Хотелось выругаться, но постеснялась при мужчине.

– И что, просто спала? Или вы меня специально?…

– Нет, что вы. Просто спали. Сами.

Появилось нехорошее предчувствие. Закатала рукава казённого халата – точно, катетер. Лечили по полной, наверняка, пока была в отключке. Страшно представить.

– А это что?

– Мы брали образцы, чтобы отслеживать картину.

– Так, стоп. Вы меня, что ли, на опыты собрались пустить?

– Если у вас действительно окажется иммунитет, значит, можно будет сделать вакцину.

– То есть из меня будет вакцина для всех остальных людей? Просто восторг, в самом деле.

– Это совершенно безопасно, но пока нужно просто подождать и выяснить, что происходит.

Рассмотрев себя получше, довольно сильно захотела отшвырнуть зеркало прочь и ещё стукнуть кого-нибудь виноватого, да посильней. Герасимов подходил для этой цели как нельзя лучше, но пришлось отложить пока выброс пара. Наконец вспомнила, что действительно неприятное угнетало настолько, что невольно хотелось отложить на попозже.

– Вы нашли Борисика?

Герасимов моргнул, посмотрел в сторону, потом опять на меня и твердо сказал:

– Да. Мы его нашли. И других.

– Каких ещё других? И что с ним?

– Он сейчас здесь, только внизу, на другом этаже. Под наблюдением.

– Это ещё почему? Что-то не в порядке?

– Можно и так сказать. Когда мы нашли детей, а это почти сразу произошло, пришлось экстренно развернуть здесь исследовательский центр. Самые лучшие специалисты – все у нас.

– Говорите чётко, что с ним?

– Он спит. Они все спят. Только по-другому, не как вы. Думаю, это лучше увидеть.

– Ну так пошли, покажете мне?

Конечно, захотела как можно скорее взглянуть, пока воображение не нарисовало настолько страшные картины, что от чувства вины не стало совсем паршиво. На практике оказалось, что я переоценила мощь своих фантазий про зомби – такого и в страшном сне не представить.

Герасимов вывел меня из палаты тюремного типа, запираемой снаружи бдительными лаборантами, и коротко кивнул на вопросительный взгляд крепкого охранника. Сразу же бросилось в глаза, насколько сильно изменилась больница, и не только потому, что здесь очень ощущалось присутствие большого количества людей или зомби. Никакого запустения, на каждом этаже охрана, а прямо по потолку проложены толстые жгуты проводов, разбегающиеся по кабинетам. Да, они тут времени даром не теряли.

Интересно, а кто же в соседних палатах? Все двери плотно закрыты. Но это пока не главное, сначала нужно выяснить, что с Борисиком.

Мы спустились на лифте на минус второй этаж. Потолок низкий, а освещение весьма скудное, не позволяющее даже понять, в какой цвет выкрашены стены – отличные декорации для преследования, но и здесь тянется совсем свежий канал многочисленных проводов, внушающий спокойствие из-за явной близости человеческой цивилизации. Коридор упёрся в герметичный прозрачный шлюз, охраняемый двумя военными. Герасимов перебросился с ними порой слов и нас пропустили внутрь, заставив надеть похожие на скафандры костюмы.

После шлюза всё выглядело иначе – на стенах обрывки свалявшегося сероватого пуха, а через несколько шагов обнаружился провал в стене, с норой в человеческий рост. По бокам и везде – полосы серой ткани, похожей на войлок или рыхлую бумагу, покрывающие нору изнутри, а что там дальше, в глубине, не разобрать – слишком темно.

Герасимов включил прожектор, установленный прямо напротив входа в нору, и тот беспощадно высветил содержимое зомби-кладки. Весь видимый объём занимали плотно прижатые друг к другу коконы, как вытянутые осиные гнёзда, только размером заметно побольше. С торца каждого кокона на нас смотрело хорошо различимое детское лицо, безмятежно спящее. Лиц было много, несколько десятков, наверное.

Среди них узнала и Борисика, он был ближе всех. Глаза закрыты, а лицо очень бледное, почти до прозрачности.

– Он живой? Они все – живы?

– Да.

– А откуда вы это знаете?

– Тут повсюду датчики, мы отслеживаем их температуру, ритм дыхания и сердцебиения. Они очень сильно замедлены, но есть у всех зомби-детей.

– А кто это всё сделал? И зачем?

– Мы пока не знаем. Раньше здесь было пусто, это помещение старой котельной. Кладку нашли в первый же день, и с тех пор здесь почти ничего не поменялось, нора выглядела вот так, как сейчас. Похоже, Боря Творилин был последним из тех, кто присоединился.

– А почему вы их просто не достанете?

– Сначала нужно понять, что происходит. Мы наблюдаем.

– А сами местные, больничные зомби что говорят?

– Они молчат.

Захотелось поскорее уйти от зомби-коконов – нехорошее какое-то чувство они навевали. Герасимов, с большим интересом следивший за моей реакцией, выключил прожектор, и от сгустившегося полумрака повсюду сразу стало мерещиться воображаемое движение, выхватываемое боковым зрением. Тьфу ты, ну и страсти.

Пока снимали в шлюзе защитные костюмы, спросила у Герасимова:

– А что вы сказали родителям?

– Практически только правду, что детей нашли здесь, в критическом состоянии, посещения строго запрещены из-за карантина.

– А мадам М случайно не спрашивала, как Борисик сюда попал?

– Ещё как спрашивала.

– И что же вы ей ответили? – уточнила, холодея от предчувствий. Не уверена, что мне теперь стоит возвращаться к ним за вещами.

– Что в интересах госбезопасности эти сведения не могут быть разглашены.

– Похоже, за мной должок, спасибо, – чувство облегчения было огромным, – а могу ли я тогда получить свои личные вещи? Телефон, например?

– Да, конечно. Всё, кроме телефона, который категорически запрещён.

– Боитесь, что я кому-то проболтаюсь про здешние ужасы?

Герасимов взглянул на меня со смесью недоумения и сожаления, и я тут же поняла, что сморозила глупость.

– Ладно, проехали. Отдайте хотя бы сумку.

Вещи потом вернули, кроме паспорта, но про него даже спрашивать не стала – всё понятно. Пока мы с начальством ходили по подвалам, рассматривали зомби-кладку, в палате даже завёлся набор гигиенических принадлежностей. Ну что сказать, не фашисты, думают о подопытных.

И зря опасалась, что будет очень скучно сидеть на месте и ждать, можно ли будет пустить меня на вакцину, или не сгожусь. Оказалось, что у меня довольно плотный график, никакого тебе санатория на бюджетные деньги.

Затея найти среди местных зомби тех, кто укусил Борисика, по-прежнему не потеряла привлекательности для начальства, а раз сам мальчик выпал из обоймы, вся ответственность – на мне. Сколько же их здесь оказалось!

Зомби держали в специальных стеклянных боксах, для удобства наблюдения. Увидев первый же из них, мгновенно поняла, что нахожусь в привилегированном положении, и следует приложить все усилия, чтобы не перейти в ранг «зомби обыкновенный, расходный материал». Во избежании неприятностей, их просто фиксировали в лежачем положении, а со мной вот носятся, разговоры разговаривают.

Герасимов попросил не торопиться и очень внимательно всматриваться. Поначалу было страшновато подходить близко к боксам, а вдруг ещё дёрнутся, но потом поняла, что они вообще меня не видят – изнутри стекло было непрозрачным. Осмелев, вошла во вкус, пристально изучая одинаковые, как под копирку, флегматичные бледные лица, пока не встретила в очередном таком ящике Галину, нашу соседку.

Бодро подошла ближе, втайне радуясь, что она больше не сможет наводить ужас, как вдруг та зашевелилась, покрутила головой и уставилась прямо на меня своими странными растёкшимися зрачками. Готова поклясться, она меня видела.

Трудно было убедить себя, что всё-таки видеть она меня никак не может. Зато явно чувствует сквозь стекло, и от этого слепой взгляд зомби был ещё более невыносимым. Трудно не отвести глаза, но стыдно было бы спасовать под пристальным вниманием Герасимова и парочки техников, так что заставила себя сделать ещё один шаг вперёд и даже приставила ладони к чуть тёплому стеклу, разделявшему нас.