысловатыми узорами. Я смотрю вверх, на кроны высоких деревьев, в которых уже растаяли утренние снежинки. Когда я только приехала, Лейла объяснила мне, что под школой проходит горячий источник, что позволяет нам почти весь год любоваться цветами, и хотя на земле, конечно, чуть теплее, чем на деревьях, я все равно убеждена, что здешний главный садовник, должно быть, настоящий гений. Верчу между пальцами травинку. Быстрое движение отражает напряжение, сковавшее мое тело.
В противоположном конце сада собралась небольшая группа учеников начального уровня. Они переговариваются шепотом. Невозможно определить, из каких они Семей, поскольку ученики прибывают со всего мира и владеют множеством языков. Однако им явно известно, кто я такая, потому что они то и дело поглядывают в мою сторону и наклоняются ближе друг к другу, чтобы еще тщательнее скрыть свои слова.
Возле обвитой лианами арки, ведущей в смежный двор, чувствуется какое-то движение, и я слышу, как с крюков на другой стороне заросшей плющом стены снимают мантии, а значит, только что закончились стратегические тренировочные бои. Стратегические тренировочные бои, метание ножей, игры разума – месяц назад я бы только посмеялась, если бы мне сказали, что подобные предметы вообще существуют в расписании какой-нибудь школы.
Первыми из арки выходят Аарья и Феликс. Встаю со скамьи. При виде меня у Аарьи загораются глаза, и она отбрасывает назад волнистый локон, выбившийся из собранных в хвост волос.
– А вот и моя любимая циркачка в Школе Призраков, – нарочито громко говорит она, чтобы привлечь к нам внимание учеников начального уровня. Она переключается с британского акцента на американский; оба великолепно ей удаются. По правде говоря, вряд ли есть акцент, который бы ей не удавался, так что невозможно ничего узнать о ее происхождении, кроме того, что она – Шакал и серьезный противник. – Когда окончишь школу… ну, вернее, если доживешь до окончания школы, тебе стоит отправиться на гастроли. Я бы дорого заплатила, чтобы посмотреть, как ты выделываешь трюки вроде того, который провернула с Никтой.
Я шумно выдыхаю. В нормальном мире то, что она практически спасла меня от Коннера, сделало бы нас друзьями… но это же Аарья!
– Хочешь еще что-нибудь разболтать всей школе или на сегодня с тебя хватит внимания? – отвечаю я.
Я еще не договорила, как вдруг в сад заходит Брендан. Он видит, что я разговариваю с Аарьей. Мы встречаемся взглядами, и в его глазах отчетливо читается угроза, будто он прямо заявляет, что не откажется от попыток меня убить. Самое безумное в этой ситуации – то, что он, как выяснилось, мой кузен, о чем мне стало известно всего пару дней назад, но ведь он-то знал с самого начала, и его это никак не останавливало.
– Какие все нервные, – замечает Аарья, проследив за моим взглядом. – Похоже… как там говорят американцы? Ах да. Похоже, сегодня утром кто-то «откусил больше, чем может прожевать».