И вот, когда все жуют и восторженно ахают, дедушка снимает с пралине нежную серебряную обёртку и обращается к Онегину: «На, иди сюда!» и добавляет: «Ки-и-са, кис-у-у-ля!»[7]. Это одно из ласковых дедушкиных русских слов, и меня он тоже иногда так называет. Я думаю, что это значит что-то вроде милой кошки, но не знаю, почему дедушка обращается к Онегину в женском роде, будто он – девочка. Может быть, потому что в женском роде больше любви и нежности.

Пасть Онегина кажется огромной, когда шоколадный шарик попадает на его розово-белый язык. Онегин держит шарик осторожно, как горячую пищу, и тут же вонзает острые клыки в воздушную фактуру «Бачи». Шоколад крошится и исчезает под энергичным движением челюстей Онегина, который в такие минуты кажется мне похожим не на милое домашнее животное, которого угостили итальянским шоколадом, а на кровожадного царя зверей, который только что растерзал свою жертву после жестокой погони.

Во время еды Онегин сидит с нами на кухне. Он присутствует, как говорит дедушка, а бабушка Клара напоминает Сергею, чтобы он и не думал баловать Онегина и не подкармливал его. Еда все равно останется нетронутой, она только запачкает пол. Не знаю, почему она говорит это Сергею. Может быть, она беспокоится о чистоте своей кухни. Однако Сергей даже не пытается кормить Онегина. Он только робко приговаривает: «Какой великолепный кот! Какой великолепный кот!», – но эти слова звучат у него, как выдержка из научного сообщения. Я думаю, что он говорит так, скорее, чтобы сделать приятное дедушке, зная, как дедушка любит своего кота.

Однажды, в один из приездов Сергея, дедушка залез высоко к верхним полкам своей библиотеки и достал из-под самого потолка книгу, покрытую пылью. Заметно довольный, дедушка вручил её Сергею и сказал: «Сергей, это вам в подарок!»

Сергей немного смешался, не решаясь взять книгу из дедушкиных рук. Дедушка это заметил и поспешил подтолкнуть его: «Это для вас! Пожалуйста, возьмите!»

Мой дедушка Солик умеет подбирать книги в подарок для всех и каждого. Он любит дарить книги. А почему бы и нет? Ведь у него их так много! В его библиотеке есть даже специальная полка, предназначенная для книг в подарок.

Но Сергей, видимо, не знал об этом, и я заметил, что ему было очень неловко. Наверное, дедушка хотел подарить ему слишком важную или слишком дорогую книгу. Может быть, Сергей об этой книге мечтал, и зная, что она есть в дедушкиной библиотеке, так её жаждал, что невзначай намекнул дедушке. Может быть, Сергею было стыдно.

В конце концов, дедушка уговорил Сергея принять подарок, но когда Сергей пришёл в следующий раз, он принёс дедушке большую коробку шоколада. Это было немного странно. Как так – шоколад среди дедушкиных и Сергея книжных дел?

Дедушка очень обрадовался. Он позвал бабушку Клару и сказал: «Кле-кле! Мы получили замечательный подарок!»

Выйдя из кухни, бабушка Клара вытерла руки о передник и воскликнула: «Шоколад! Отлично! Спасибо вам, Сергей. У нас все любят шоколад, даже Онегин!»

«Как? Кошка ест шоколад?» – удивился Сергей.

«Да-да. Но только самого высокого качества!» – пояснил дедушка, подняв указательный палец высоко вверх. Тут, возбуждённо и с гордостью, он принялся рассказывать Сергею о любви Онегина к шоколаду высшего качества.

После этого бабушка Клара позвала нас в гостиную пить чай, ведь у дедушки Солика и бабуши Клары без чая шоколада не бывает. Онегин тоже присоединился, как только услышал знакомое шуршание обёртки. Но когда дедушка протянул ему кусочек шоколада, он вежливо обнюхал его, отвернулся и… ушёл!

Дедушка был в замешательстве. Он растерял все свои слова. Его лицо резко изменилось, и он поспешно опустил глаза в чашку.

«С Онегиным что-то неладно… – тихо произнёс он. – Почему ему не нравится этот шоколад?»

Бабушка Клара не сказала ничего. Она только чуть повела головой, держа блюдечко высоко перед лицом, как дама в английском чайном салоне, и совершенно спокойным тоном обратилась к Сергею: «Вам налить ещё, Сергей?» – а затем завела разговор о министре в правительстве, который говорит с русским акцентом, а в новостях сообщили, что он преступник и вор.

«М-да… – сказал Сергей. – Вопрос только в том, удастся ли им на этот раз упрятать его за решётку…» И добавил: «Он бросает тень на всю русскую эмиграцию», – искоса поглядывая при этом на Онегина, который хорошенько примостился в углу бабушкиного бордового кресла и старательно вылизывал себя, будто чем-то запачкался.

«Отлично! Теперь мы наконец-то пустим в ход наш замечательный коньяк, – восклицает бабушка Клара. – Пейте, пейте! Это настоящий «Мартель»!» – угощает она нового гостя. А тот проводит рюмочку под носом из стороны в сторону, и ноздри его раздуваются от наслаждения. «Если бы мой папа знал, какой коньяк я добавляю в жаркое, он бы умер во второй раз!» – посмеивается бабушка Клара.

Дедушкины пациенты думают, что если он говорит по-русски, то обязательно пьёт водку и коньяк. Поэтому нарядные бутылки спиртного остаются стоять одиноко в бабушкином шкафу в ожидании гостей. А у бабушки с дедушкой – всегда гости. Всегда кто-нибудь придёт: кто-то из новоприбывших. Чей-то друг или знакомый придёт посоветоваться, или бабушка с дедушкой приглашают его на чашку чая: обласкать и поддержать. Ведь он в стране новичок.

Бабушка Клара подаёт гостям чай с печеньем в красных фарфоровых чашечках в белый горошек и коньяк.

Судя по тому, как одеты Аркадий и Неля, я уже знаю, что они приехали недавно. Никто из их новых израильских родственников ещё не успел купить им подходящую местную одежду. С брюками Аркадия что-то не в порядке. Такие брюки носят в старых фильмах о войне. Они слишком отглажены, это точно, но это ещё не всё. Трудно сказать, какого они цвета: вроде бы чёрные, но серые, как будто что-то светлое проступает меж волокон ткани.

Я уже успел привыкнуть к бабушкиным и дедушкиным гостям, но к одному я не могу привыкнуть: от них нехорошо пахнет. Но никто им ничего не говорит, ведь это неприлично.

В общем, бабушка с дедушкой любят гостей, но Аркадия с Нелей они принимают с особым рвением. Они не поглядывают на них исподлобья осторожно и сдержанно, чтобы сначала определить, что это за люди. Нет! На этот раз они знают наверняка: это дорогие друзья! Ведь они оттуда! Из Чинска, города, в котором остался Гарик и в котором Аркадий работал вместе с Гариком в отделе планирования на крупном производстве.

Дедушка закидывает Аркадия вопросами. Он хочет знать. Про Гарика, про его жизнь там. Он хочет понять – так же, как и я. Он хочет, чтобы Аркадий объяснил ему, потому что дедушка Солик тоже не понимает: отчего Гарик откладывает свой переезд в Израиль. Ведь все его так ждут!

Не вставая с дивана, дедушка наклоняется к Аркадию всем телом. Он говорит громко, как будто звук – это инструмент, с помощью которого можно заполучить необходимую информацию у этого долговязого мужчины в очках, с носом в форме капли.

Но Аркадий не знает, что сказать. Он улыбается, его рот занимает половину лица и становится треугольным, как у Пиноккио. «Вы понимаете…» – произносит он значительно. Он, как видно, затрудняется. Мне кажется, ему нечего особенно рассказать дедушке. Он озабоченно вздыхает. Он думает, что раз дедушка говорит по-русски, он и так понимает его и знает всё о жизни в России. Кроме того, Гарик остался там, в России, а Аркадий уже приехал. Он здесь, в Израиле. Он хочет во всем разобраться и понять. Чтобы дедушка объяснил ему про больничные кассы и про банки, про «корзину абсорбции» и про таможенный налог на бытовую технику. Чтобы дедушка подсказал ему насчёт покупки машины, насчёт высшего образования и института Вейцмана. Аркадию необходимы инструкции, однако он слишком мало времени в Израиле, чтобы знать, какие именно надо задавать вопросы. Он немного растерян. Ему неловко.

Он робко поглядывает дедушке в лицо и мычит нечто из того, что уже знает из слухов, которые ходили там, в Чинске, в городе, где он жил и откуда множество евреев уже уехало в различные города мира.