Я нахмурила брови, перевела взгляд с чашки на её хозяйку и кивнула, силясь понять в чем смысл.

– Грим – хранительница мира. Ммм… вот! Как мирида для замка, – драконица постучала когтями по столу, – Луна же – это богиня всего сущего. Создательница миров и та, кто даровал жизнь всем расам.

– Так. Теперь я точно запуталась. То есть, это… две разные женщины? – пробормотала я.

В голове вообще ничего не сходилось. Если вспомнить, то где-то было написано, что Луна была основателем рода Хакгард, но то, что она была богиней, там не упоминалось. Как и то, что в неё верит даже аристократия Деймоса.

– Я могу дать тебе почитать об этом, – пробормотала Марконтьяр, наливая из заварника новую порцию чая, только уже в другую чашку.

Мне оставалось лишь кивнуть и приобщиться к чаепитию. А также обсуждению того, какое платье лучше всего надеть Ни на танцы.

Темный Князь уверенной, годами отработанной военной походкой шёл по тёмному коридору Императорского Дворца драконов. Полностью зашторенные окна были настежь открыты и по всему замку, ныне казавшемуся заброшенным, гулял морозный ветер с едким запахом черных лилий – любимого цветка Королевы.

Второй этаж был засыпан мелким подтаявшим снегом вперемешку с листвой и разбросанными всюду цветами. Корделия сегодня явно была не в настроении.

Зайдя в округлый кабинет, Феликс сел в отдалённо стоящий стул в темном неосвещенном углу.

– Ты пришел… я так тебя ждала! – прошептала Королева драконов, вставая с кресла перед камином.

– Не утруждайся, – остановил он её на полпути к себе, – я ненадолго. Зачем ты меня позвала?

Её платиново-белые гладко уложенные локоны трепыхнулись, глаза расширились от бессильного сожаления, а грудь начала вздыматься из-за частого и резкого дыхания. Но совладав с собственными эмоциями, женщина, выпрямилась и отправилась к ближайшему креслу.

– Я скучала… Ты слишком много времени проводишь в Белокаменном замке… Неужели общество Асгарда интереснее моего? Или же… тебя заинтересовал вовсе не Вильгельм?

Глаза Лорда вспыхнули от ярости, но тут же потухли, заставив Корделию сжать подлокотник кресла тонкими пальцами.

– Тебя это не должно волновать, – ледяным тоном произнес Вольтер, смотря в упор на потемневшую лицом женщину.

Она смиренно кивнула, принимая его слова, но затем взгляд её потеплел, и она продолжила уже тише и мягче.

– Интересно, как отреагирует Леди Асгард, узнав правду?

Резкая вспышка ярости отразилась на лице Князя, заставив Королеву вжаться в спинку кресла и замолчать, повинно опустив голову.

– Шантажируешь?! – прорычал мужчина, подойдя к Корделии, и навис над ней, облокотившись на ручки кресла.

Та резко подняла глаза, встретившись взглядом с любимым, и побормотала более поспешно, чем хотела:

– Что ты, Феликсиниан! Я бы никогда не посмела сделать что-то подобное… тем-более то, что могло бы помешать твоим планам!

Лорд усмехнулся, выпрямился и, обдав Леди презрением, прошёл к окну. Над далекой горной грядой полыхал закат. Сочное кроваво-красное солнце опускалось медленно, однако первые звёзды уже горели, знаменуя приближение ночи.

– Тогда хватит строить из себя оскорбленную невинность, переходи к делу, – не поворачивая головы, сказал Феликс, очевидно намереваясь поскорее попрощаться с женщиной.

– Я и в самом деле немного обижена… – пробормотала она, нахмурив брови, но тут же встрепенулась, не увидев желаемой реакции, – я никогда так не поступлю… Я же люблю тебя.

Мужчина повернул голову в её сторону, холодно оглядел красивое лицо с выразительными влюблёнными глазами и безразлично произнес:

– Не утруждай себя лестью.

Королева задохнулась от бессильной ярости. Но лишь на секунду – в тот же миг она надела приветливо-отчуждённую маску и потушила тот ураган обиды и злости, что бушевал в мозгу и груди.

Несколько минут затянувшегося молчания повисли в комнате, угрожая упасть на головы присутствующих чем-то весьма тяжелым. Каждый явно думал о своём. Напряженную тишину прервала как обычно Королева, задумчиво оглядев Лорда:

– Мои вербовщики вернулись буквально ни с чем… Никто не хочет пачкать руки в крови! Даже за горы золота!

Мужчина усмехнулся, повернул голову в её сторону и взглянул на неё свысока.

– Не удивлён.

Внезапно открывшаяся дверь заставила Корделию встрепенуться и посмотреть на собственного мужа, отчего Вольтер усмехнулся. Женщина явно умела играть на чувствах других, почему же она раз за разом ошибалась с ним?

– Лорд Вольтер, какая честь! – с ноткой иронии произнес Норвилас Селитра – Император Драконов – тот, кто номинально считался живым трупом номер два. После Магистра, конечно же.

– Мой Лорд, я рада, что Вы пришли, – со сладко-приторной улыбкой сказала Королева.

Не смотря ни на что, мужа она боялась, хотя и умело манипулировала им.

– Лорд Вольтер, – Селитра склонил голову в приветственном кивке, дождался, пока это повторит Князь, и рывком преодолел расстояние до кресел.

Затем тяжело упал в одно из них и выпрямил когда-то сломанную ногу, которая теперь не давала покоя и адски болела при каждом шаге.

– Как здоровье Ваших родителей, Лорд? – охрипшим от приступа боли голосом спросил Император, решив соблюсти традиции разговора аристократов.

Кривая усмешка появилась на лице резко развернувшегося всем корпусом Князя. Он прошёл к столу и по-свойски взял с него пару бумаг.

– Прекрасно, – ответил он, вчитываясь в написанное, – оба благополучно мертвы.

Лорд Селитра, открывший было рот в желании высказаться по поводу такой наглости, тут же его захлопнул, осознавая сказанное мужчиной. Его ошарашенный взгляд был замечен Князем и резко опустившей глаза Королевой. Говорить в момент, когда к ней никто не обращается, она не могла по этикету Деймоса.

– Я подумаю над договором, – не стал терять времени Вольтер, – и внесу правки при необходимости.

Корделия быстро закивала, радостно осознав, что её намёки возымели действие. Он всегда знал, чего она хочет, хотя чаще всего игнорировал и её прямые просьбы, и те самые намеки. Если ему это было не выгодно. Сейчас же мужчина скорее всего нашёл пользу, раз решил настолько открыто намекнуть на согласие – при отказе он бы и не посмотрел в сторону бумаг.

– Благодарю, Милорд, – женщина встала, склонилась в необходимом реверансе и, не дожидаясь даже кивка в свою сторону, выпрямилась.

Она успела увидеть лишь край плаща, сверкнувший в дверном проеме, который в момент сменился плотно прикрытой дверью.

– Мне импонировало то, что ты играешь роль великой Императрицы! – зарычал Норвилас, – но ты ввязываешься в опасные дела!

Королева взглянула на мужа и устало произнесла:

– Я вступаю в войну с Магистратом. Это намного опаснее небольшого договора с Лордом, у которого есть воины.

– Сидеть в замке и руководить солдатиками совсем не то же самое, что лезть к Тёмному Князю! – Император покраснел от злости и закашлял, видимо намереваясь продолжить кричать.

Леди оглядела мужа в приступе, взяла со стола специально предназначенные для этого салфетки и медленно, словно наслаждаясь действием, подошла к мужчине. Норвилас согнулся пополам, хрипло кашляя и все больше падая вперед. Королева успела в последний момент, поймав мужчину и усадив прямо. Она протерла его лицо салфеткой, достала из кармана его сюртука капли и заставила проглотить тягучую горькую жидкость, останавливающую приступ лишь потому, что являлась наркотиком, как раз вызывающим ломку и сами приступы. То самое "лекарство", что несло мучительную смерть нелюбимого мужа в течении долгих трех лет.

– Обещаю, что не пострадаю. И не ввяжусь во что-то опасное для меня, – прошептала она ему на ухо, когда в комнате наступила тишина.

Выходные дни подкрались незаметно. Точнее я знала, что они близко, однако на Деймосе было столько праздников и других поводов не учиться, что периодически мне становилось скучно. А если мне становилось скучно, то в голову автоматически приходило что-то сродни апокалипсису. Потому, пытаясь усмирить свой характер, скуку и остальные неблагонадежные порывы, я читала. Моего рвения никто не оценил, так что в библиотеке я "тухла", как говорила Ни, одна, периодически навещаемая только злой Марконтьяр, которую доводил Барсик. В таком темпе пролетели почти три недели полу-безделья: в редкие учебные дни нам давали крохотные крупицы знаний, их в свою очередь я или углубляла сама, или уже знала, логически догадываясь о настолько очевидных вещах.