– Надо же, старые! Извините ребята, пойду, проверю.
Исчезла, а Варламов стал гадать, что она имела в виду? Но тут входная дверь отворилась, и по спине пробежал неприятный холодок. Вошел плотно сбитый мужчина с бляхой на груди, хорошо знакомой по фильмам – звезда шерифа. На поясе у мужчины и в самом деле висела кобура. Окружающее показалось нереальным, словно смотрел очередной американский боевик – с самим собой в качестве действующего лица.
– У тебя клиенты, Мэри? – спросил шериф у появившейся официантки. На Варламова с Сирином даже не поглядел.
– Какие-то приезжие, Боб. – В голосе официантки слышалось облегчение. – Представляешь, расплатились старыми. Но на гробокопателей не похожи, деньги чистые.
Шериф повернулся к двум приятелям, неторопливо подвинул стул и сел. Потом положил ладони на колени и наклонился вперед. Лицо у него было круглое, добродушное, и таким же добродушным голосом он спросил:
– Вы откуда, ребята? Покажите свои гражданские карточки.
– Наверное, с юга, – подала голос официантка. – У этого, помоложе, южный выговор. Когда я была…
– Помолчи, Мэри! – недовольно отрубил шериф. – Итак, гражданские карточки. И где взяли машину? Номерной знак штата Иллинойс, сейчас такие не действуют.
Варламов прекрасно все понял, разобрать речь в фильмах бывало труднее. Надо было отвечать, а они заранее ничего не придумали. Так что вздохнул и скучно сказал:
– Нет у нас никаких карточек. Мы из России. Прилетели на самолете в Гринфилд, взяли там брошенную машину и заехали сюда кофе попить. Извините, но виз нет. Получить их у нас негде.
Лицо шерифа почти не изменилось, только карие глаза потемнели, да верхняя губа приподнялась в нехорошей усмешке. Варламов обратился к Сирину по-русски:
– Миша, скажи что-нибудь.
– Все так, – подтвердил Сирин на ломаном английском. – Туристы мы. – И добавил, тоже по-русски: – Неужели непонятно, елки-моталки?
К шерифу вернулся добродушный вид, самообладания ему было не занимать. Он кивнул Варламову:
– А откуда язык знаешь, парень?
– Мать научила, – вздохнул Варламов. – Она у меня из Южной Каролины. Застряла в России, когда все это началось… – он неопределенно повел рукой.
– Я же говорила… – радостно встряла Мэри. Шериф оборвал ее движением руки.
– Ладно, ребята, – задумчиво произнес он. – Я вынужден вас арестовать. Незаконная иммиграция, так это вроде называлось. Но если накурились и несете всякую чушь… – тут он поднес здоровенный кулак к носу Сирина, – это для вас плохо кончится. Пошли! Идите вперед, руки за голову. Не делайте резких движений.
Он вывел их из ресторана. Рядом с «Фордом» стояла полицейская машина с мигалкой. Шериф заставил положить руки на крышу и сноровисто обыскал. Из кармана Сирина извлек пистолет и, внимательно осмотрев, отправил в собственный. Потом вытащил футляр величиной с портсигар и, не глядя, сунул туда же. Открыл заднюю дверцу:
– Залезайте. Только не вздумайте безобразничать, оглушу из парализатора. Слава Богу, законы у нас сейчас простые.
Он не надел им наручников, но задние места были отделены прозрачной перегородкой, так что сидеть оказалось тесновато. Закрыв дверцу, шериф обошел машину и сел за руль. Нажал что-то на передней панели и сказал приглушенным голосом:
– Сэм! Сгоняй-ка в Гринфилд. Там может стоять чужой самолет. Если найдешь, – шериф покосился назад, – то вызывай военных и жди. Полетят чьи-то головы. Если самолета нет, дуй назад. Успеешь до темноты.
Он помолчал, а потом рассмеялся:
– Чей самолет? Русский, если наши новые приятели не врут. Добрались-таки до нас. Ладно, давай поскорее.
Он что-то переключил:
– Ник! Подъезжай к ресторану Поллака и забери «Форд»… Да, из старых, на бензине. А то наша шпана мигом угонит… Скорее всего из Лимба, так что сразу в могильник.
Машина тронулась и уже через несколько минут свернула к широко раскинувшемуся зданию со словом «HOSPITAL» на фронтоне. Странно, что не полицейский участок.
Остановились у бокового входа. Шериф препроводил обоих в большую комнату, похожую на приемный покой больницы, но с решетками на окнах. Там передал двум крепким мужикам в синих халатах – наверное, санитарам.
– Обработайте их, ребята. И проверьте, нужен ли карантин?
Сам ушел, а Варламову и Сирину приказали раздеться догола, сложить одежду в пластиковые корзины, а потом затолкали в душевую, где четверть часа обдавали водой с запахом дезинфекции. Затем вода перестала течь, поток горячего воздуха высушил тело, дверь открылась, и им кинули новую одежду – пижамы из желтоватой ткани.
Варламов не успел натянуть штаны. Его опрокинули на холодный скользкий стол и вкатили укол в зад. Потом санитар перетянул руку и набрал кровь из вены – видимо, на анализ.
Варламов хмуро встал. Сирин был не так покладист – когда его хотели повалить на стол, оскалился и саданул американца кулаком в скулу. Здоровяк в синем халате выругался, а Сирин победно крикнул: «Врешь, нас не возьмешь!», и развернулся ко второму.
Тот флегматично снял с пояса дубинку и огрел воинственного Сирина по голове. Варламов дернулся, но тоже получил болезненный тычок в бок. Сирина забросили на стол и повозились со шприцем. Потом санитары отошли, и получивший по скуле стал опрыскивать больное место из баллончика.
Так гостеприимно встретила их Америка.
Варламов поспешил к столу, но Сирин зашевелился и сел сам. Тут же застонал и коснулся головы.
– Черт! – прошипел он. – В нашей КПЗ хоть просто морду бьют, а тут сразу дубинками.
Раздвинулась прозрачная перегородка, им знаками приказали зайти в камеру из металлических прутьев. Сначала решетчатая дверь камеры, а потом перегородка закрылись.
– Ну и ну, – фыркнул Сирин, садясь на койку. – Обращаются, как со зверьем в зоопарке. Всех так обрабатывают, или только нам такая честь? Боятся, что заразу занесем в их Америку.
– Да ладно, – угрюмо сказал Варламов, разглядывая камеру. Сквозь перегородку было видно, как санитары пьют что-то из кружек. – Это наверное карантин. Интересно, сколько нас продержат?.. А нашей КПЗ я так и не видел.
– И немногое потерял. – Сирин как будто пришел в себя и, надев пижамную куртк3у, лег на койку.
Варламов тоже прилег и чуть не рассмеялся: матрац был мягче, чем на кровати дома… А нервишки-то разгулялись.
– Интересно, что с нами сделают? – спросил он.
Сирин хмыкнул:
– Известно, что. Посадят в тюрьму, или будут возить по Америке в клетке, чтобы местные поглазели на русских. И зачем сюда прилетели?
Да уж… Но Варламова стало клонить в сон – наверное, сказывалась потеря крови и напряжение прошедших часов.
Незаметно он задремал, и опять привиделась река – но не черная, из-за которой мать помахала рукой, а сверкающая под солнцем. Он забрасывал удочку в заводь, поплавок повело, и Варламов подсек. Раздался всплеск…
И перешел в лязг открываемого замка.
Варламов с трудом разлепил глаза. Похоже, проспал довольно долго.
В проеме раздвинувшейся перегородки стоял шериф, а за ним двое в серых костюмах. Варламов вспомнил слова Сирина, и по телу пробежал озноб: неужели повезут в тюрьму?.. Ну и сволочь этот Сирин, затащил в страну, где должны ненавидеть русских!
– Выходите! – в голосе шерифа проскальзывали юмористические нотки. – Это надо же, русский военный самолет в сердце Ил-Оу! У вас случайно ядерной бомбочки на борту нет, ребята? К сожалению, самолет конфискуют. Военные в бешенстве, прислали за вами специальный вертолет из Колумбуса.
Варламову полегчало, тюрьма откладывалась. Приятно было и то, что понял речь шерифа до последнего слова. Тот стоял, подбоченясь, а двое санитаров с ухмылками наблюдали за сценой. Маски они уже сняли: видимо, анализы провели и сочли гостей не заразными.
Двое в сером ничего не сказали, только отодвинулись. Санитар принес одежду, в тех же корзинах, но мятую и с запахом дезинфекции. Пока приятели переодевались, шериф продолжал болтать:
– Думал, вы меня разыгрываете. Или накурились. У нас по границам Темных зон в рост пошло такое, что куда там прежней травке. Ник чуть не ошалел, когда увидел ваш самолет. Минут пять ощупывал, словно бабу. Теперь сидит, ждет военных из Колумбуса.